— Люди меняются, дружище.
Майлз посмотрел на стюарда:
— Слышь, как там тебя. Покажи карманы.
— Простите? — проговорил стюард неуверенно.
— Карманы выверни, говорю. Если они пустые — пять сотен крон с меня. Таких чаевых ты в жизни не получал.
Майлз вытащил бумажник, достал купюры, небрежно швырнул на стол. Стюард растерянно посмотрел на принца. Тот пожал плечами:
— Ну, выверни. В чём проблема? Майлз у нас щедрый, даёт тебе заработать.
— Прошу извинить, ваше высочество, но…
— Не выделывайся, — зевнул Эллиот. — Начинает надоедать уже. Выворачивай, бери деньги и топай.
В глазах стюарда вспыхнула ненависть.
— Да чтоб вы подохли! — заорал он.
Сунув руку в карман, он вытащил стеклянный флакон, сорвал с него пробку и размашистым жестом рассыпал по полу нечто вроде стальной крупы. А сам выскочил за дверь, как ужаленный.
Крупинки потускнели и въелись в пол. Добравшись сквозь ковровое покрытие до металла, они стали пожирать его с чудовищной скоростью. В полу появились дыры, вырастая в размерах. Рыжела ржавчина по краям.
Майлз сориентировался быстрее других — вскочил, рванул рукоятку на стене. Замигали красные лампы. Он прокричал:
— Уходим!
В последний миг пассажиры успели выскочить из каюты, метнулись к рубке. Эллиот и Майлз подталкивали девиц. Их нагнал бортмеханик, прибежавший из задней части гондолы.
В рубке капитан гаркнул:
— Сохраняем спокойствие! Аварийная отстыковка!
Он дёрнул рычаг, по стенам прошло магическое мерцание, бледно-синее. Рубку перекосило, люди хватались за что попало.
Камера показала дирижабль снаружи. Та часть гондолы, где была рубка, отсоединились, ухнула вниз, но над ней раскрылись три парашютных купола. Ещё один парашют белел чуть поодаль — это спрыгнул стюард. А сам дирижабль тем временем разваливался на части — ржавчина разъедала гондолу и жёсткий корпус, жрала обшивку, обнажая каркас.
Стоп-кадр.
Глава 21
— По-моему, — робко сказала Эмма, — я очень плохо сыграла…
— Для этой сцены — самое то, — успокоил я. — Нет, не буду врать, что у тебя выдающийся актёрский талант. Но сейчас как раз требовалась некая… гм… шероховатость. Так что спасибо. Правильно сделала, что пришла сегодня на кастинг.
Пока Эмма переваривала тот факт, что она побывала-таки актрисой, Розанна заявила:
— А я как актёрский коуч — вообще находка.
— Да-да, ты мультиталант, мы в курсе.
Джеф, которого мы выпроводили перед началом съёмки, чтобы не смущать Эмму, снова заглянул в павильон:
— Закончили? По домам?
— Отправляйтесь, — подтвердил я.
— Эмма, ты тоже с нами, — пригласила Розанна. — Мы тебя подвезём.
Эмма на радостях чмокнула меня в щёку и ушла вместе с ними. Я в компании с Йенсом пересмотрел эпизод и решил тоже ехать домой — устал.
Сон-Хи с графиней, уехавшие днём, так и не вернулись.
Зато на следующее утро мы собрались в офисе всей командой, чтобы выслушать их отчёт о визите в оргкомитет.
— Ситуация такова, — сказала графиня. — В оргкомитете — семь сопредседателей, по одному от каждой страны-участницы. Все они сейчас находятся здесь, в Нью-Пасифик-Сити. Именно они в конечном итоге примут решение, какой фильм покажут на саммите. Хорошая новость состоит в том, что сопредседателя от России я знаю лично. Князь Шугарин, обер-гофмейстер в придворном штате государя императора. Плохая же новость — в том, что наши с ним отношения нельзя охарактеризовать как доброжелательные.
— Боюсь даже спрашивать, — сказал я. — Досадно. Значит, к этому князю нам лучше вообще не лезть, я правильно понимаю?
— Это не поддаётся прогнозам. Наша размолвка произошла много лет назад, и за это время эмоции несколько потускнели. Возможно, нам с ним удастся поговорить на уровне рассудочных аргументов. Или же не удастся — тогда ситуация осложнится ещё сильнее. Но риск сейчас — единственный выход.
— Мне тоже так кажется, — сказала Сон-Хи. — Поэтому я хочу попросить графиню, чтобы она ему позвонила. Вы ведь не возражаете, ребята?
— А чего возражать? — сказала Розанна. — Можно подумать, у нас вариантов — куча. Надо было вчера сразу и звонить.
— Не спеши, — сказала Сон-Хи. — Давайте сначала сами себе честно ответим — мы успеем доделать фильм до начала саммита? До девятнадцатого февраля? Я вынуждена напомнить — имеются в виду не только съёмки как таковые, но и постпродакшн. А он иногда длится месяцами.
— У других фильмов — да, — согласился я. — Но давайте-ка прикинем по пунктам. Постпродакшн — это монтаж, озвучка, работа со спецэффектами, музыка. Что ещё?
— Цветокоррекция, титры, — подсказал Йенс.
— Да, точно. Но в нашем случае очень многое упрощается. Спецэффекты — сразу в готовом виде. Сцены мы снимаем в нужном порядке, ракурсы дорабатываем по ходу, и в этом смысле монтаж не требуется. Титры изобразим в два счета. То есть на стадии постпродакшн у нас, по сути, единственная большая проблема — звук.
— Озвучку можем начать заранее, — сказала Сон-Хи. — Ну, в смысле, актёрские голоса и запись шумов. Я договорюсь на отцовской студии. А вот с музыкой — я в растерянности… На «Сильвер Форест» композитору обычно дают три месяца на сочинение музыки, если кино масштабное. Все эти оркестровые партии… И ведь потом сыграть ещё надо, свести фрагменты…
Все приуныли, и я поскрёб в затылке:
— Да, тут загвоздка. Без музыки в этом фильме — никак. Впечатление будет совсем не то… И желательна как раз-таки мощная оркестровка… Но кто возьмётся? С таким дедлайном нас любой профи пошлёт с порога, подозреваю… Нужен какой-нибудь сумасшедший энтузиаст, чтобы сочинял с ходу, и такие же психи, чтобы с ходу сыграли…
— Психи? — переспросил Йенс. — А знаешь, попробую поговорить тут с одним… Сталкивались в баре… Чувак с классическим музыкальным образованием, но занимается всякой… хм… Экспериментирует, в общем…
Сон-Хи кивнула без особой уверенности:
— Подозреваю, что других вариантов у нас не будет. Так что, пожалуйста, Йенс, пообщайтесь с ним.
— Короче говоря, — подытожил я, — теоретически наши проблемы решаемы. Пахать в ближайшие три недели придётся без выходных, но это уже детали.
— Что ж, в таком случае, — сказала графиня, — не вижу причин откладывать звонок князю. Хотя не испытываю энтузиазма по поводу предстоящего разговора.
Все на неё взглянули с сочувствием, к которому примешивалось любопытство. Сон-Хи постановила:
— Телефон — в вашем распоряжении, а мы пока выйдем.
За работу никто не взялся — все набились в мою «сценарную» комнату, дожидаясь, пока графиня придёт с вестями. Я попутно заметил, что бумажная стопка в углу на тумбочке выросла. Теперь там было уже четыре сценария вместо недавних двух.
— Они почкованием размножаются, что ли? — пробурчал я.
— Курьеры тащат и тащат, — просветила Розанна. — Прям как на настоящую студию. Что там хоть пишут? Ты не читал?
— Руки не доходят.
Графиня пришла минут через десять. Все напряжённо смолкли.
— Итак, коллеги, — заговорила она. — Князь был, мягко выражаясь, несколько удивлён, услышав мой голос. Восторга не испытал, как вы догадались. Но трубку сразу не бросил, и мы поговорили. Я подчеркнула, что мой звонок носит официальный характер и напрямую касается его должностных обязанностей. Князь знает, что, несмотря на все мои недостатки, словами я не разбрасываюсь. В итоге дослушал. Был раздражён, но задал-таки пару вопросов по существу. И буркнул, что должен вникнуть в проблему.
— Вникнуть? — переспросила Сон-Хи. — То есть этот князь…
— Да, мисс Квон. Приедет сегодня после обеда, чтобы увидеть товар лицом.
Все переглянулись, и в голосе у Сон-Хи прорезалась паника:
— Но он же сразу поймёт, насколько у нас тут всё несерьёзно…
— Спокойствие, — сказал я. — На пороге не развернётся, надеюсь. Главное — это его реакция на отснятый материал. А сняли мы уже много, составить впечатление можно.
— Я срочно доработаю свежие эпизоды, — заявил Йенс. — Чтобы вся картинка была на уровне, от и до.
— Хорошая мысль, — согласился я. — Но сначала снимем ещё одну небольшую сцену, сейчас актёры придут.
И, оставив дам волноваться в офисе, мы с Йенсом отправились в павильон.
В сценарии значился эпизод с политическими интригами.
Участвовали два персонажа — королевский советник в исполнении Дюбуа и родовитый барон, которого играл пожилой актёр, только что подписавший бумажки.
У них была конспиративная встреча.
Толстый барон сидел у камина в комнате с плотно зашторенными окнами. Неярко светила лампа, на столике стоял массивный графин.
Советник вошёл, сел в кресло напротив. Хмуро осведомился:
— К чему эта встреча, Реджинальд? Что за срочность? Его величество с меня голову снимет, если узнает.
— Ну, прятаться ты мастак, — лениво сказал барон, раскуривая сигару. — А я хочу знать конкретно, что этот старый хрыч нам заявит завтра, на заседании Дворянского круга.
— Во-первых, он не старше тебя. Во-вторых, ему в голову я заглянуть не могу, как ты понимаешь. Но в последнее время он ругает ваших оппонентов всё чаще. Вчера посетовал, что нувориши «жиреют неудержимо». Это цитата.
— А мне не надо, чтобы он сетовал. Мне надо, чтобы он их вот так вот…
Барон сжал мощный кулак, давя в нём что-то невидимое. Советник вздохнул устало:
— Да, он исподволь склоняется к мысли, что надо вновь опереться на родовую аристократию, а не на дельцов-миллионщиков. Но нельзя его торопить, пойми. Я делаю всё возможное, чтобы он дозрел поскорее…
— А по-моему, ты мне льёшь дерьмо в уши, — сказал барон, чуть повысив голос. — Не отрабатываешь вложений, как выражается этот раззолочённый сброд. Деньжата всасываешь со свистом, а отдача — с мышиный хрен. Поэтому запомни, советник, дважды не повторяю. Вздумаешь нас надуть — прихлопнем, как муху. Понял меня?
— Ты выразился более чем доходчиво, Реджинальд.
— Вот и ладно. Давай тогда по маленькой, что ли…