– В любом случае отступать поздно. Надо идти.
– Если я что-нибудь забуду, подскажете?
– У тебя отлично получалось на репетициях. Ни разу ничего не перепутала. Не было ни одной фальшивой ноты. С чего же тебе забыть?
Они посмотрели друг на друга, стараясь придать себе храбрости улыбками.
– Не люблю я экзамены, – пробурчала Анаис.
– Особенно такие. Если сейчас провалимся, пересдача будет нескоро! – насмешливо подлила масла в огонь Шарлотта.
– Если мы не рискнем, мы никогда не узнаем, на что способны, – заключила Мари-Наташа.
Чтобы взбодриться, Анаис замурлыкала вальс Штрауса «Голубой Дунай».
Они решительно вошли в ювелирный магазин «Ван Дейк & Кэрпелс».
Спустя несколько минут окрестности огласились воплями: «Держите их! Держите их!» и воем сигнализации.
Я знаю, что однажды исчезну, и со мной угаснут все мои воспоминания.
Иногда я чувствую себя таким усталым.
Они сняли черные полумаски.
– Девчонки, мы это сделали! Черт побери! Мы это сделали, у нас все получилось!
Они хором расхохотались, победно крича и подбрасывая в воздух маски. Их напряжение, наконец, спало.
Они били друг друга по рукам, как делают баскетболистки после попадания мяча в корзину. Они обнимались от радости.
Они были в лесу, далеко от поднятой ими суматохи. Их старый «Ренджровер 4 x 4» легко оторвался от преследователей, у которых не было вездеходов.
– Так, посмотрим, какая у нас добыча, – сказала Шарлотта.
Все три склонились над замшевой сумкой в руках у Анаис. Та открыла ее и показала девушкам россыпь бриллиантов.
– Как красиво!
Подруги долго разглядывали драгоценности.
– Я так боялась!
– Помнишь, мужик включил сигнализацию и ты еле успела передать нам последний камень?
Все произошло едва лишь час тому назад, а они уже вспоминали перипетии налета, словно ветераны – участники большого сражения.
– Ну, пора делить, – распорядилась Анаис.
Они открыли свои футляры для скрипок и достали оттуда ювелирные лупы, щипчики для бровей и замшевые мешочки.
Рука опустилась в сумку.
– Двенадцать каратов для Шарлотты, двенадцать каратов для Мари-Наташи, двенадцать каратов для меня.
Анаис аккуратно распределяла камни. Каждая девушка, получив свою драгоценность, осматривала ее, восхищалась ею, а потом осторожно укладывала к себе в замшевый мешочек.
После двенадцати появились шестнадцать, затем восемнадцать каратов. Камни были редкие, необыкновенной чистоты.
– Ни один мужчина не подарит мне такого украшения.
– Теперь нам не о чем беспокоиться до конца жизни.
– Я свои продавать не буду. Вставлю в оправу и сделаю самое красивое в мире ожерелье.
– А я половину вставлю в оправу, а насчет остального подумаю.
Анаис продолжала дележ.
– Один Шарлотте, один Мари-Наташе, один мне.
– Подожди-ка минутку, – прошептала Мари-Наташа, – ты не два взяла?
Пауза. Дуэль взглядов. Каждая девушка пристально смотрела на двух остальных.
– Что?
– Мне показалось, что ты взяла себе два камня вместо одного. Пересчитай.
Анаис проверила свой мешочек, пересчитала бриллианты.
– Ой, правда!.. Как неприятно! Мне очень неудобно.
Напряжение несколько ослабло.
– Но ты, надеюсь, не думаешь, что я это сделала нарочно?
– Нет, конечно. Ошибиться может каждый.
По мере того как вечерело, тише становилось стрекотание сверчков вокруг. Птицы с червячками в клюве возвращались кормить птенцов, по небу плыли все более плотные прозрачные облака.
Когда я в первый раз встретил Анаис, ей было лет семь. Это была маленькая девочка с большими зелеными глазами и розовыми губами.
На ней было желтое поплиновое платье и большая легкая летняя шляпа с шелковой лентой.
Она остановилась передо мной и посмотрела на меня. Вид у нее был очаровательный.
Она сказала мне: «Ты не такой, как все. Надо нам поговорить».
Так оно и есть. Я – не такой, как все.
Заухала сова. Темнело, девушки заканчивали дележ добычи уже при свете фар «Ренджровера».
– Ну, вот. Теперь можно ехать домой и немного отдохнуть.
Шарлотта не разделяла энтузиазма своих товарок.
– Остается одна проблема. Эти камни описаны, следовательно, их легко идентифицировать.
– И что делать?
– Найти кого-то, кто их переогранит.
– А что помешает ему донести на нас?
– И зря мы тогда надрывались.
Анаис ударила кулаком в ладонь.
– Может быть, и не зря. Я как-то встречалась с экспертом по драгоценным камням. Он мне сказал, что, как правило, в особых списках для ювелиров бриллианты числятся не больше года. Потом их толкнуть уже легче.
Девушки посмотрели друг на друга.
– А пока? Будем прятать их под матрасом?
– Если мы оставим их у себя, нам захочется их продать. Я предлагаю спрятать их здесь. А через год встретимся на этой самой поляне и заберем наше сокровище.
Секунду они колебались.
Шарлотта протянула руку ладонью вверх:
– Я согласна.
Две другие девушки положили свои руки на ее ладонь:
– Я тоже.
– Согласна.
– Одна за всех, все за одну. Мы – «Черные волчицы». Как вам имя? Носим черные маски и прячемся в лесу, ведь так?
Они стояли, сжимая друг другу руки.
– Ну что, волчицы, где бриллианты закопаем?
– Зачем где-то копать, надо оставить их Жоржу.
– Жоржу?
Девушки повернули к нему головы.
Во время второй нашей встречи Анаис сказала мне: «Сегодня умер дедушка. Он был очень похож на тебя. Он тоже мало разговаривал. Но я его ужасно любила. Мне казалось, что от его взгляда все беды проходили. Я чувствовала, что он меня слушал и понимал. Его звали Жорж. Можно я буду звать тебя Жорж?»
– Жорж?
– Жорж – единственный возможный вариант, – настаивала Анаис.
Шарлотта прыснула от смеха.
– Жорж!
Мари-Наташа пожала плечами.
– Ты действительно думаешь, что мы можем доверить ему наше сокровище?
– Да. Он будет терпеливым и скрытным. Идеальный сообщник. Он ничего не сделает нам во вред. Никогда. Правда, Жорж?
Мари-Наташа откинула светлую прядь и пренебрежительно посмотрела на него.
– Но это же всего-навсего…
Она расхохоталась.
– Да почему бы и нет, в конце концов!
И они доверили свою добычу Жоржу. Анаис посмотрела на него и сказала:
– Спасибо тебе за понимание, Жорж.
И поцеловала его.
При третьей встрече Анаис рассказала мне, что родители водили ее к психотерапевту. «Как-то раз я сказала, что видела тебя во сне, и знаешь, что мне ответили? Что это безнравственно. Безнравственно то, что я вижу тебя во сне, Жорж! Можешь себе представить?»
Девушки сидели в лесу, пальцы на их ногах были разделены кусочками ваты. Они передавали друг другу флакончик с лаком для ногтей цвета антрацита. Было лето и было жарко, и они решили надеть босоножки на высоких каблуках.
– Мы будем первыми разбойницами с большой дороги, следящими за своим внешним видом, – шутила Анаис.
Они надушились, оправили платья, уложили маски и револьверы в футляры для скрипок и сели в машину.
Несколько минут спустя в магазине Шартье Анаис звонко приказала:
– Всем лечь на пол!
Мари-Наташа выстрелила в потолок.
Более уверенные в себе, чем в первый раз, они образовали треугольник в главном зале ювелирного магазина, слегка расставив ноги, чтобы тверже стоять, и крепко сжав револьверы в руках.
– Осторожно, посмотри назад!
Анаис обернулась и увидела мужчину. Он успел нажать на кнопку сигнализации, прежде чем она его остановила.
– Бежим! Сейчас здесь будет полиция!
Не знаю, почему она захотела поранить меня. Это произошло чудесным солнечным утром, и Анаис сказала: «Жорж, я хочу скрепить наш союз».
Она достала длинный кухонный нож и поднесла к моему лицу все с тем же трогательным видом.
И надрезала мою плоть.
Мне было очень больно. Я знал, что этот шрам скорее всего останется у меня на всю жизнь. Но я не осмелился ничего сказать. Намерения у нее были добрые.
Шарлотта и Анаис стреляли из окон «Ренджровера», а Мари-Наташа, стиснув зубы, гнала машину.
– Прибавь скорости, они нас догоняют.
– Целься в колеса.
Раздался скрип, затем взрыв.
– Браво!
– Там еще и другие!
– Господи, да это западня. Они решили нас взять!
Мари-Наташа поехала зигзагом и резко свернула в улочку справа. Надо было оторваться от полицейских.
Наконец она притормозила. Все казалось спокойным. Старый «Ренджровер» остановился в лесу.
– Уф, еле выкрутились.
«Волчицы» вышли из машины, осмотрелись, открыли сумку с бриллиантами. Считать не стали, уселись в кружок.
– Жорж приличное состояньице уже охраняет!
– На глазок три-четыре сотни тысяч евро.
И подумать только, к ним нельзя притронуться.
– Поверьте мне, лучше проявить благоразумие. И вот что, девчушки, – сказала Анаис, – сегодня вечером моя мать дает бал. Давайте по этому случаю немножко расслабимся. Тем более мы уже в вечерних нарядах!
– А мальчики будут?
– Самые красивые на свете.
Анаис, Анаис, маленькая моя Анаис.
Я помню, как ты пришла первый раз сюда с другом и представила его мне. Думаю, это был твой первый любовник. Ты звала его Александр-Пьер.
Ты сказала ему: «Не ревнуй, Александр-Пьер. Это Жорж. Хотя мы и любим друг друга, ты должен знать, что он существует и очень много значит для меня. Жорж – мое доверенное лицо. Жорж – мой лучший друг».
Он посмотрел на меня пренебрежительно. Я никогда не доверял людям с двойным именем, таким, как Жан-Мишель или Александр-Пьер. Мне кажется, что их родители хотели, чтобы у ребенка было немного от первого и немного от второго. Не сумели выбрать что-то одно. Они хотели надменности, победительности, самоуверенности Александра и простоты Пьера. Двойные имена часто делают людей двуличными. Как Мари-Наташа, в чем-то – святая, в чем-то – женщина-вамп. Может быть, меня зовут Жорж-Кевин?