— Ответьте мне откровенно — какую часть производственного бюджета вы потратили на этот эпизод? Подобные съёмки просто не могут быть дёшевы. А студия ваша, простите великодушно, не выглядит купающейся в деньгах. И если вы влили всё, что имеете, в эту минутную сцену…
— Это не так, — сказал я. — Последующие сцены будут на том же уровне, даже масштабнее. Мы используем новый, запатентованный метод трюковых съёмок. Наглядное подтверждение вы получите, если согласитесь сниматься. Но сразу должен предупредить — знакомство с процессом подразумевает неразглашение информации.
— Господин Свиридов, — сказала графиня холодно, — я похожа на сплетницу, выбалтывающую чужие секреты?
— Этого я не имел в виду, но предупредить обязан. Итак, что вы выбираете? Повторюсь, гонорар будет очень скромным. Возможен процент от прибыли, но конкретные детали контракта — это уже не ко мне.
— Я хотела бы увидеть обещанное наглядное подтверждение.
— Тогда пройдём в павильон.
Бывший склад не отапливался, температура внутри держалась немного выше нуля. Предвидя это, я сегодня заранее надел толстый свитер. А чтобы было удобнее сидеть за компьютером, предпочёл длинному пальто короткую кожаную куртку.
До приезда графини я дополнил файл текстом, и мы с Розанной досняли ещё несколько секунд. Действие продолжалось теперь с участием мачехи, которая, однако, была пока затуманена.
— Сейчас вы увидите вашу героиню, — сообщил я. — Пока только схематично. Если останетесь с нами, то ваша задача как раз и будет состоять в том, чтобы придать ей индивидуальность.
Стеклянный экран протаял.
Я наблюдал за гостьей украдкой. Бесстрастное выражение на её лице сохранилось, но всё же бровь на мгновенье поползла вверх, когда из холодного павильона открылся вид на солнечную террасу.
Мелисса в кадре дочитала письмо. Подняла растерянный взгляд, стоя лицом к зрителю, а затем испуганно вздрогнула.
Мачеха вошла в кадр, блондинистая и стройная.
Её мы видели со спины. Она, цокая по плитам на каблуках, приблизилась к падчерице, окинула её взглядом, после чего небрежно махнула рукой гонцу — убирайся, мол. Тот понятливо закивал, попятился к птице. Мачеха же, моментально забыв о нём, повернулась к Мелиссе.
На этом эпизод прерывался, действующие лица застыли — я специально оставил в тексте две пустые строки. Опытным путём до этого выяснил, что машина воспринимает такой пробел как паузу со стоп-кадром.
— Что ж, господин Свиридов, — произнесла графиня, — вынуждена признать, я оценивала расклад несколько предвзято, а потому неверно. Слишком увязла в предыдущей эпохе и недооценила возможности технического прогресса. Ваше ноу-хау заставляет задуматься.
— Значит, вы готовы сниматься?
— Вполне готова. Но у меня есть несколько замечаний по поводу моей героини. Могу ли я ими поделиться?
— Слушаю вас внимательно.
— Она, на мой взгляд, одета излишне консервативно. Хотя, насколько могу судить по контексту, её типаж — красивая и яркая стерва, которая всеми силами пытается замаскировать свой возраст.
— Примерно так.
— Мы можем переодеть её?
— Гм. Сцена ещё в режиме предварительной обработки, так что да, попробовать можно. Будут конкретные предложения?
— Более облегающий фасон платья с более откровенным разрезом сзади. И другая причёска. Волосы не обрамляют лицо, а собраны сзади, по возможности высоко. Она как бы увеличивает свой рост, нависая над собеседницей.
— Поэкспериментируем. Попробую внести правки.
— Благодарю, — сказала она. — И ещё вопрос. Насколько мой персонаж влияет на сюжет в целом? Или у меня будут лишь короткие эпизоды?
Над этим вопросом я уже размышлял вчера. Мне хотелось добавить мачехе присутствия на экране, сделать роль более насыщенной. И за прошедшую ночь у меня появились кое-какие мысли на этот счёт.
— Ваша героиня, — сказал я, — вышла замуж за фабриканта, отца Мелиссы, не только ради богатства. Его заводы делают магическую механику, вроде вот этой птицы. У мачехи есть тайный интерес. Она скрывает свои магические способности, и её беспокоит, что у Мелиссы тоже обнаружился дар. Короче говоря, мачеха — антагонистка падчерицы. Их противостояние выйдет за семейные рамки.
— То есть мачеха — главная злодейка в этой истории?
— Подручная главного злодея, если быть точным. Но тот держится в тени и появится только ближе к финалу. Его инкогнито — одна из интриг сюжета. А вот мачеха будет гадить на протяжении всего фильма.
Графиня хмыкнула:
— Постараюсь привнести соответствующие краски.
— На это я и рассчитываю. Но сначала вам надо обсудить договор с мисс Квон и с нашим юристом. Проводишь, Джеф?
— Без проблем. Прошу за мной, леди.
Они ушли, а я начал редактировать. Стиль одежды в исходном тексте не описывался подробно, указывалось лишь, что мачеха носит строгое платье. Но теперь я сместил акценты и добавил конкретики, как просила графиня.
Я вернул курсор в начало абзаца, чтобы пересмотреть эпизод. Экран подёрнулся рябью, действие началось не сразу, будто машина слегка споткнулась. Но наконец изображение появилось. Наряд у дамы, которую играла графиня, выглядел теперь слегка вызывающе, особенно по контрасту со скромным платьем Мелиссы. И цвета контрастировали — вишнёвый у мачехи, васильковый у падчерицы. Всё это создавало подспудное напряжение.
Реплики для предстоящего диалога с пояснительными ремарками уже содержались в файле. К терминалу было подключено печатающее устройство (Джеф называл его матричным) с рулонной бумагой. Я нажал кнопку и невольно поморщился — бумажная лента выползала из прорези с оглушительным скрежетом, издевательски медленно.
Вернулись Джеф и графиня, а вместе с ними пришли Сон-Хи и Розанна. Печатающий монстр наконец затих, и я оторвал выползшую ленту. Буквы на ней смотрелись ещё грубее, чем на компьютерном мониторе, но всё-таки читались.
— Итак, — сказал я, — снимаем непростой эпизод. Теперь у нас сразу две актрисы первого плана и разговор между ними. Джеф, как это спроецировать? По тому же принципу, что и с одной Розанной, как в прошлый раз?
— Насчёт разговора — даже не знаю, — ответил он. — Будем пробовать. Но сначала давай покажем машине новую леди.
— Ладно, тогда прокручиваем запись до первой реплики в диалоге. Дальше делаем паузу и решаем, как быть.
Джеф установил минутную выдержку на фотоаппарате и пододвинул графине стул, а я пояснил ей:
— Наблюдайте за появлением вашего персонажа и представляйте в кадре себя. Ощущение будет странное, как сон наяву, но так и должно быть.
Она кивнула и посмотрела на стеклянный экран. Я запустил сцену с того момента, когда Мелисса ещё читала письмо. А затем появилась мачеха, уже с индивидуальными чертами графини.
Её походка наполнилась хищной грацией. Во всём её облике теперь было что-то гипнотически-чувственное, но с примесью яда. Она покачивала упругими бёдрами, обтянутыми тонкой материей.
Жест, адресованный почтальону, получился отточенно-лаконичным и передал презрение ярче, чем любые слова. А во взгляде, обращённом к Мелиссе, читалась давняя неприязнь, помноженная на раздражение.
Кадр застыл.
Графиня моргнула, словно проснувшись, и проговорила:
— Да, ощущение интересное. Внутри миража…
— Выход был эффектен, — сказал я. — Теперь давайте подумаем, как снимать вас обеих сразу. Просто сядете рядом и будете по очереди зачитывать реплики? Нет, это не то…
— Нам лучше стоять, — сказала графиня. — Это более соответствует происходящему в кадре. Можно взглянуть на текст?
— Да, пожалуйста.
Я протянул ей лист и сказал Розанне:
— Ты тоже подходи, ознакомься. И сразу оговорюсь — полная дословность необязательна, в диалоге можно немного импровизировать. Если на ум приходят более живые формулировки, можете их использовать. Главное, чтобы смысл диалога при этом не исказился. А если у вас вопросы именно к содержанию, то задавайте их сразу.
Розанна шагнула ближе, опасливо косясь на графиню, и та сказала ей снисходительно:
— Не пугайтесь, юная мисс, я вас не укушу. Оставим подобные эскапады нашим экранным версиям.
Некоторое время они внимательно вчитывались, затем графиня заметила:
— К содержанию нет вопросов, а вот стилистику в диалогах не мешало бы чуть подправить. Явных ошибок нет, но всё-таки чувствуется, что писал не носитель английского языка.
— Собираюсь показать текст редактору, — сказал я. — А пока — вот в таком режиме. Ну что, начнём?
Мы убрали стул, и Розанна с графиней встали перед объективом фотоаппарата, работающего с растянутой выдержкой. Я сел к терминалу и запустил повторное воспроизведение сцены.
На стеклянном экране мачеха повернулась к Мелиссе. А в павильоне мы услышали властный голос графини:
— Ну, и что тебе пишет твой ухажёр? Или будешь мне врать, что почта — от троюродной тётушки из деревни?
— Это вас не касается, — пролепетала Розанна.
— Правда? А ну-ка…
Мачеха на экране вырвала у падчерицы письмо.
— Нет! — вскрикнула Розанна. — Отдайте, это моё!
Но мачеха отмахнулась. Голос графини звучал с издёвкой:
— Итак, читаем: «Вынужден с прискорбием сообщить — обстоятельства сильнее меня, они непреодолимы. Мы не можем быть вместе, сама судьба этому препятствует…» И далее в том же духе…
Как и персонаж на экране, графиня сейчас стояла с листом в руках. Они с Розанной уже не выглядели спящими наяву — тот эффект, очевидно, сопровождал лишь первую проекцию на экран. Сейчас они обе напоминали скорее театральных актрис во время спектакля, хоть и без декораций.
— Ты наивна до отвращения, — продолжала мачеха голосом графини. — На твоих гувернанток с учителями потратили кучу денег, но ты так и не научилась думать. Всерьёз рассчитывала, что он тебя возьмёт замуж? Это была бы первостатейная шутка. Он — высший аристократ, а ты — всего лишь дочь нувориша…
На несколько секунд их разговор прервался — стальная птица взлетела, и они обернулись, проводив её взглядами. А затем Мелисса проговорила, всхлипнув: