– Положи ногу повыше.
Я пытаюсь, но боль стреляет в бедро. Я резко вскрикиваю и опускаю ногу назад на ковер.
Кертис наклоняется ко мне.
– Давай я, – предлагает он и осторожно поднимает мою ногу, не встречаясь со мной взглядом.
– Спасибо.
Я все еще чувствую себя странно, когда он касается меня. Мне хочется с ним поговорить, но я жду момента, когда Брент и Хизер не смогут нас услышать.
Сегодня вечером Брент пьет бренди. Он снова наливает себе большой стакан.
– Послушай… – обращается к нему Кертис.
– Не говори ничего, – перебивает его Брент, выпивает стакан залпом и наполняет его снова.
– Надо что-нибудь съесть, Хизер, – говорю я, но кажется, что она меня не слышит.
– Эй, а с часами-то что случилось? – спрашивает Кертис.
– Не спрашивай, – отвечаю я.
Он встает на колени и рукавом куртки отметает разбитое стекло к стене. Слева от камина из стены торчат два ржавых гвоздя, расстояние между ними около двух с половиной сантиметров. Я не помню, чтобы видела их вчера. Здесь что-то висело? Я напрягаю память, пытаясь вспомнить. Может, фотографии? Кто-то их взял?
– Мы здесь из-за того, что ты сделал, – заявляет Хизер Бренту яростным шепотом.
Уголком глаза я вижу, как Брент бросает взгляд на Кертиса и на меня, проверяя, слышали ли мы, что сказала Хизер. Кертис не слышал – он все еще занимается битым стеклом. Я притворяюсь, что тоже не слышала.
– Ш-ш, – шепчет Брент. – Осторожно!
Что, черт побери, Хизер не должна говорить?
Глава 40
Десять лет назад
Я делаю флип в воздухе и лечу к земле, не зная, где потолок, а где пол. Вниз… вниз… А батут вообще подо мной или нет? Я готовлюсь к худшему.
Я слышу, как рвется моя футболка – это меня за нее хватает Дейл и поворачивает головой вверх. Батут прогибается под нами, а потом выбрасывает нас обоих вверх. Татуированные руки Дейла поддерживают меня и ставят прямо, когда я теряю равновесие и шатаюсь. Мы вспотели, и он тоже разделся до футболки.
– У тебя все шло хорошо до грэба, – говорит Дейл.
Я пытаюсь отработать крипплер – и приземлиться на ноги. Мне еще предстоит много тренироваться, но это для меня шанс попасть в первую тройку в рейтинге. Ничего лучше я придумать не могу. Обычно меня страхует Брент, но сегодня он дает интервью журналу Snowboard UK, ведь через два дня начнется чемпионат Великобритании. Я уже была почти готова попросить Кертиса мне помочь, но занятия на батуте иногда невольно становятся излишне интимными… Я не уверена, что не сделаю чего-то, что делать не следует.
Я определенно приняла правильное решение. Дейлу приходится снова и снова меня ловить. Этот батут маловат для таких тренировок. Даже после флипов я с трудом не сваливаюсь с него – меня шатает при правильном приземлении.
– Что я делаю неправильно? – спрашиваю я.
Дейл утирает пол со лба.
– У тебя нарушается вращение, когда ты делаешь грэб. Хочешь, чтобы я еще раз продемонстрировал?
– Нет.
Он показал мне трюк уже дюжину раз – у него плавные и стильные движения по воздуху, смещенное вращение проходит гладко. Смотришь на него – и кажется, что все так просто. А я ведь еще даже без сноуборда, я выполняю грэб воображаемой доски. Я пристегну сноуборд позднее, когда у меня будут получаться вращения без него. Если будут.
– Может, стоит попробовать пока без грэба, – предлагает Дейл.
– Хорошо.
– Подожди секундочку.
Дейл снимает футболку. Я стараюсь не смотреть. У него на плече большая этническая татуировка, а на мускулистой груди извиваются змеи. Если бы сейчас передо мной стоял Кертис с голой грудью, так близко, что я чувствовала бы исходящий от него жар… Да, хорошо, что его нет рядом.
Я жду, пока Дейл немного отодвинется назад на батуте. Потом я подпрыгиваю три раза, наращивая высоту. Если прыгать на этом батуте вдвоем, то можно столкнуться. Во время четвертого прыжка я высоко взмываю вверх, чтобы начать вращение. Опустившись головой вниз, я понимаю, что опять все сделала не так. Во время вращения, я задеваю Дейла рукой и слышу, как он крякает.
Он хватает меня, когда я уже опускаюсь вниз. Мои ступни ищут точку опоры.
– Прости, – выдыхаю я.
Он держит меня за талию и стоит неподвижно. Наши тела прижимаются друг к другу, у него влажная от пота грудь, она кажется мне каменной. Шире, чем грудь Брента. Скорее, как у Кертиса.
– Я сильно тебя ударила? – спрашиваю я.
Его щека покраснела. Не думая, я касаюсь ее. Моя ладонь чувствует мягкую щетину. Его серо-зеленые глаза смотрят на мое лицо, зрачки расширены. Что-то вспыхивает внутри меня и, прежде чем я успеваю подумать, я целую его.
В первое мгновение он отвечает на мой поцелуй, впиваясь в мою нижнюю губу. Потом мы отрываемся друг от друга. Трудно сказать, кто отпрянул первым, но Дейл выглядит таким же шокированным, как и я.
– Прости, – говорю я. – Мне не следовало этого делать.
– Да, не следовало, – соглашается он.
Теперь я чувствую себя ужасно.
Однако он по-настоящему верный парень. Думаю, что большинство женщин придут в ужас, если кто-то внезапно их поцелует, но я практически уверена, что большинство мужчин не смогут устоять, независимо от того, в отношениях они или нет. Или, может, я просто цинична. За всю жизнь серьезные отношения у меня были всего один раз – по крайней мере, я думала, что у меня серьезные отношения, пока я раньше времени не вернулась с чемпионата Великобритании с порванной связкой колена и не застала в квартире своего так называемого парня и одну из своих так называемых подруг.
Дейл потирает кольцо, вставленное у него в губу, словно пытается стереть поцелуй. Я практически уверена, что он ничего не скажет Хизер. Конечно, ей захочется меня убить, но Дейла ей захочется убить еще больше, и он, вероятно, это понимает.
Он смотрит на меня.
– Я больше не могу, – говорит он.
– Я понимаю.
Он слезает с батута.
Проклятье. Теперь меня больше некому страховать.
Я вращаюсь в воздухе и лечу вниз. На этот раз подо мной нет батута. Я врезаюсь в паудер, влетаю в нетронутый снег боком.
Боль пронзает грудь, у меня такое ощущение, словно в груди горит огонь. Мне кажется, что мои легкие и живот вылетели у меня изо рта. Я пытаюсь глотнуть воздуха, но ничего не получается.
Я начинаю паниковать, несмотря на то, что я сегодня уже несколько раз выполняла этот трюк. Никак не могу вздохнуть. Боль…
Наконец удается сделать вдох. Я мысленно проверяю части тела. Все в порядке. Все еще работают. Только головой я прилично ударилась. Но по крайней мере, приземление было мягким.
Брент смотрит на меня сверху вниз.
– Все. Хватит, – говорит он.
Мы с ним находимся на леднике, на дальней стороне, тут нам никто не мешает. Мы построили некое подобие трубы, четвертую часть обычного хафпайпа, чтобы я могла потренировать крипплер в глубоком снегу. Если бы я попробовала выполнить трюк в хафпайпе, то сейчас просто не встала бы.
Снег забрался мне в штаны, в спортивный бюстгальтер, вообще всюду. Я вытряхиваю его откуда могу.
– Не беспокойся обо мне. В следующий раз я все сделаю правильно.
– Прости. Я больше не могу смотреть, – говорит Брент.
– Спасибо большое. Я не думала, что все так плохо.
Во время приземления у меня слетели очки. Где они? Так, вот там. Я встаю, у меня слегка кружится голова. Пошатываясь, я иду за очками. Брент следует за мной.
– Милла, я серьезно говорю. Ты что-нибудь сломаешь. Надо остановиться.
– Именно ты предложил крипплеры.
– Да. Но мне очень жаль, что я это сделал.
Я вытираю очки.
– Еще одна попытка. Может, две.
– У тебя даже шлема нет.
– И это говорит парень, который катается в бейсболке после того, как два раза в этом месяце терял сознание.
Брент снимает бейсболку и проводит рукой по волосам.
– Я не могу тебе позволить так издеваться над собой.
– Это мой риск и мой выбор. Еще два часа до закрытия подъемника.
– Тебе нужно еще потренироваться на батуте.
– У меня нет времени на тренировки на батуте.
– Почему ты так упрямствуешь? Зачем ты рискуешь? Ты и так прекрасно катаешься.
– Да, но я хочу выиграть.
Брент качает головой.
– Победа – не главное в жизни. Есть много чего другого.
– Что например?
– Семья, друзья. Сама жизнь.
Я начинаю злиться.
– Моя семья – больная для меня тема. Я слишком жесткая и недостаточно женственная, по мнению моей мамы. Я слишком нежная и слишком женственная, по мнению моих отца и брата. Мои подруги в Англии даже не понимают, почему мне нравится сноубординг. Победить для меня сейчас важнее всего остального. Семьи и друзей. Но я недостаточно хороша для этого.
– Знаешь, что мне говорит мой отец? Сделай все, от тебя зависящее, – и это все, что ты можешь сделать.
– Знаешь, что мне говорит мой отец? Поднажми, Милла.
– Да пошел он к черту. Ты должна этим заниматься для себя, а не для кого-то еще. Если ты упадешь и расшибешься, страдать будешь ты. – Брент тянет ко мне руку, но я ее сбрасываю. – Сейчас ты на пике своей формы, так наслаждайся моментом. Через десять лет ты будешь вспоминать это время и думать о том, как было бы здорово, если бы ты еще могла все это делать.
– Ты не понимаешь? Это мой последний шанс. Если у меня сегодня здесь получится крипплер, я могу завтра попробовать сделать его в трубе, а потом и на чемпионате Великобритании. Если не смогу, то всему конец. Мне придется бросить сноубординг и искать нормальную работу.
– Так ты собираешься продолжать попытки, пока не сломаешь шею?
Если я продолжу этот спор, то выйду из себя, и у меня могут сдать нервы.
– Я тебе когда-нибудь говорила, чтобы ты был осторожнее?
Брент вздыхает.
– Я знаю, что не говорила. Прости, но я за тебя волнуюсь.
– А ты не волнуйся. Ладно? Это не было частью сделки.
Он молчит несколько секунд.