Сол едва сумел сдержать слезы, но вскоре продолжил рассказывать свою историю, объясняя, что произошло. Не было никакой необходимости оправдывать себя.
— Варра можно уничтожить. От них можно защититься. Все зависит о того, насколько быстро человечество получит мое сообщение. Если мой корабль прорвется в открытый космос, то Варра уже не смогут помешать. У меня на борту груз радия. С его помощью я попытаюсь создать вокруг корабля ионный слой. Затем полечу в сторону Солнца, где и взорвусь… Сол Дункан. Конец связи.
Больше нечего было сказать. Земляне услышат и поверят. Когда-нибудь.
А сейчас…
Сол открыл все двери, люки и иллюминаторы, предварительно надев скафандр, чтобы корабль наполнился хлором. С помощью него гораздо проще создать ионный слой, чем через кислород. Будь Дункан ученым или химиком, он бы сделал это более умело, но оставалось только полагаться на то, что у него было сейчас. Главное, чтобы в итоге все получилось.
Заполнив корабль хлором, Сол извлек марсианский радий из свинцового контейнера, бросил на пол, после чего вновь вернулся к пульту управления и поднял корабль в воздух, задав координаты Солнца. Больше ничего не требовалось, никаких дополнительных расчетов или действий. Только долгое и мучительное ожидание.
Двигатели ревели со страшной силой. Крейсер разогнался до предела, вжав Дункана в кресло. Пройдя сквозь атмосферу, Дункан включил автопилот. Все. Двигатели будут работать, пока полностью не сожгут остатки топлива. Корабль не остановится, он будет и дальше нестись по инерции сквозь всю Солнечную систему, мимо торговых фарватеров, мимо обитаемых планет и спутников.
На лобовом стекле замерцали светящиеся шары, которые постепенно сбивались в одно облако. Варра.
Доказательство тому, что Дункан был прав. Он стал первым человеком, который смог высадиться на Плутоне. Варра же намеревались помешать ему донести послание до человечества. Он это понимал.
Сол проверил радиомаяк. Автоповтор крутил его слова снова и снова, рассылая сигнал во все стороны. Его обязательно заметят и услышат, до Солнца ведь лететь еще далеко.
Пришло время проверить Надзор. Сол включил шлем, но ответа не последовало. Как он и предположил, Варра не смогут пробиться через искусственный ионный слой, созданный вокруг корабля. Дункан взглянул на радий, что лежал на полу. Мощное радиационное излучение при контакте с хлором создавало мощный барьер, блокируя любую возможность для Варра забраться в голову отчаянного пилота, который узнал их секрет.
Но они продолжали скапливаться вокруг, все еще надеясь как-то его остановить. Отдельные мысленные импульсы стали пробиваться в мозг Дункана, сигнализируя ему о том, что объединившись, Варра могут пробиться через барьер.
Сол схватился за рычаг управления бластерами. Лицо, изможденное и напряженное, исказилось в горькой усмешке.
— Ладно, Андреа, — прошептал он. — Ради тебя я послал сообщение. А сейчас… я сделаю кое-что для себя. Я отомщу! Потому что эти твари отняли тебя у меня!
Убийственные импульсы продолжали атаковать мозг Дункана. Он привел бластеры в боевую готовность и выстрелил прямо в скопление энергетических шаров. Луч, достигнув их, прорезал целый ряд, как нож масло.
— Они уязвимы! — закричал Дункан. — Я же говорил, что они уязвимы!
Варра приближались. Их сомкнутые ряды продолжали разбиваться под выстрелами из шестиствольного бластера, озаряя пространство секундными взрывами. Никто, к сожалению, не мог запечатлеть этот момент, как один человек противостоит целой армии высших, по мнению многих, существ. Черный крейсер прорывался сквозь толпы Варра, сотрясаясь от каждого выстрела. Безжалостный черный мститель, несущий гибель целому разумному виду, для которого наступил настоящий Армагеддон.
И его уже не остановить! Сол Дункан, ослепленный яростной агонией, бьющей его прямо в мозг, продолжал методично расстреливать энергетические шары, пока наконец перед его глазами снова не оказался чистая чернота космоса. Они не смогли его остановить, а значит, корабль продолжит свое путешествие к Солнцу. Перегревшиеся бластеры втянулись внутрь корпуса.
Сол устало поднялся из кресла и подошел к гробу жены, склонился над ее телом, всматриваясь в неподвижные черты лица и длинные ресницы на мертвых глазах, которые никогда не откроются вновь.
— Дело сделано, — сказал он. — Я смог. Человечество нас у слышит…
Радиомаяк будет продолжать рассылать сигнал вплоть до того момента, пока черный корпус корабля не вспыхнет, объятый солнечным пламенем.
Сол с трудом опустился на колени перед гробом Андреа. Ноги не слушались. Из-за радия, естественно. Скафандру не под силу защитить от столь мощного радиационного излучения. Но все было не зря. Варра теперь не смогут ему помешать. Однако излучение постепенно убьет и самого Сола Дункана, если только он не уберет его обратно в свинцовый ящик. Хотя какой теперь в этом смысл?
Сол пожал плечами. Лучше умереть от лучевой болезни, чем быть опустошенным.
Жаль, что он не станет свидетелем того, как остатки Варра будут выслежены и безжалостно уничтожены. Человечество отомстит за все те смерти, что принесли им настоящие Опустошители. Оно отомстит за всех.
Двигатели окончательно смолкли. Корабль продолжил идти по инерции через обитаемые миры, где человечество сейчас предавалось простым людским утехам. Чувствуя, как кабина наполняется жаром, Сол Дункан лег на пол рядом с гробом Андреа, закрыл глаза и удовлетворенно улыбнулся. Вскоре солнце станет его погребальным костром.
Но послание останется.
Thunder in the void, (Astonishing, 1942 № 10), пер. Андрей Бурцев и Александр Штрамм
НОЧЬ БОГОВ(Под псевд. Пол Эдмондс)
Глава I. Марш титанов
ГЛЕНН ИСКОСА поглядел с кресла второго пилота на меня. Несмотря на усталость, его юное лицо было встревожено, а руки машинально потянулись к штурвалу управления самолетом.
Я не узнал свой голос, когда сказал:
— Уймись. Ты не в состоянии продолжать полет на этом аппарате дольше, чем я.
Он прикурил сигарету и сунул мне в рот.
— Ты сумасшедший, Шон. Тебе нужно отдохнуть.
Я ухмыльнулся, кивнув на изрешеченную осколками и пулями панель управления, где в исправном состоянии находилась только половина приборов. Мы летели в серых густых облаках довольно долго и вот, наконец-то они немного рассеялись под фюзеляжем поврежденного самолета. Через многочисленные пробоины в корпусе со свистом врывался разряженный воздух, но наша машина остервенело неслась на восток где-то над Тихим океаном.
— Погода понемногу улучшается. Может быть, нам удастся дотянуть поближе к Токио. Бог его знает. В любом случае, посадка будет жесткой. Как там обстановка на земле?
Гленн проследил за моим жестом. Он скорчил недовольную гримасу.
— Кругом вода, до горизонта — океан. Тебе нужен отдых, командир!
Отдых! Правда, как же я устал. Я не мог объяснить Гленну, почему не позволяю ему взять управление на себя. Он подумает, что я сошел с ума. Как я смогу ему объяснить, что получаю сообщения из… ниоткуда?
Я в последнее время находился под действием сильных стимуляторов, чтобы подавлять свою сильнейшую усталость. Японцы уже несколько недель яростно обстреливали нашу островную базу, сбивали наши самолеты один за другим. Конечно, мы продолжали полеты, надеясь на помощь со стороны Австралии или Тихоокеанского флота. Так мало летчиков осталось в строю! Дело дошло до того, что я, как зомби, еле стоял на ногах и ждал сигнала к взлету, чтобы отразить воздушные атаки превосходящих сил противника.
Помог тиамин, а также другие стимуляторы. Я даже попробовал местный наркотик — бетель или что-то в этом роде, чтобы оставаться в строю. Мои нервы были напряжены до предела. Физически я был истощен, но ум был по-прежнему остр, как бритва. Та вчерашняя атака…
Я выругался себе под нос. Неужели японцы захватили базу? Радио умолкло, пока мы были там, в воздухе, в тумане, и вокруг во всем мире не осталось ничего, кроме серой мглы. В суматохе воздушного боя мы сильно отклонились на север. Я попытался вернуться, но промахнулся мимо острова, и мы остались одни, с надеждой вслушиваясь в треск радио. Я лихорадочно искал место для посадки, прежде чем у нас закончится топливо.
А японцы глушили эфир.
Готовые умереть, с чувством безнадежности и отчаяния, мы искали выход из положения. Горизонт был чист. Я немного позволил себе расслабиться, но впервые за много дней в голове у меня было пусто. Я чувствовал сильное физическое истощение. Стимулирующие препараты, думаю, что-то сделали с моим разумом.
Мне постоянно что-то слышалось… какой-то невнятный зов, постоянно звучавший в затуманенном сознании.
Это появилось из облаков и темноты. Это было бессловесное, неслышное послание. Не было никаких слов, чтобы описать… эти сообщения.
Этот невидимый кто-то подсказал мне взять курс на юг, но не словами, а интуитивно. В моей голове словно заработала стрелка компаса, направляемая невидимыми магнитными полями.
Подобно сказочной горе, которая притягивает магнитом стальные корабли к гибели на своих скалистых берегах, этот зов увлекал меня на юг.
Уже трижды в своей жизни я слышал его. Но еще ни разу так сильно, так мощно!
Однажды в Эверглейдс, в штате Флорида, больной и измученный лихорадкой, с расшатанными нервами, я услышал его. А потом, оказавшись в заснеженных Андах, когда мое тело наполнилось трепетным возбуждением от вида потрясающих высот, оно пришло с востока, по крайней мере, так мне тогда показалось.
Год назад я снова испытал это состояние, когда пьянствовал в маленьком порту где-то на бирманском побережье. Я был безумно пьян, близок к белой горячке. Но этот… призыв… был безошибочным.
И вот теперь, в четвертый раз этот тихий, невероятный зов зазвенел из ниоткуда, и мозг послушно ответил ему в унисон, призывающий к действиям, безусловному подчинению его воле. Волна опьяняющих мыслей то спадала, то поднималась, как прилив. Моя душа и тело всецело стали принадлежать этому.