Знаменитые польские дороги и польские вокзалы в контексте абсурда, конечно же, заслуживают отдельных абзацев.
По поводу вокзалов: я не до конца согласна с редактором одной берлинской газеты, который недавно без обиняков заявил, что от польских вокзалов несет за километр. Это неправда: зона распространения вони меньше, а тенденция — понижающая. Вонь обладает тем свойством, что впитывается в стены и постепенно исчезает. Таким образом, мы избавляемся от нее проверенным методом мастеров дзен: без паники, терпеливо и ловко. Туалетов на вокзалах, честно говоря, не прибавляется, зато растет количество вокзальных камер наблюдения, которых у нас теперь больше, чем в Великобритании. Влияние видеокамер на борьбу с вокзальным смрадом трудно переоценить: перед объективом камеры гражданин, даже выпивший несколько кружек пива, прежде чем пописать на стену, дважды подумает.
Тему польских дорог начну с памятников. Памятников у нас в Польше больше, чем автострад, среди них — огромная статуя Христа в Свебодзине. Наш Христос обогнал Христа-Искупителя из Бразилии, и некоторое время мы были лучшими в мире, но, к сожалению, немного погодя нас опередило Перу. Поскольку Giant Jesus Competition[49] продолжается до сих пор и в бой рвется Хорватия, титул вице-чемпионов мы тоже наверняка вскоре утратим. Но все и без того хорошо; а насчет строительства автострад скажу по-английски: is in progress[50] — звучит как-то международное и оптимистичнее. А если в итоге что-то не выйдет, то — как разумно заметил один пользователь интернета — в утешение мы возведем памятник Непостроенных Автострад.
Конечно, кроме автострад, которых, если честно, пока еще нет, у нас есть классические двухполосные дороги: извилистые, как польская история, хмурые, как серпантины в Гватемале, и дырявые, как бабкины кружева. Дыр в асфальте действительно много. И они на самом деле иногда напоминают кратеры, однако, назвав их «метровыми», уже упоминавшийся берлинский редактор вновь вознесся на вершины гротеска, что делает его в моих глазах почти симпатичным.
Наши польские дороги не только окрыляют журналистов, но также являются любимой темой народных шуток и математических парадоксов. Недавно, например, я вычитала, что число колдобин на дорогах все стремительнее уменьшается, причем происходит это само по себе, без постороннего вмешательства. На одной дороге их количество сократилось вдвое, а глава администрации объяснил это явление следующим образом: «В текущем году на местной дороге стало вполовину меньше ухабов, чем в прошлом, поскольку выбоины малых размеров начали объединяться».
На этой интеграционной ноте я закрою тему польской инфраструктуры и польской логики.
В Польше живет тридцать восемь миллионов поляков; если судить по национальности и вере, то мы образуем довольно сплоченный монолит, однако наша ментальность меняется от региона к региону.
Великопольша — это пространная область в центральной части Западной Польши, в бассейне реки Варты. История Великопольши богата и в минувшие столетия исключительно печальна. А поскольку чемпионат Европы — событие радостное, я не стану распространяться о прошлом, упомяну лишь, пожалуй, что в мрачные времена разделов великопольские земли были захвачены Пруссией, а Отто фон Бисмарк еще больше закрутил гайки и в рамках заботы о чистоте немецкой культуры пытался полностью задавить польскость. Тем не менее поляки мужественно сопротивлялись, лучезарным примером чему служит Михал Джимала — крестьянин, который, не имея возможности построить дом на захваченной земле, воспользовался лазейкой в прусском законодательстве и назло захватчикам поселился в фургоне бродячего цирка. Общая атмосфера тех времен, надо сказать, не очень способствовала развитию спорта в регионе.
Название Великопольши происходит от латинского Polonia Maior, а ее жители — не великополяки, а великополяне. Великополяне — люди славные, хотя и немного замкнутые и недоверчивые. Пародируя фразу несостоявшегося нобелевского лауреата из Аргентины: сто двадцать пять лет партизанской борьбы несколько усложнили здесь церемониал гостеприимства.
Однако прусское влияние имеет и свои положительные стороны. Великополяне бережливы и хозяйственны, их юмор незамысловат, дорогу на красный они не переходят даже ночью, а их любимый овощ — картошка, которая у них зовется «пыра». Великопольские деревни славятся чистотой дворов, симметричностью полей и приглушенностью красок, а гордостью великопольских городов являются их опрятные парки, клумбы с анютиными глазками и уличные кафешки, где охотно и смело ставят мраморные столики среди пластиковых стульев. И еще ночная тишина, всегда воцаряющаяся до наступления ночи.
Историческая столица Великопольши — Познань.
Первые следы, указывающие на присутствие людей на территории сегодняшней Познани, оставили около десяти тысяч лет назад, на исходе ледникового периода, охотники на оленей. Славянские поселенцы прибыли сюда в V веке нашей эры, а зачатки самого града стали возникать в VIII веке, вместе с появлением племени полян. Два столетия спустя, град оказался во власти исторической династии Пястов и стал одной из четырех столиц их государства. Городской статус Познань получила лишь в XIII веке, однако принято считать, что именно в познаньском кафедральном соборе на Тумском острове князь Мешко I, правитель полян, в 966 году принял крещение, называемое Крещением Польши'.
История города, как это часто бывает, знала годы достатка и бедности, и, если изобразить ее одной линией, несомненно получилась бы синусоида. На протяжении своей богатой истории Познань была резиденцией королей, переживала упадки и почти погибала, но даже в «Шведском потопе» не утонула, а мужественно пришла в себя и снова обрела жизнеспособность. В период разделов Познань вместе со всей Великопольшей досталась Пруссии, и, наверное, единственным приятным воспоминанием о тех временах остается уникальная модель «мерседеса». Этот «мерседес», называвшийся 10/20 HP Posen, был собран в 1912 году по заказу некоего князя Гешке из Познани и несколько лет назад продан на аукционе старинных автомобилей почти за миллион евро.
Свободе после разделов Познань радовалась недолго, ибо сразу после начала Второй мировой войны на основании двух декретов ее присоединили к рейху. Наступили трагические времена акции с прелестным названием Generalsiedlungsplan[51], в рамках которой происходили массовые депортации, переселения, облавы и вывоз на так называемые принудительные работы в Германию. В конце концов, в 1945 году город был освобожден Красной армией, попав из огня да в полымя.
Зализав раны, которые нанесла война, Познань до сих пор очищает свой пейзаж от архитектурных реликтов невеселого полувека коммунизма. Тем не менее все меняется к лучшему: сегодня город насчитывает более полумиллиона жителей и лидирует в рейтинге польских городов по уровню жизни. А хорошо живется там, где каждому найдется место, и поэтому в 2005 году во время Марша равенства, который был запрещен мэром города, познанцы толпами высыпали на улицы и, защищая Равенство, смело столкнулись с полицией. Столкновение это они в конечном счете выиграли, поскольку вскоре суд признал запрет мэра незаконным.
Что ж, какой-нибудь Амстердам тоже не сразу строился. Времена, по счастью, меняются, а вместе с ними и люди, и флора, и фауна. Четыре оленя, которые недавно приехали из Ганновера, топчут сегодня вольер познаньского зоопарка, и никто на них не охотится.
Исторических памятников в Познани множество, что исчерпывающе описано в путеводителях. Поэтому упомяну лишь часы, которые установили в эпоху Возрождения на ратушной башне и снабдили, как записано в хрониках, «шутовским устройством, а именно козликами». Их там двое; вместе с картофелем они являются символом Познани. Каждый день, ровно в полдень, козлики вылезают из окошка над циферблатом и бодаются в такт хейналу; хейнал похож на тот, что звучит на Мариацкой башне в Кракове, только в Познани трубач не обрывает мелодию внезапно[52].
Познань — город не только старинный и исторический, но также открытый миру, и уже на протяжении девяноста лет здесь проходит Международная познаньская ярмарка. Международность ярмарки украсила мое познаньское детство: я носилась среди торговых павильонов и собирала в пластиковый пакет все попадавшиеся под руку цветные проспекты и фотографии строительных машин, мебельных стенок и тракторов.
Современность проникает в Познань с достоинством и ненавязчиво, и лучший тому пример — торговый центр «Старая пивоварня», внушительное здание, построенное на месте бывших пивоваренных заводов Амвросия Хуггера, пивовара, который в 1844 году приехал в Познань из Вюртемберга. Если смотреть снаружи, здание ничем не напоминает классический торговый центр и выглядит как смелое сочетание океанского лайнера «Куин Мэри 2» и Красного форта в Дели. В 2005 году «Старая пивоварня» получила от Международного совета торговых центров награду как лучший торговый центр в мире в категории объектов среднего размера, а в 2008-м тот же совет признал ее лучшим торговым центром Европы.
Хотя Познань потерпела неудачу в гонке на звание европейской столицы культуры, с культурой здесь все очень хорошо. Мое любимое мероприятие, вот уже двадцать лет подряд проходящее летом на берегу Мальтанского озера, — Malta Festival Poznań. На этот фестиваль съезжаются лучшие независимые, экспериментальные, немейнстримные и нерепертуарные театры, а также музыканты, танцовщики, представители изящных искусств и цирковые артисты со всего мира. В этом году стражи порядка привлекли дополнительное внимание к одному театру из Франции, влепив актерам мандат за непристойное поведение, ибо те играли голышом. Хэппенинг познаньской полиции пошел лишь на пользу мероприятию, ибо за голых французов стеной встала вся Польша, а о познаньском фестивале написали все газеты.