— … то будет крайне досадно. Значит, сделаем всё возможное, чтобы осуществить его в срок. И давайте больше не будем поднимать эту тему.
Вскоре я вновь отправился в павильон — явились актёры, изображавшие тех, кто был на дирижабле. Все, кроме Эммы. Ей мы опять разрешили прийти чуть позже, чтобы сняться отдельно.
В кадре — равнина, поросшая бурьяном и кустарником.
Среди кустов лежала та часть гондолы, что успела отстыковаться. Возле неё топтались члены экипажа с девицами. Валялись смятые парашюты. Но всё это было на заднем плане, а на переднем принц Эллиот переговаривался с приятелем.
— Вообще не понимаю, — взбешённо говорил принц, — чего вдруг этот ублюдок слетел с катушек. И зачем таскал с собой ржавую крупу в склянке…
— Не будь наивным, — чуть поморщился Майлз. — Естественно, ему заплатили. Это было спланированное покушение на тебя. Скорее всего, он должен был незаметно рассыпать крупу где-нибудь за креслом. Тогда мы не успели бы выскочить. Хорошо, что моя нюхачка его учуяла…
— Значит, ты специально её с собой потащил? На подобный случай?
— Ну, не ради же её кислой физиономии? Недавно нашёл — и вот пригодилась. Если бы не она, то нам бы кранты.
— Надо ей деньжат подкинуть за это… Но меня-то зачем решили вдруг укокошить? Кому это вообще надо? Сам же прекрасно знаешь — я всё это политическое дерьмо обхожу за милю…
— Ну, варианты возможны разные… — пожал Майлз плечами. — Ты наследуешь трон, сам факт твоего существования для некоторых — поперёк горла. К тому же, как бы это сказать… Особой деликатностью ты не блещешь. Давай без обиняков — во дворце найдётся, подозреваю, человек двадцать, которые тебя ненавидят. Кого-то из них ты мог довести особо, подозреваю. Кого конкретно — тебе виднее…
Тут их прервали — подошёл капитан:
— Простите, ваше высочество. Мы пытались связаться с кем-нибудь, но радиосвязь здесь глохнет. Электромагнитная аномалия. До ближайшего города — больше десяти миль. Полагаю, будет разумным отправить туда нашего штурмана. Он доберётся пешком, а нам пришлют транспорт. К ночи, надеюсь, будем уже в комфорте.
— Действуйте, — буркнул Эллиот. — Ладно уж, покукуем тут пару-тройку часов…
Стоп-кадр.
Актёров отправили по домам, и пока мы с Йенсом отсматривали снятую сцену, явился новый состав — Мин-Хёк и Розанна, а также Пьер. Мы возобновили съёмки.
В кадре возникла комната на постоялом дворе, самая дешёвая. Продранные обои, топчан с грубым покрывалом, жёсткое облезлое кресло. На топчане, закрыв глаза, лежала Мелисса, а в кресле дремал Циркач. В замызганное окно просачивался утренний свет.
Мелисса вдруг дёрнулась, приподнявшись. Глаза её распахнулись. Сипло дыша, она обвела взглядом интерьер.
Её спутник тоже проснулся. Налил воды из графина:
— Выпей. Как себя чувствуешь?
Она пила жадно и торопливо, почти захлёбываясь и проливая капли. Проговорила:
— Лучше… Но теперь новые ощущения… И не знаю, что делать дальше…
Ответить он не успел — в дверь вежливо постучали. Циркач вскочил, достав свою цепь, осторожно выглянул в коридор.
За порогом стоял невзрачный порученец советника.
— Извините за беспокойство, — сказал он ровно. — Я не причиню вам вреда и никак не связан с вашими оппонентами. Представляю противоположный лагерь, по сути. Прибыл по поручению влиятельного лица из столицы. Уполномочен пригласить вас для разговора с ним.
— Мы не заинтересованы, — ответил Циркач, собираясь захлопнуть дверь.
— Погоди… — сказала Мелисса, спуская ноги на пол. — Впусти его… У него металл звучит по-другому, не как у мачехи…
Циркач посмотрел на неё не без удивления, но посторонился.
— Благодарю, — сказал порученец, переступив порог. — Сударыня, позвольте отметить — у нас великолепная восприимчивость. Редкий дар и очень востребованный. В столице он найдёт применение.
— Этот ваш наниматель… Что ему надо от меня? Все что-то скрывают…
— Не могу вам ответить. Он не посвящал меня в свои планы. В моей компетенции — лишь организовать вашу встречу.
— В столицу я хотела…. — произнесла она без эмоций. — Сейчас — не знаю… Но и здесь оставаться не вижу смысла…
— Есть опасение, что ваши здешние оппоненты перейдут к радикальным мерам. Полагаю, в столице вам будет безопаснее.
Мелисса встала с топчана, подошла к окну и приоткрыла створку.
Сменился ракурс. Камера показала её снаружи, отъехала от окна, поднялась над крышами. Открылась панорама провинциального города с кирпичной застройкой и пыльной зеленью. Вдалеке виднелся голубоватый горный хребет.
Стоп-кадр.
— Понятно, — заявила Розанна. — Развязка будет в столице.
— Ну, это напрашивается, по-моему, — сказал я. — Но до неё ещё не так близко, не расслабляемся.
Пришла Эмма, и мы ввели её в уже отснятую сцену. В этот раз, впрочем, не было даже реплик — её героиня просто мелькала на заднем плане, рядом с гондолой. А Эллиот и Майлз оглянулись пару раз на «нюхачку», когда о ней зашла речь.
Перечитав свои операторские пометки, Йенс сказал:
— На сегодня сцен больше нет, как я понимаю? Съезжу тогда, попробую выловить этого ненормального. Ну, композитора, в смысле.
— Где вылавливать-то собираешься? В баре?
— Нет, сейчас он, скорей всего, в клубе «Люминесцентные водоросли».
— Название внушает.
— Содержание соответствует. Вообще-то тебе тоже не помешало бы съездить — глянешь на парня в естественной среде обитания, а там прикинешь, насколько он подходит для фильма. Так будет проще, чем звать сюда, а потом отбрыкиваться, если не подойдёт.
— Ну, в принципе, согласен. С музыкой надо срочно решать.
Тут мы обратили внимание, что Эмма прислушивается к нашему разговору, стоя поблизости. Я подбодрил её:
— Не стесняйся. Хотела что-то спросить?
— Да, просто уточнить — насчёт моих сцен. Они ещё будут?
— Нет, роль ведь эпизодическая. Ты справилась, спасибо. Теперь можешь отдыхать.
— Вы про клуб говорили, а я как раз… Ну, в общем, я тоже про него слышала, необычное место. Было бы интересно…
— Да не вопрос, поехали с нами.
Втроём мы вышли из павильона, сели в «шевроле» Йенса и поехали в клуб.
Оглянувшись на Эмму, устроившуюся на заднем сиденье, я спросил:
— А ты, значит, не только фильмами увлекаешься, но и музыкой?
— Мне нравится вещи, которые не похожи на мою обычную жизнь, — сказала она со своей странной улыбкой. — Хотя меломан из меня не лучше, чем киноактриса, если по-честному.
В клубе «Люминесцентные водоросли» было немноголюдно — мы приехали слишком рано, вечер не набрал обороты. До музыкальной программы дело тут ещё не дошло, и даже свет был пока обычный, без спецэффектов.
На сцене стояла табуретка, на ней с отрешённым видом сидел хиппарь с бородой и длинными волосами, настраивал акустическую гитару. Ещё имелась ударная установка, но барабанщик в пределах видимости отсутствовал. Танцпол пустовал, у стены за столиками сидели две немногочисленные компании.
Я посмотрел на хиппи, затем на Йенса, но тот отрицательно покачал головой. Затем, осмотревшись, ткнул пальцем в тёмный угол. Мы двинулись в ту сторону. Там обнаружился европеец южного типа (а может, светлокожий южноамериканец), лет тридцати пяти — лохматый брюнет, одетый в футболку и джинсовую куртку. В руках он вертел какой-то предмет, который я принял издали за сигаретную пачку. Но при ближайшем рассмотрении эта штука оказалась губной гармошкой.
Заметив нас, тип поднёс гармошку к губам и извлёк из неё несколько протяжно-тоскливых, немелодичных звуков. Я вновь поглядел на Йенса:
— Серьёзно?
— Спокойно, Дмитрий, — ответил Йенс. — Родриго у нас мультиинструменталист. Как дела, Родриго?
— Сила в простоте, друг, — сказал тот проникновенно. — И в том, чтобы взломать через ноты шаблон реальности. А вы, мисс, как полагаете? В вашем взгляде есть что-то аномальное, неуловимо своеобычное. Сочиню для вас песню.
Он взял на гармошке ещё несколько нот, которые, к моему удивлению, сложились в простенькую мелодию. Эмма слушала, улыбаясь.
Мы подтащили стулья.
— Слушай, Родриго, — заговорил Йенс, — у нас к тебе есть вопрос. Как насчёт того, чтобы сделать музыку для кино?
— Прости, друг, — сказал Родриго, — но это скучно. Писать три месяца партитуру, цементируя фантазию в строчках… Нет, это не ко мне. Сила музыки — во внезапности, в инстинктивно-спонтанном драйве…
— Полминуты назад, — сказал я, — ты утверждал, что сила — в простоте.
— В ней тоже, дружище. Это не взаимоисключающие параграфы.
Хмыкнув, я поинтересовался:
— А если я скажу тебе, что музыка должна быть готова через полмесяца? И что никто не будет требовать с тебя партитуру?
— В тебе есть склонность к азарту, — кивнул Родриго. — Но мне известно, как работают студии, опыт был. Так что извини.
— Ладно, — сказал я, — тогда задам конкретный вопрос. А ты мне ответь спонтанно, в своём ключе. Представь, у тебя задача — обеспечить музыкальным сопровождением масштабное фэнтези. Звук нужен пробирающий, мощный. Но пригласить оркестр нельзя, да и не хватит времени, чтобы расписать для него все партии. Потому что цейтнот, причём совершенно дикий. Есть варианты? Или сила опять не в этом?
— Фэнтези? С драконами и мечами? Банально, друг.
— С дирижаблями. И есть ещё птицы из металла.
— Гм. Самолёты?
— Нет, птицы в прямом смысле, хоть и механические. С лапами, с клювами. На спине сидит человек. Используется магия. Но волшебными палочками там не размахивают. Источники магии — что-то вроде магнитных линий Земли.
— Металл и линии магии… — пробормотал Родриго. — Чувак, в этом что-то есть, но это нельзя озвучивать по старинке. Драйв нужен другой… Механика, машины — новая парадигма, в том числе эстетическая. Врубаешься? И носитель для музыкальной темы нужен особый, нестандартный вообще. Смычковые, духовые — не то… Ударные — да, они отбивают ритм, это рёбра жёсткости для мелодии, но саму её ведут не они… Сейчас покажу, пошли…