Дейл раздает всем бокалы с шампанским.
– Кто-нибудь слышал прогноз погоды? – спрашивает он.
– Сегодня будет сильный снег, – отвечает Кертис.
– Супер, – говорит Дейл.
– О, это ерунда, – говорит Жюльен. – Если бы вы видели, что тут творилось прошлой зимой.
На этот раз все закатывают глаза. Кто-нибудь, заткните его!
Жюльен снова открывает рот. И закрывает. Саския сидит, прижавшись к нему, ее правая рука скрыта под пледом. Она же не… Или?
Я вижу, как движется ее рука.
Я догадалась правильно.
Прямо в центре комнаты. Ну и наглость! Остальные прилипли к телеэкрану, и никто, кроме меня, не обратил внимания на происходящее. Я не знаю, шокирована ли я или она произвела на меня большое впечатление. Удивляет или впечатляет? Однозначно: эта девица не знает чувства стыда.
Саския обводит взглядом комнату и встречается глазами со мной. На ее губах появляется легкая улыбка.
Внутри у меня все переворачивается, только я не могу определить почему.
Глава 19
Наши дни
Когда я просыпаюсь в своей холодной, сырой комнате, я первым делом смотрю на задвижку, чтобы проверить, заперта ли дверь, затем я обвожу глазами комнату, проверяя, не появился ли кто-нибудь здесь. На всякий случай я вылезаю из кровати и проверяю ванную комнату. Я с трудом двигаюсь – конечности немеют от холода.
Я рада, что мне больше не придется здесь ночевать. Я натягиваю на себя все свитера, которые взяла с собой, сверху надеваю куртку и застегиваю молнию до самого верха, потом иду к окну.
Голубое небо, только что выпавший белый снег. Я чувствую знакомое возбуждение, несмотря на то что почти не спала и совершенно не выспалась. При дневном свете все выглядит не так мрачно. Независимо от того, найду я свой телефон или нет, я собираюсь сегодня выбраться отсюда. Если подъемник не работает, мы все равно справимся – съедем вниз на сноубордах. В любом случае я надеюсь, что у меня будет шанс прорезать этот паудер до того, как мы покинем это место. В коридоре спертый воздух. Пахнет древесным дымом, который так и не выветрился. Кертис в кухне, склоняется над кофе-машиной впечатляющего вида. На нем вчерашние темные джинсы и пурпурного цвета куртка производства его собственной фирмы «Спаркс», из коллекции «Хай-тек» с молниями где только можно и подкладкой из овечьей шерсти. Пятно на виске тоже стало пурпурным. Мне хочется сказать ему, чтобы приложил к нему лед, потому что синяк выглядит болезненным, но догадываюсь, что он предпочтет, чтобы ему о нем не напоминали.
– Который час? – спрашиваю я.
Кертис смотрит на часы.
– Двадцать минут восьмого.
– Так странно не знать сколько времени.
Кофе-машина издает писк. Кертис чертыхается.
– Она работает? – спрашиваю я.
– Я сейчас с ней разберусь.
– Персонал так и не появился?
– Нет.
Кертис нажимает еще какие-то кнопки. Машина снова пищит, а Кертис опять ругается.
– Ты рано встал. Ты вообще спал?
– Немного.
Я заглядываю ему через плечо.
– Кофейные зерна закончились, – говорю я.
– Откуда ты знаешь?
– Мозг включила, – отвечаю я, хотя скорее дело в том, что я успела поработать в половине всех кафе, имеющихся в Шеффилде.
Кертис резко поворачивается, его лицо искажено злостью. Я не знала, что он так заведен, иначе не стала бы его дразнить. Я принимаюсь за поиски кофейных зерен. Я привыкла к общению с крупными, раздражительными мужчинам, как, впрочем, и с мужчинами с причудами, поэтому прекрасно знаю, что в такой ситуации надо помолчать.
Кертис всегда хотел все держать под контролем, поэтому понятно, что он тяжело воспринимает все происходящее. Запах духов и прядь волос у него в кровати на самом деле сильно его потрясли.
Или для его ярости имеется и более зловещая причина? Он убил свою сестру и боится, что это выяснится? И опять же, за всем этим вполне может стоять он – собрать нас здесь для того, чтобы разобраться с тайной исчезновения его сестры. Его прошлая симпатия ко мне превратилась в ненависть, и возможно, я только что видела, как маска слетела с его лица.
Я осматриваю шкафчик над мойкой.
– Прости, – тихо произносит Кертис. – Мне просто страшно хочется кофе.
Я достаю большую банку с кофейными зернами.
– Вот, нашла. Капучино пойдет?
– Я сам сделаю.
И он на самом деле пытается.
– Мне доводилось пользоваться такими машинами в прошлом.
– Я сам справлюсь.
Вероятно, мне стоило бы смириться и отступить, но я ненавижу отступать.
– Ты не знаешь как.
Он вопросительно приподнимает бровь, а я задерживаю дыхание, понимая, что, возможно, зашла слишком далеко. Не следовало так искушать судьбу. Мы смотрим друг на друга, настоящее противостояние. Наконец Кертис с неохотой отступает в сторону. Я специально не смотрю на него, открываю нужный отсек сверху, но мне никак не удается открыть банку с чертовыми кофейными зернами.
Ее у меня забирает Кертис и открывает.
– Сила мышц, – говорит он, с трудом скрывая улыбку.
Проклятье. Я поворачиваюсь к нему спиной, чтобы скрыть свою улыбку. Машина начинает работу, и кухня наполняется запахом свежемолотого кофе.
– А ты уже сегодня варила кофе? – интересуется Кертис.
– Нет. А почему ты спрашиваешь?
– Когда я сюда зашел, мне показалось, что я уловил запах кофе.
Я могу понять о чем он думает. Его сестра обожала кофе. Я вручаю ему капучино.
– Может, кто-то еще из наших его варил. Телефоны не видел?
– Нет. Послушай, не надо говорить остальным про волосы…
Он замолкает, когда в кухню, волоча ноги, заходит Брент. Волосы у него торчат во все стороны, на щеке след от подушки.
– Доброе утро!
Мне его обнять или как? Кажется, Брент тоже не знает, как себя вести. В конце концов мы все-таки обнимаемся, но объятия получаются неловкими и напряженными.
– Кофе? – спрашивает Кертис.
– Да, братишка.
Я поворачиваюсь к машине до того, как мы снова начнем о ней спорить.
Мы втроем сидим за стойкой и маленькими глотками молча пьем кофе. Боже, какое напряжение висит в воздухе! Кажется, даже Брент его чувствует. У него затравленный взгляд, я никогда в жизни не видела такого выражения его темных глаз. Хотя, как я догадываюсь, это вполне естественно после вчерашних событий.
Или Кертис прав? Брент в напряжении, потому что шантажирует Дейла и Хизер? Если так, то почему здесь находимся мы с Кертисом? Просто для массовки, для шоу, или Брент планирует и нас шантажировать?
Я ерзаю. В голову приходит одна вещь, о которой знает Брент, которой я совсем не горжусь. Но он же не будет об этом рассказывать, правда?
Я допиваю кофе и спрыгиваю с барного стула.
– Я собираюсь проверить «пузырь», – объявляю я.
– Я уже проверил, – сообщает Кертис.
Но я хочу посмотреть сама, и в любом случае мне нужно выйти на воздух. Я толкаю открывающуюся в обе стороны дверь и выхожу на мороз, потом спускаюсь по металлическим ступенькам.
Вид потрясающий, дух захватывает. Альпы тянутся вдаль, насколько хватает глаз. Белые вершины, зеленые долины. Маленькие оранжевые кабинки неподвижно висят на фоне безоблачного неба, часть скрыта скалами, оставшиеся видны на плато внизу. Отсюда деревня Ле-Роше не просматривается – она расположена низко в долине.
Я смотрю на будку оператора и дергаю дверь. Все еще заперта, но я этого ожидала. Я прижимаюсь лбом к стеклу, прикрываю глаза с двух сторон у висков руками и заглядываю в окно. Внутри находится сложный на вид пульт управления и различные мониторы. Я практически уверена, что даже если мы сломаем дверь и проникнем внутрь, мы не сможем запустить подъемник. Явно нужен какой-то ключ.
Не важно. Сами спустимся вниз. Пока не закончится снег – на сноубордах, дальше пешком. Идти придется долго, потому что снег заканчивается довольно высоко, но мы должны спуститься за полдня.
Я слышу шаги за спиной. Это Дейл. Выглядит как ведущий игрового шоу, пахнет дорогим средством после бритья и теперь явно читает GQ[28], а не Whitelines. Он одет в модные джинсы и вязаный свитер угольного цвета – возможно, кашемировый, хотя капюшон куртки для сноубординга частично оторван. Результат вчерашней драки, как и оплывший подбитый глаз.
Дейл осматривается.
– Все еще заперто?
– Угу, – киваю я и пытаюсь его обойти, чтобы вернуться наверх.
Он хватает меня за правую руку.
– Это ты пригласила нас сюда, Милла?
– Нет.
Я пытаюсь вырвать руку, но он держит крепко.
– А почему моя жена говорит, что нас пригласила ты?
В этом месте какая-то особая атмосфера. Словно дикая местность этих гор и нас делает дикими. Или, может, все дело в том, что мы находимся вдали от остальной цивилизации. Нас некому здесь сдерживать.
– Я не знаю. Пусти меня.
Он не только не отпускает, но и хватает сильнее.
– Вначале ответь мне.
Сердце сильно колотится у меня в груди, но в подобных ситуациях нельзя демонстрировать свой страх.
– Я ведь могу тебе врезать, – говорю я.
Нападение – лучшая защита, по крайней мере, так считают мои отец с братом.
Дейл и глазом не моргнул.
– Думаю, у меня выйдет сильнее.
Мы принимаем боевые стойки, и я пытаюсь найти следы того Дейла, которого я помню – какую-нибудь татуировку, дырку в ушах или губе, ведь раньше он был весь в пирсинге. Но ничего нет. Словно тот Дейл никогда не существовал.
Глава 20
Десять лет назад
Саския не сняла спортивные брюки, в которых катается на сноуборде. Она снует по кухне, готовит сок. Мы с Одеттой стоим, прислонившись к разделочному столу. Никто из нас не хочет спиртного, так что, похоже, наш девичник пройдет спокойно. Меня это устраивает.
– Что ты там мешаешь? – спрашиваю я.
Саския поворачивается ко мне, ее глаза смеются.
– Свеклу, морковь, шпинат и лимон.
Она чувствует, как я нервничаю, когда вручает мне напитки? Подозреваю, что чувствует. Теперь она уже несколько раз приносила мне стаканчики с кофе на гору. Мой бюджет не позволяет покупать горячие напитки, так что ответной любезности я ей не оказывала, но, похоже, ее это совершенно не волнует. Может, она таким образом компенсирует то, что натворила перед соревнованиями Le Rocher Open.