— Именно это я и хотел сказать. Впрочем, все в руке Божьей. Пока же, я полагаю, мы должны как-то вознаградить отличившихся в настоящем деле, конечно, только в его расследовании.
— Я позволил себе составить от вашего имени представление на награждение начальника сыскной полиции Путилина.
— А он не литератор? — с тревогой спросил Александр Александрович.
— Ни в малейшей степени! Рапорты с трудом подписывает. Но дело знает.
— Достойный человек! Я подпишу.
— Еще одно представление на тайного советника Набокова Дмитрия Николаевича, министра юстиции, — сказал Победоносцев и, упреждая вопрос наследника: — Литераторов терпеть не может, особенно же господина Достоевского, еще с дела петрашевцев.
— Я подпишу, — коротко сказал Александр Александрович, довольно улыбаясь, и чуть погодя продолжил: — Что же касается вас, Константин Петрович… Нет, нет, не отказывайтесь, нам известна ваша скромность, но ваше участие в этом деле требует награды. Нам известна также ваша давняя мечта, и сегодня я могу вам твердо обещать, в самое ближайшее время, место обер-прокурора Священного Синода, дабы вы могли с еще большим успехом трудиться на благо самодержавия, народа и святой православной церкви.
Разговор этот как бы подвел итог расследованию обстоятельств гибели князя Шибанского. Но смерть эта имела далеко идущие последствия, дотянувшиеся и до наших дней. Не будет преувеличением сказать, что вся история России после трагической ночи с 19 на 20 февраля 1879 года пошла по другому пути, приведшему ее к хаосу революций, чехарде форм правления, разорению и распаду державы. Но можно продолжить эту мысль и сказать, что путь этот судил для России Господь. Для чего? Мы не можем этого знать, ибо непостижимы пути Господни, мы можем лишь верить, что это только испытание, ниспосланное нам Господом, и, пройдя через горнило физических страданий и душевных метаний, мы отыщем дорогу к счастью, к Царствию Божьему на земле.
Если это так, то мы с глубоким сожалением должны признать, что князь Иван Дмитриевич Шибанский ошибался, все его замыслы и действия, прекрасные и правильные по сути, не могли ни к чему привести, мирная смена династии и курса были невозможны, для этого надлежало пройти через новое Смутное время, а коли так, то и гибель его, нелепая и случайная, уже не представляется таковой.
Все это лишь наши домыслы и предположения, в жизни мы обречены лишь покорно следовать за событиями, собирая факты и пытаясь как-то их объяснить. Нам ведомы, да и то лишь с определенной степенью достоверности, судьбы свершившиеся, о них и расскажем в заключение. Заранее просим извинения у читателя за то, что не можем рассказать о судьбах всех упомянутых в повести персонажей, их, так или иначе вовлеченных и посвященных в это дело, оказалось на удивление много. В первую очередь это касается сына князя Ивана Дмитриевича Шибанского и его потомков. Их судьба заслуживает отдельной повести, которая, возможно, будет когда-нибудь написана.
Из прочих же первое место принадлежит императору Российскому Александру Николаевичу Романову, Александру II. Апатия, овладевшая им после гибели князя Шибанского, продолжалась недолго. Александр недаром был самодержавным правителем величайшей страны в мире, он нашел в себе силы двинуться дальше по намеченному им с князем Шибанским пути, некоторые называли это романовским упрямством.
Через год после описанных событий скончалась императрица Мария Александровна и, едва выждав сорок дней, Александр исполнил свое давнее обещание и сочетался законным, хотя и тайным браком с княжной Екатериной Михайловной Долгорукой. Впрочем, тайным этот брак оставался недолго, в России все секрет и ничто не тайна, покров тайны нужен был лишь для того, чтобы общество сожгло свое возбуждение и даже возмущение в обсуждении слухов, с равнодушием встретив официальное объявление.
Исполнились кошмарные сны молодых великих князей, Екатерина Михайловна заняла место во главе семейного стола, а вместе с ней и непоседливый Гого, который на правах дяди покровительственно третировал молодую поросль романовского рода во главе с сыном наследника, Ники. А тем временем старик князь Голицын уже подбирал исторические документы и расписывал церемониал коронации Екатерины Михайловны в императрицы, благо, прецедент имелся, беспокойный пращур Петр I создал их, казалось, на все случаи жизни. То, что этим актом император не ограничится, понимали уже все, не только великие князья.
Не менее решительно, чем семейно-династическими проблемами, занимался Александр и делами державы. Ровно через год после гибели князя Шибанского, в феврале 1880 года, Александр учредил Верховную распорядительную комиссию по сохранению государственного порядка и общественного спокойствия, учреждение доселе неведомое, во главе которого поставил человека пусть и довольно известного, но совершенно неожиданного — генерала Михаила Тариеловича Лорис-Меликова.
Еще более удивилось общество, когда были оглашены полномочия Верховной комиссии. Ее председателя, Лорис-Меликова немедленно окрестили «диктатором», для этого, надо признать, были веские основания. За короткое время Лорис-Меликов с поистине диктаторской решимостью навел порядок в государстве, при этом весьма существенно перетряхнул руководящую верхушку. Чего стоили увольнение всесильного министра народного просвещения и до недавнего времени обер-прокурора Священного Синода графа Дмитрия Андреевича Толстого и ликвидация Третьего отделения!
По прошествии полугода Верховная распорядительная комиссия, выполнившая порученные ей задачи, была столь же неожиданно распущена, Лорис-Меликов получил высшую награду империи — орден Андрея Первозванного и пост министра внутренних дел. Деятельность его в последующие месяцы была не столь заметна широкой публике, он разрабатывал план реформы управления империей, составлял проект манифеста о даровании народу конституционных свобод и утрясал его статьи с высшими сановниками империи, вернее, вытрясал их них согласие на эти статьи.
В феврале 1881 года — все свои главные деяния Александр II совершал в феврале! — император подписал согласованный текст манифеста. Его должны были объявить и опубликовать в газетах 2 марта. За день до этого император был убит в результате бездарно организованного покушения, которое можно было предотвратить, которого можно было избежать, от которого можно было спастись, просто уехать после первой, неудачно брошенной бомбы, но Александр сам сделал несколько роковых шагов навстречу своему убийце. Нелепая, случайная смерть…
Она положила конец всем планам. На престол взошел Александр Александрович, манифест не был объявлен, реформы были остановлены. Но одно из пророчеств князя Шибанского все же сбылось: Россию ждало великое десятилетие, настолько силен был импульс, приданный ей предыдущим царствованием, что страна, как чудо-тройка, устремилась вперед. У Александра III хватило ума, чтобы не препятствовать бегу богатырских коней, и достало сил, чтобы крепко удерживать вожжи в руках. Смерть поразила его необычно рано, как бы нарочно для того, чтобы эти вожжи попали в руки человека пусть и доброго, и прекрасного душой, но слабого и безвольного, в котором истончилась некогда могучая романовская сила. Тройка понеслась к пропасти…
Вскоре после гибели императора Александра II его супруга Екатерина Михайловна вместе с детьми покинула Россию и поселилась в Ницце, этом последнем прибежище богатых русских изгнанников. Там она провела в уединении сорок лет, лишь изредка появляясь на публике. Насколько нам известно, она никогда более не бывала в России. Дети же ее, наоборот, едва достигнув совершеннолетия, устремлялись на родину. Князь Георгий Александрович Юрьевский служил в гвардии, поддерживая теплые отношения со своим племянником по отцу, почти ровесником, императором Николаем II.
Скончался князь в Петербурге, незадолго до Первой мировой войны, едва перешагнув сорокалетний рубеж, обстоятельства его смерти темны, как у большинства мужчин — носителей крови великих князей и царей Всея Руси. Кровь проявилась и в другом — у Георгия Александровича был единственный ребенок, сын Александр, у того единственный сын Георгий, так и рос этот тонкий одинокий побег, скрепленный родовыми именами символ объединения двух царственных домов, увы, не утвердившийся на троне.
Убийцы князя Шибанского на какое-то время забились в щель столичных клубов, где пытались избыть память о совершенном ими преступлении, а более — страх перед возмездием, которое грозило им с разных сторон: от императора, наущаемого, как им казалось, княжной Долгорукой; от великих князей и Победоносцева, за своевольство; от сподвижников убитого князя. Но немедленной кары не последовало, и постепенно заговорщики успокоились.
По прошествии года граф Павел Шувалов вернулся к прежней идее и стал вновь сколачивать тайную организацию, которую он с первых дней назвал «Священной дружиной». Сведений о громких делах этой организации немного, скорее всего, не из-за ее тайности, а по отсутствию этих дел. Впрочем, хватило и одного, наделавшего много шуму. Речь идет об убийстве в июне 1882 года генерала Михаила Дмитриевича Скобелева, которому, как мы помним, покровительствовал князь Шибанский. Убийство это, искусно закамуфлированное под несчастный случай — сердечный приступ в номере известной кокотки после обильного ужина, многократно описано, в двух местах даже весьма близко к реальности, так что мы не будем останавливаться на нем.
Отметим только, что в своем последнем разговоре с Александром II князь Шибанский упомянул две фамилии, которые составят славу следующего десятилетия: генералы Лорис-Меликов и Скобелев. Только с ними двумя связывалось впоследствии несколько чуждое русскому слуху слово диктатор, на смену диктатору Лорис-Меликову, отставленному со всех постов после смерти Александра II, на авансцену большой политики выдвинулся Скобелев, который, как все уверяли, рвался в диктаторы. Он и сам не скрывал своих намерений, говоря о них практически открыто в самых разных компаниях. Верный слух, гулявший по Петербургу, называл уже и дату намеченного переворота — день коронации императора Александра III. Ближайшей целью переворота все считали отрешение Романовых от престола, о дальнейших планах Скобелева судачили по-разному, одни говорили, что он сам намеревается взойти на престол под именем Михаила II, вторые утверждали, что имеется другой, бесспорный претендент, при котором Скобелев будет играть роль диктатора.