– Я принял решение, и оно не подлежит обсуждению.
Мне пришлось промолчать, закусив губу.
– Мия…
– Да?
– Постарайся больше не влезать в неприятности.
Меня хватило лишь на кивок. Юноша тепло улыбнулся, развернулся и зашагал к источнику нашей стихии. А я стояла и смотрела, как вместе с ним в неизвестность уходило мое сердце.
В тот день для меня так и осталось загадкой, как же происходит само посвящение. Я увидела лишь, что Раймонд подошел к яблоне, что к нему прикоснулась пара ветвей, словно определяя, стоит ли посвящать парня, а затем его оплело по рукам и ногам и потащило куда-то внутрь. Ветви плотно сомкнулись у него за спиной, и все стихло.
Яблоня замерла, и ни один лист не шевелился. Керт привлек Иви к себе и приобнял. Мне же оставалось лишь обхватить себя за плечи и не отрываясь смотреть на центр зала.
Долгое время ничего не происходило. Хотя, кто знает, может, и не долгое, но для меня оно растянулось в тягучую бесконечность. Источник был спокоен, статичен и размеренно сиял. А затем от корней стала подниматься магия. Все больше и больше ослепляющей силы проходило через дерево. В зале запахло яблоками, словно кто-то только что с хрустом откусил спелый сочный плод. И вот когда сияние уже стало невыносимым, источник стал стремительно чернеть. На мгновение я пришла в ужас и успела подумать, что что-то пошло не так, и мы уничтожили древнюю магию, и лучше бы я сдалась на милость властям, а потом…
Потом я заметила, что это не просто чернота. Глубокий, словно бархатный, черный цвет с золотым отливом.
Цвета рода, который по всем хроникам прервался семнадцать лет назад.
41
Стрелки настенных часов в кабинете леди-ректор медленно подползали к четырем утра. Линнея энт-Виллоу сидела в кресле, закинув ноги на угол своего стола, и курила, выпуская дымчатых драконов нарезать круги по комнате, пока те не утратят форму и не осядут мятным дымом. Сигареты в длинном мундштуке сменялись одна за другой, но женщину это нисколько не смущало.
На письменном столе были расставлены фигурки домиков, деревьев и человечков в форме. Над каждой трепыхался зеленый призрачный флажок с именем. Фигурки неравномерно кучковались в четыре группы и являлись причиной глубокой задумчивости леди-ректор. В одном из гостевых кресел расположился Рагнар эль-Лааксо. Но он предпочитал отмалчиваться и не лезть в чужие революции.
– Ну что тут у вас? – в кабинет стремительно вошел Дарак энт-Ахорн, на ходу скидывая плащ.
– Как ночка? – медленно проговорила Линнея, выдыхая дым.
– Увлекательно. Патрули и облавы, все как по учебнику, – мужчина окинул стол вопросительным взглядом.
– Люблю наглядность, знаешь ли, – пояснила леди-ректор, опустила ноги, встала и обошла стол кругом.
– Значит, смотри… – женщина затушила сигарету. – Вот тут у нас поддержка текущей власти, которая получила множество преференций от нынешнего короля и будет за них держаться. В основном молодые семьи, отщепившиеся ветви и просто неоднозначные личности.
– Вижу, древа можно по пальцам одной руки пересчитать.
– Да. Теммлон, Парн и Каупа.
– Тут что? – спросил гвардеец, кивнув на другую кучку, по размерам сопоставимой с первой.
– Здесь те, кого Айви соблазнил поучаствовать в переделке пирога.
– О, Туоми, – удивился Дарак, взял в руку фигурку черешни.
– Представь себе, – поморщилась Линнея. – А теперь смотри сюда. Здесь у нас те, кого мы можем призвать под наши стяги по первому зову.
– Негусто, – констатировал мужчина, взъерошив волосы.
– Бесспорно. А вот тут те, кто умудряются сохранять нейтралитет, из раза в раз дистанцируясь от переворота. И их достаточно, чтобы, объединившись, мы вернули все на свои места.
Рагнар поднялся на ноги потянулся и прошелся по комнате:
– А кто там есть?
– Магон, Гредел, Кирсс, Саар, – не глядя начала перечислять леди-ректор.
– А почему они придерживаются нейтралитета? – спросил огненный маг.
– А они идейные, – усмехнулся Дарак и пояснил: – Главы этих древ присягали на верность королю по крови.
– Магически?
– Кто знает. Но они, конечно, говорят, что магически. Это лежит в основе их многолетнего нейтралитета.
– К сожалению, они весьма осторожны. А предъявить мне им в качестве доказательства нечего, – Линнея устало потерла лоб.
– Ты знаешь, есть у меня подозрение, что предъявлять и не придется, – задумчиво проговорил Рагнар, глядя в окно.
Леди-ректор проследила за взглядом мужчины, и всю ее усталость и сонливость как рукой сняло.
Королевский дворец – черный дуб в самом сердце столицы – расцветал золотым цветом.
42
Сияние утихло, и ветви разошлись, выпуская Раймонда. Парень шел к нам задумчивый, растерянный. На его руках все еще остались пластинки коры от первой трансформации. Черные, с золотыми прожилками.
Раймонд замер в паре шагов от нас. Керт и Иви синхронно, не сговариваясь, опустились на одно колено и склонили головы. Я же стояла словно парализованная, всматривалась в его лицо и удивлялась, как не замечала этого раньше. Чистейшие зеленые глаза, волосы благородного насыщенного золотого цвета – он не бастард, ни младшая ветвь старого древа. Он чистокровный, самых благородных кровей.
– Мия… – позвал меня низкий с легкой хрипотцой голос.
Он не сказал, но я все равно что услышала:
Прикажи мне что-нибудь.
Я на секунду замешкалась и, не придумав ничего лучше, произнесла:
– Поцелуй… поцелуй меня.
Раймонд невесело усмехнулся, но с места не сдвинулся. Посмотрел на ребят и нахмурился:
– Я не знаю, что сейчас произошло, но я явно не тот, перед кем стоит преклонять колени.
– Это смотря с какой стороны посмотреть, – раздалось от дверей.
В дверном проеме стояла леди-ректор, скрестив руки на груди и оперевшись о косяк.
– Знаете, я пока спускалась, думала, сдеру с вас шкуру, – доверительно сообщила энт-Виллоу, и мы все вчетвером непроизвольно сглотнули. – Но учитывая вот это, – женщина ткнула в яблоню, с которой еще не до конца сошла золотая чернота, – пожалуй, придется занимать очередь.
– Наверное, нужны какие-то пояснения, – заметил Раймонд.
– Зришь в корень, юноша, – ехидно ответила леди-ректор. – Встаньте уже, момент пафоса упущен. Ты – в мой кабинет на долгий разговор. Вы – задержитесь, возьму с вас клятву о неразглашении…
– Энт-Виллоу… – Раймонд обернулся на нас. – Мои друзья…
– А, ну да, о чем я думаю. Не пройдет и часа, как ты сам им все расскажешь, – раздраженно согласилась леди-ректор.
– Они имеют право знать правду.
И стоило бы обрадоваться, что я смогу прикоснуться к тайне века, но короткое слово «друзья» отозвалось в сердце тупой болью. Он не мой, никогда моим не был и теперь уже точно не будет мне принадлежать. Просто друг королевских кровей. Матушка будет в восторге.
Энт-Виллоу повела пальцами, и дверь в зал плотно закрылась, а из пола проросли плетеные кресла. Женщина тяжело опустилась в одно из них и, запрокинув голову, сказала:
– Мелисса, яблочек бы нам, а? Сил никаких нет же.
Яблоня в центре зала зашуршала, и из-под ее ветвей вышла внушительная корзина, полная золотых яблок. Корзина тяжело и медленно топала на своих коротеньких ножках, а добравшись до нас, разложилась на широкое блюдо, которое поднялось над полом на толстой короткой резной ножке, обратившись в низкий стол.
– Угощайтесь. Дивно бодрит и восстанавливает резерв магии, – Линнея приманила себе по воздуху яблоко и громко откусила.
Мы расположились кругом и принялись слушать.
Семнадцать лет назад наш мир настигла жуткая трагедия – разразилась гражданская война, в результате которой правящую семью перебили, и власть попала в руки мятежников.
Но никто не знал, что король отослал свою жену с трехлетним сыном в Древо познания. Ведь никто не станет нападать на собственных детей, а значит, наследник должен был быть там в безопасности. Энт-Виллоу была близка к короне, молода и, как она сама сказала, склонна к авантюрам. Она вызвалась сопровождать королеву, что в дальнейшем послужило отправной точкой истории мира Дерева.
Их карету перехватили. Охрану вырезали, участь королевы была еще более печальна. Но мальчик… мальчика удалось отбить. Энт-Виллоу оборвала нашивки с одежды принца и пешком, не скрываясь, направилась в Древо познания. По пути до академии она рассказывала всем и каждому, что в Древе познания можно спрятать детей, собирая вокруг себя толпу, выставляя живой щит.
Это сработало, и они смогли дойти до Древа познания. А люди же продолжили приводить сюда детей. А вот взрослых не пускали.
– Уже не помню, чем я обосновала… кажется, что не хватит провизии. Чушь, конечно, но все были так напуганы, что повелись.
Ночью начался штурм Древа познания, однако академия выстояла. Все до сих пор гадают, как так вышло, но ответ прост: восемнадцатилетняя девчонка умудрилась разбудить Хранителя древа.
– Мелисса была та еще… недовольная жизнью женщина, – усмехнулась энт-Виллоу.
– Магическая сделка? – спросила Иви.
Леди-ректор кивнула.
– И чем же вы заплатили за это? – напряженно спросил Раймонд.
– Своим первенцем и чужим даром, – безмятежно улыбнулась женщина.
И спивающимся деканом моего факультета, очевидно, – подумала я, но хмуро промолчала.
Лидер мятежников был одержим идеей вырезать королевский род и, узнав, что в Древе познания скрылись дети, предложил энт-Виллоу сделку. Что угодно в обмен на наследника. Хранительница посоветовала, какие условия выставить, и предупредила, что переданный мятежникам ребенок – смертник. Линнея попросила выбрать самого больного и слабого ребенка из тех, кого привели люди под защиту Древа познания.
Утром энт-Виллоу вывела ребенка и зачитала требования: бессменное кресло ректора, материальные блага, неприкосновенность детей, пришедших под защиту кроны Древа. Условия были приняты полностью и безоговорочно, сделку скрепили магией. Трехлетнего малыша, которого выдавали за принца, убили на глазах у энт-Виллоу.