– Если бы только у нас остались телефоны, черт побери, – говорит Хизер.
– Именно поэтому их и забрали, не правда ли? – замечает Кертис. – Организаторы хотели, чтобы мы застряли здесь.
Меня пробирает дрожь. Что еще они для нас запланировали?
– У нас самолет завтра вечером, – сообщает Хизер. – Нам нужно в понедельник на работу. Что нам делать?
– Как насчет завтрака? – предлагает Кертис.
Хизер выражается непечатно.
– Значит, сами будем спускаться вниз, – продолжает Кертис. – Очень хорошо, что тот, кто все это спланировал, не догадался забрать наши сноуборды вместе с телефонами.
Дейл откашливается.
– У Хизер нет сноуборда, – сообщает он.
Проклятье. Я об этом не подумала.
Кертис с надеждой смотрит на нас с Брентом.
– Запасного нет?
Мы с Брентом качаем головами. Кертис смотрит на сапоги Хизер.
– Скажи: а ты какую-нибудь другую обувь с собой взяла? – спрашивает он.
– Да, – отвечает она.
– Это радует.
Она смущенно смотрит на мужа.
– Босоножки на ремешках. На высоком каблуке.
Кертис хватается за голову.
И это неудивительно. У нас проблема.
– Я тебе говорил, – Дейл смотрит на жену.
Хизер готова взорваться.
– Если бы я знала, что мы собираемся лазать по горам, черт побери, я бы вообще никуда не поехала!
Едва ли это можно назвать лазаньем по горам, уже собираюсь сказать я. Потом я вспоминаю верхнюю часть спуска, который нам предстоит. Это одна из многочисленных «черных» трасс[31] на этом курорте – крайне сложная, только для опытных спортсменов. Она крутая, там много выходов породы. Если мы будем спускаться на сноубордах, то нашей самой большой проблемой будет отсутствие снега в некоторых местах – он лежит пятнами, и мы рискуем испортить наши сноуборды. Однако без сноуборда Хизер будет, по сути, вынуждена в некоторых местах заниматься скалолазанием.
Это плохо.
– Какой у тебя размер обуви, Хизер? – спрашиваю я.
– Пятый.
– У меня седьмой[32]. Можешь обуть мои кроссовки от Converse, наденешь две пары носков.
Хизер кивает.
Я бросаю взгляд на Дейла. «Надеюсь, теперь ты чувствуешь себя виноватым за то, что угрожал мне?»
– А ты сама, Милла? – спрашивает Кертис.
– У меня есть ботинки для сноубординга.
Совершенно новые, которые я еще ни разу не надевала. Я морщусь при мысли о том, как могу натереть ноги.
Мы все (даже Дейл) смотрим на Кертиса в ожидании его решения. Он провел в горах практически всю свою жизнь, так что определенно Кертис – самый опытный из присутствующих.
Он качает головой.
– Мне это не нравится. Снег заледенел – здесь же все лето светило солнце. Даже в кроссовках у нее будут скользить ноги на протяжении всей трассы, пока не доберемся до конца снежного покрова.
– Можем привязать ее веревкой, – предлагаю я.
– В кладовке рядом с основным входом есть веревка, – сообщает Дейл.
Они с Кертисом, вероятно, до сих пор злятся друг на друга после вчерашнего, да и боль от ударов еще явно не прошла у обоих, но им удается забыть об этом перед лицом общих трудностей. Мы все сплотились, потому что одинаково хотим отсюда выбраться.
– Ты когда-нибудь занималась скалолазанием? Горным туризмом? Хотя бы хайкингом? – спрашивает Кертис у Хизер.
Она качает головой, лицо у нее бледное.
Кертис снова поворачивается к Дейлу.
– Здесь везде скалы. Если она соскользнет, то потянет за собой одного из нас. Сорвет с поверхности горы. Оставим этот вариант на крайний случай. Вначале нужно испробовать все другие.
– Какие, например? – спрашиваю я.
– Попасть в будку оператора. Если нам удастся запустить «пузырь», то мы на нем преодолеем половину пути вниз. Если не удастся, там может быть радиосвязь или какая-то тревожная кнопка. Нужно вообще посмотреть, что тут есть снаружи. Может, как-то можно подать сигнал из будки, где находится механизм подъемника.
– Это все мог устроить только полный псих, – говорит Хизер дрожащим голосом.
Кертис молчит несколько секунд, потом спрашивает:
– Кто-то видел или слышал что-нибудь, что может свидетельствовать о том, что здесь находимся не только мы пятеро?
Кертис обводит взглядом помещение, на мгновение встречается со мной взглядом, а я отмечаю про себя, как он сформулировал вопрос. Он не упомянул ни духи, ни прядь волос, но я думаю, что он имел в виду именно их.
Все остальные качают головами.
Кертис не предложил разделиться. Почему? Он мог бы съехать вниз вместе со мной и Брентом и оставить здесь Хизер с Дейлом до тех пор, пока служащие курорта не запустят подъемник. Его останавливает возможность присутствия здесь его сестры?
– Так, ешьте, потом примемся за работу, – объявляет Кертис. Он смотрит прямо на Дейла. – Если ни у кого нет идей получше.
Дейл прикладывает руку к голове, как бы отдавая салют, смотрит с иронией.
Кертис широкими шагами отправляется в кухню.
Хизер бросает взгляд на Брента, а я снова задумываюсь о том, что происходило в бельевой.
Дейл говорит ей что-то на ухо, она кивает и трется щекой о его щеку. Может, их брак и неидеален, но Дейл продолжает ее поддерживать. Он рядом с ней. Каково это? Иметь рядом человека, который всегда тебя поддержит? Всегда прикроет? Я не знаю, потому что у меня такого никогда не было. По моему собственному выбору, но тем не менее. Иногда я задумываюсь, не многое ли я упускаю.
Я отворачиваюсь от них и насыпаю в миску гранулы Chocapic. Я не ела эти сухие завтраки с той зимы. Мы идем с мисками в ресторан, где перевернутые стулья валяются на полу, который все так же засыпан разбитым стеклом после вчерашней драки.
Воцаряется неловкое молчание, пока мы едим. Хизер пытается поймать взгляд Брента.
«Не делай этого, Хизер, или Дейл увидит».
За окном ярко светит солнце, освещает ледник. Оно светит так ярко, что мне приходится прикрывать глаза. В нескольких сотнях метров вверх по склону находятся остатки разных трамплинов, предположительно приготовленных фирмой Burton – каждый август они организуют здесь летний лагерь.
Мне становится грустно. Если бы жизнь сложилась по-другому, мы бы сейчас находились на склоне и наслаждались – вместо того, чтобы сидеть здесь, в помещении и подозревать друг друга в ужасных вещах.
Я должна понять, что это совсем не встреча для ностальгических воспоминаний, на которую я надеялась.
А эти люди больше не мои друзья.
Глава 22
Десять лет назад
У меня по венам пульсирует адреналин. Сегодня день бэкфлипа. Ночью шел снег, и хафпайп еще не расчищали, так что мы поднимаемся на ледник, чтобы соорудить место для прыжков.
«Вы находитесь в высокогорной местности. Осторожно: расщелины, лавины! Вы идете дальше на свой страх и риск!» – текст на предупреждающих знаках повторяется на шести языках, но мы поднырнули под ограждения и пошли пешком по целине.
Свежевыпавший снег блестит на солнце. Время для меня идеальное: я получаю возможность попробовать новые трюки с мягким приземлением. Если у меня не получится бэкфлип при прыжке с трамплина, то я потом смогу перейти в хафпайп и попробовать мактвист.
Мы здесь сегодня всемером. Дейл с Кертисом работают складными лопатами – они принесли их сюда, привязав их ремнями к рюкзакам. Все остальные работают руками и сноубордами, сооружая импровизированный трамплин. Холод проникает под мои спортивные штаны, когда я сижу на корточках в снегу, держа сноуборд за крепления и катая его взад и вперед по месту будущего взлета.
Кертис распрямляет спину, его лицо раскраснелось от усилий.
– Мне кажется, что хорошо получилось, – говорит он. – Все довольны?
Мы вместе с ним идем вверх, утопая по колени в снегу. Здесь разреженный воздух, в нем мало кислорода, и я хватаю его, словно роженица. Кертис тоже тяжело дышит, и мне от этого легче.
– Тебе нужно почаще ходить в спортзал, – говорю я.
– Заткнись. Вчера вечером я тебя там не видел.
– Я ходила на физиотерапию.
Меня опять беспокоит колено – с тех пор, как я прыгнула вниз со скалы за рукавичкой ребенка.
Я бросаю взгляд через плечо, чтобы проверить, не находится ли Саския в пределах слышимости. Она далеко позади с Одеттой и Жюльеном.
– Саския делает мактвист? Она ведь выполнила его в финале на чемпионате Великобритании?
– Да, – кивает Кертис.
– Но я пока не видела, чтобы она его здесь делала.
– Она неудачно упала в летнем лагере на Хинтертуксе[33]. Потеряла сознание. После этого начала носить шлем.
– После этого она его пробовала делать?
– Если и пробовала, мне об этом неизвестно.
– Интересно.
Если сегодня у меня получится несколько бэкфлипов, это ее совсем не обрадует.
У меня глубоко проваливается одна нога. Кертис реагирует мгновенно и оттаскивает меня назад. Прямо там, где я шла, зияет трещина в голубом льде.
Мы осторожно заглядываем в нее. Трещина глубокая (такие называют бездонными) – тянется вниз настолько, насколько хватает глаз.
– Народ, тут большие расщелины, – кричит Кертис тем, кто находится ниже нас.
Я осматриваюсь вокруг – нет ли еще расщелин. Проблема в том, что большинство из них скрыты под тонким слоем снега – так называемыми снежными мостами, и не определить, где они находятся, пока на них не наступишь.
– Пошли дальше, – говорю я Кертису. – Ты можешь идти первым.
Он смеется и проверяет снег впереди хвостом своего сноуборда. Мы медленно продолжаем подниматься вверх. Наверху мы пристегиваем сноуборды, хватая ртами воздух.
Кертис надевает шлем. В нашей маленькой группе их носят он и Саския. Вероятно, и мне следовало бы, но они совсем недешевые, и я еще не планировала его покупать.
Я слышу, как Саския о чем-то спрашивает Жюльена по-французски, когда они подходят к нам. Одетта идет за ними и выглядит расстроенной и обозленной.