Возвращается Дейл, и я уже открываю рот, чтобы спросить его про мои инди, но к нам приближается Хизер.
– Привет! – говорю я.
Хизер неприязненно смотрит на меня. Может, она с севера Англии, как и я, но пока это единственное, что есть у нас общего. Похоже, я ей не нравлюсь. Она поворачивается к Дейлу.
– Ты готов?
– Еще два заезда, хорошо? – спрашивает Дейл.
– Я задубела, – заявляет Хизер.
Неудивительно в такой коротенькой кожаной курточке. Предположительно она пришла смотреть на Дейла. Я еще не видела ее саму на сноуборде. Я не знаю, что она делает на горнолыжном курорте, если не хочет кататься.
– Увидимся, – говорю я и подхватываю свой сноуборд.
Брент сидит на снежной насыпи и болтает с симпатичной японкой, которая заняла третье место на Le Rocher Open. Я киваю им и пристегиваю крепление на передней ноге.
– Спасибо за эту ночь, – сказала я Бренту, проснувшись у него в кровати, когда мы два дня назад ночевали на леднике. – Можно сделать так, чтобы это осталось между нами?
– Конечно.
– А Кертис…
– Я попрошу его держать язык за зубами.
Так что мы вели себя как ни в чем не бывало перед Саскией за завтраком, и любой человек, посмотрев на нас, не смог бы догадаться, чем мы занимались несколько часов назад.
Тем не менее я ожидала, что новость о совместно проведенной нами ночи к этому времени уже станет известна всему курорту. Я же знаю парней – в особенности его возраста. Но единственный намек на нашу близость – это едва заметные улыбки, которые время от времени появляются у него на губах, когда он ловит мой взгляд. Его благоразумие производит на меня впечатление. Очевидно, что и Кертис держит язык за зубами.
Я иду к подъемнику. Похоже, Хизер добилась своего, потому что Дейл надевает рюкзак. Бедный Дейл. Но это как раз одна из тех проблем, с которыми ты сталкиваешься, если вступаешь здесь с кем-то в отношения. Я не хочу, чтобы этой зимой меня волновало что-то, кроме сноубординга. Есть, спать, кататься. Я намерена заниматься только этим следующие четыре месяца.
На меня падают снежинки, пока я жду своей очереди на подъемник. Некоторые из них попадают мне за воротник на голую шею. Я ежусь и потуже затягиваю застежку-липучку на воротнике.
Подъемник в виде Т-образной перекладины начинает тянуть меня вверх, и в это мгновение рядом со мной оказывается Брент, успевший запрыгнуть на перекладину. Несмотря на сегодняшние погодные условия, он улыбается и, как и всегда, у него на щеках появляются ямочки.
После нашей совместной ночи мы несколько раз поднимались вместе на подъемнике к верху хафпайпа и говорили только о сноубординге. Между нами нет никакой неловкости, которая иногда возникает после совместно проведенной ночи. Он относится ко мне тепло и по-дружески.
Он опускает руку в перчатке на мою, которая лежит на перекладине.
– Хочешь сегодня переночевать у меня?
Я удивленно смотрю на него. Я думала, что та наша ночь на леднике была первой и последней. Но на самом деле я хочу у него остаться. Мое тело болит после напряженной тренировки, и я снова хочу почувствовать на нем его теплые руки и губы.
Надеюсь, что он не принимает это за то, чего нет.
Два часа спустя я звоню в звонок, стоя у маленького шале, который Брент показал мне, когда мы спускались вниз. Дверь открывает Саския.
Она стоит в дверном проеме босиком, на ней очень узкие джинсы ультра-скинни и обтягивающий белый свитерок. Она смотрит на меня так, словно раздумывает: пускать меня или нет. В этой одежде она кажется тоненькой, изящной, нежной и слабой, почти хрупкой. Я поражаюсь этому впечатлению. В ней нет ничего слабого и хрупкого – ни в ее катании, ни в ее личности.
За ее спиной появляется Кертис.
– Ты как раз вовремя. Я собираюсь подавать на стол.
Я снимаю покрытые снегом кроссовки Nike и иду за ними в дом.
Там уже собрались все и курсируют между крошечной кухонькой и гостиной. Хизер с Дейлом, Одетта с Жюльеном. Я ожидала совсем не этого. Брент с Жюльеном склонились над ноутбуком. Брент виновато улыбается мне, и я вижу, что он тоже этого не ожидал, но он принимает все в порядке вещей, и я тоже смиряюсь с ситуацией.
В воздухе пахнет древесным дымом, смешивающимся с запахом лука и чеснока. Неужели они здесь живут? Носки, перчатки и очки борются друг с другом за место на радиаторе. Мокрая одежда свисает со всего, на что только можно было ее повесить. Кругом лежит столько сноубордов, что можно было бы открыть пункт проката, но у камина стоят только три пары ботинок. Я думаю, что они принадлежат Кертису, Бренту и Дейлу. Мне было неловко смотреть на Кертиса на леднике за завтраком. Меня совсем не радует мысль о том, что меня ждет повторение этого испытания.
– Пива хочешь? – кричит Кертис из кухни.
– Нет, только воду, – отвечаю я, заходя в кухню. – Я сама возьму.
Он что-то бормочет себе под нос, стоя у плиты, периодически я слышу ругательства. Я ищу стакан в кухонном шкафу. Когда я наливаю в него воду, Кертис рявкает, требуя, чтобы я дала ему деревянную ложку, потом ругает меня за то, что дала не ту.
Дейл смеется, когда я выхожу в комнату.
– Не заходи в кухню, когда он готовит. Я не захожу.
– Да, Дейл, ты моешь посуду, – кричит Кертис.
Хизер морщит нос.
– Пахнет так, словно тут кто-то умер. – Она поднимает вывернутый наизнанку носок со спинки ближайшего стула. Такие носки поддевают в ботинки, в которых катаются на сноуборде. – Это твой, Дейл?
– Ага, – ухмыляется он.
– Ну и вонючий он!
Она бросает в него носком. Дейл легко его ловит и отбрасывает в угол. Мне нравится, что Хизер нисколько его не боится. Он выглядит впечатляюще: рослый и сильный парень, но ей удается ставить его на место.
– Эй, Милла, испанец установил новый мировой рекорд: рейл-слайд на шестьдесят семь метров, – кричит Брент.
Я направляюсь к нему. Я смотрю видеозапись: парень в куртке на экране ноутбука прыгает на металлические перила, торчащие из снега, и легко катится по ним.
– Смотришь – и кажется, что это так легко, – говорит Брент.
– В этом и заключается проблема с рейл-слайдами, – вздыхаю я. – Кажется, что по перилам так легко скользить, пока сам не попробуешь. У меня до сих пор остался след на голени от моей последней попытки.
К нам присоединяется Саския, и я напрягаюсь. Я до сих пор в ярости из-за Le Rocher Open, но теперь, по прошествии какого-то времени, я чувствую к ней странное уважение из-за того, что она сделала. Наконец я вижу девушку, которая играет так же жестко, как и я. А судя по тому, какие взгляды она на меня иногда бросает, уважение вполне может быть взаимным.
Теперь мы смотрим неудачные рейл-слайды, морщимся и стонем, когда райдеры пытаются съехать по самым разным металлическим поверхностям, и это у них не получается.
Кертис выходит из кухни с тарелками в руках.
– Однажды Кертис целый день тренировал рейл-слайды, – объявляет Саския. – Замерил расстояние, а мне велел сообщать ему, как далеко он проехал. Больше двадцати метров у него ни разу не получилось.
Это впечатляющее расстояние, но Кертис смотрит на нее предупреждающе.
Саския идет к нему и обнимает за талию.
– Что такое? Я выдаю твои секреты?
Когда они стоят рядом друг с другом, я не могу решить, кто из них красивее.
Кертис локтем отталкивает ее, но улыбается при этом.
– Держи, Милла. – Он вручает мне тарелку с пастой. – Занимай место, пока они еще есть.
Если он и обижен на меня за то, что выбрала Брента, а не его, он это не показывает, но и не флиртует. Его игривость словно выключили. И в глубине души мне ее не хватает.
Я опускаюсь на диван и ставлю тарелку себе на колени. И напрягаюсь, когда Саския усаживается рядом со мной. Остальные тоже рассаживаются один за другим, и Саския придвигается ко мне все ближе и ближе. Ногти у нее на ногах покрыты голубым лаком, точно соответствующим цвету ее глаз.
Дейл переводит взгляд с меня на Саскию.
– Они выглядят, как близняшки.
Так, я теперь точно перекрашу волосы.
Саския склоняет голову в мою сторону. Оценивает.
– Как-нибудь нам стоит вместе покататься, – говорит она легким тоном.
Вилки застывают на пути ко ртам, в комнате воцаряется тишина. Ну и наглость! Она приглашает меня вместе покататься в присутствии всех. Я собираюсь сказать ей, куда она может засунуть свое предложение, и унизить ее перед всеми.
Только что-то в ее глазах останавливает меня. Неужели она на самом деле хочет со мной общаться?
– Да, давай как-нибудь, – медленно говорю я.
Она достает свой мобильный.
– Продиктуй свой номер.
Почему-то этот момент мне кажется куда более важным, чем когда Брент попросил мой номер. Думаю, эта зима обещает быть гораздо более интересной, чем я ожидала.
Глава 15
Наши дни
В хостеле пахнет пылью и сыростью. Но к моему облегчению, не духами Саскии. Возможно, Брент прав: нам показалось. Это едва ли можно назвать попыткой выдать желаемое за действительное – по крайней мере, в моем случае. Скорее, это чувство вины или угрызения совести.
Я щелкаю задвижкой и дергаю дверь, чтобы проверить, закрылась ли она. Тот, кто оставил эти двери открытыми для нас, не оставил ключей. Мне очень не нравится, что мы можем запереть эти двери только изнутри. Кто угодно мог проникнуть в мою комнату, пока я разговаривала с Брентом. Я чувствую себя немного нелепо, когда проверяю шкаф, затем ванную (даже заглядываю за шторку душа), чтобы посмотреть, не прячется ли там кто-либо.
Убедившись, что я одна, я сажусь на узкую кровать. Я не могу решить, что вызывает у меня больший ужас: мысль о том, что Саския находится в этом здании, живая и здоровая; или мысль о том, что Брент или один из других членов нашей компании ее убил. Меня бросило в дрожь от взгляда Брента. От тьмы, которую я в нем увидела.
Теперь у меня есть свободное время, чтобы попытаться разобраться с секретами, которые выпали из ящика, когда мы играли в «Ледокол». Есть ли доля правды в том, что там было написано? Похоже, кто-то именно так и думает, иначе зачем было идти на все эти ухищрения?