– Так где они сейчас? – спрашиваю я
– Здесь много других помещений, в которых можно спря… – Кертис резко замолкает. – А это что?
Тихая музыка. Откуда она доносится?
Кертис поворачивается к Бренту.
– Дай мне топор.
Брент колеблется лишь секунду. Потом отдает.
Кертис вылетает из помещения. Мы втроем остаемся в темноте, и у нас нет выбора, кроме как бежать вслед за ним. За углом музыка кажется громче. Боже, да я знаю эту песню. Ее очень любила Саския. Это сингл рок-группы The Killers под названием Somebody Told Me. Хизер резко вдыхает. Она тоже узнала эту мелодию.
Мы добегаем до лестницы, которая ведет в банкетный зал, и я снова чувствую запах духов. Внутри меня нарастает страх. Музыка звучит сверху.
Кертис несется вверх, перепрыгивая через две ступеньки, Брент бежит сразу за ним. У меня пересохло в горле, и я с трудом поднимаюсь вслед за Хизер. Что мы найдем? Это на самом деле Саския? А если да, что именно собирается с ней сделать Кертис? Он влетает в запасной выход наверху, и дверь захлопывается у него за спиной. Мы снова оказываемся в полной темноте, но Брент пинает дверь и придерживает, пока мы с Хизер не добираемся до площадки второго этажа.
Музыка в банкетном зале играет оглушительно громко, запах духов чувствуется сильнее, чем раньше. Кертис стоит перед маленьким столиком и направляет на него фонарик. В его свете мы видим портативную магнитолу. Она работает на батарейках, по всей видимости, потому что в сеть она не включена.
Я озираюсь в помещении, всматриваюсь в затененные углы. В банкетном зале, кроме нас, никого нет.
Хизер закрывает уши руками.
– Выключите это! – орет она.
Кертис поднимает топор.
– Нет! – кричу я.
Кертис смотрит на меня, лицо его в свете фонарика кажется демоническим. Я хромаю к столику и нажимаю на «Стоп». Музыка обрывается. Я открываю крышку магнитолы и извлекаю компакт-диск, надеясь, что мы сможем что-то по нему узнать, но на нем нет никаких надписей или пометок. Я опускаю его назад в магнитолу, чтобы проверить, есть ли на нем что-то еще, но нет, записана только одна эта песня.
Я уже много лет не видела таких магнитол. Их еще продают? Я вспоминаю о том, что у нас нет запасных батареек, открываю отсек для батареек и проверяю, какие используются в магнитоле. Но они слишком большие для фонарика.
Кертис отталкивает Хизер и Брента и выходит из банкетного зала. Мы следуем за ним, идем по коридору. Он открывает все двери, мимо которых проходит – туалеты, кладовку с уборочным инвентарем, пока не добирается до двери, которая не открывается.
– Подержи. – Кертис вручает мне фонарик.
До того как до меня доходит, что он собирается сделать, он хватает топор двумя руками и бьет по двери. Приходится ударить с полдюжины раз, прежде чем получается достаточно большая дыра – такая, в которую можно заглянуть. Кертис выхватывает у меня фонарик и направляет луч внутрь. Матерится и опять вручает фонарик мне. Луч слабеет с каждой минутой, но я не решаюсь обратить внимание Кертиса на это.
Плечи Кертиса вздымаются и опускаются, пот блестит на лбу. Я уже протягиваю руку, чтобы коснуться его, но решаю, что лучше этого не делать. Он дергает ручку следующей двери, которая тоже оказывается заперта, и начинает рубить ее топором. Мы втроем отступаем назад, пока он пробивает дыру и в этой двери, а потом еще и в следующей.
Фонарик вот-вот погаснет. У меня болит нога, и я так устала, что готова заснуть стоя. А если я устала… Кертис чуть не падает, снова замахиваясь топором, и попадает не по двери, а по косяку.
Я осторожно касаюсь его плеча.
– Достаточно.
У него опускаются плечи, он прижимается лбом к деревянной панели. Топор падает у него из руки на пол.
– Послушай меня, – говорю я. – Всей ночи не хватит, чтобы пробить все запертые двери в этом здании. Сейчас мы ничего не можем сделать, только запереться в наших комнатах и немного поспать. Завтра выберемся отсюда, как только рассветет.
Не говоря ни слова, Кертис идет назад по темному коридору и вниз по лестнице. Брент поднимает топор до того, как я успеваю это сделать. Я хромаю вслед за Кертисом, освещая дорогу.
Когда Кертис добирается до своей комнаты, он распахивает дверь и смотрит на меня.
– Ты ночуешь здесь, Милла.
Это не вопрос. Я хромаю в его комнату. А потом поворачиваюсь и смотрю на Хизер.
– Не думаю, что Хизер можно сейчас оставить одну.
– Я останусь с ней, – объявляет Брент.
Я бросаю взгляд на Кертиса. А если ночью появится Дейл и застанет их вместе?
Или Брент точно знает, что Дейл не появится? Я смотрю на топор, который продолжает сжимать Брент.
– Хорошо, – говорит Кертис, запирает за нами дверь и стоит у нее, прижавшись спиной к деревянной панели. Я вижу чувство вины, раздражение и муку у него в глазах. Этот груз висит у него на плечах: он винит себя за то, что мы все оказались здесь. В особенности за то, что заставил меня приехать. Я хочу протянуть к нему руки и снять с него хотя бы часть груза, но вижу, как сильно у него сжаты челюсти, и это заставляет меня сдержать порыв. Я дам ему время остыть.
Проходит несколько минут. Наконец он поднимает глаза.
– Где ты хочешь спать? – Он показывает рукой на дальнюю кровать. – Там? Или со мной?
Внешний мир за пределами этой комнаты больше не существует. Есть только он и я. Боль от его предательства медленно возвращается, но мне легко дается ответ:
– С тобой.
Кертис несколько секунд рассматривает узкие кровати, затем снимает с них матрасы и раскладывает на деревянном полу. Положенные рядом, они занимают всю ширину комнаты.
Он опять смотрит на меня.
– Наверное, нам следует немного поспать.
Я делаю шаг к нему.
– Ты говоришь мне, чтобы не трогала тебя?
Впервые за всю ночь у него на лице появляется намек на улыбку.
– Может быть.
– К этому времени ты должен был бы уже уяснить, что я не подчиняюсь твоим приказам.
Улыбка снова появляется у него на лице.
– О, я знаю. – Он забирает фонарик у меня из руки и кладет его в угол, на пол, все еще не выключая. – Ложись.
Я снимаю куртку для катания на сноуборде и опускаюсь на матрас.
Кертис тоже снимает куртку и опускается рядом со мной, натягивает на нас одеяла, потом выключает фонарик.
– Будем экономить энергию батареек.
Я тянусь в темноте к его лицу и касаюсь его.
– Милла.
– Что?
– Ты не хочешь меня такого, – произносит он хриплым голосом, в котором слышится боль.
Я ощупью пробираюсь по его телу вниз, пока не нахожу его ладони, одну за другой, потом поднимаю его руки над головой, прижимая его спиной к матрасу, как он сам раньше прижимал меня. Я делаю это, чтобы спровоцировать его, потому что это единственный очевидный способ сейчас до него достучаться. Кертис – не тот человек, который при обычных обстоятельствах позволит пригвоздить себя к полу. Я только надеюсь, что смогу справиться с его реакцией.
– Я предупреждаю тебя, Милла!
Я не обращаю внимания на его слова, и пока одной рукой я сжимаю его ладони, другая проскальзывает вниз по его груди к талии, забирается под слои его одежды и наконец добирается до гладкой кожи его живота.
Кертис громко дышит в темноте. Несколько долгих секунд он никак не реагирует. Наконец, как я и надеялась, он высвобождает руки и переворачивает меня на спину.
– Поцелуй меня, – шепчу я.
Молчание.
– В голове полная путаница, – наконец говорит он.
– Я знаю. И в моей тоже. – Я провожу по его губам кончиком пальца. – Но все равно поцелуй меня.
Глава 52
Десять лет назад
Мягкие губы Саскии слегка касаются моих. Я ловлю полный ужаса взгляд Брента через ее плечо и отшатываюсь от нее.
– Спасибо за прошлую ночь, – говорит Саския.
– Я не понял. Вы что, вместе? – спрашивает Брент.
– Нет, – отвечаю я.
– Да, – отвечает Саския.
Брент подхватывает свой сноуборд.
– Увидимся на горе, Милла.
– Подожди! – кричу я.
Но он уходит, не оглядываясь назад.
– Упс! – ухмыляется Саския.
Прошлой ночью я любила ее, но сейчас я снова ее ненавижу. В любом случае было бы плохо, что Брент нас застал в таком виде, но из-за нее все получилось в миллион раз хуже. Она специально так себя вела – и знает, чего добилась.
Мне нужно стереть это самодовольное выражение с ее лица.
– Я расскажу Одетте обо всем, что ты делала со мной прошлой ночью.
Я наблюдаю за ней, надеясь увидеть какую-то реакцию, но вижу только любопытство. Саския раздумывает о том, что прошлая ночь значила для меня, или о том, хватит ли у меня смелости, чтобы сообщить о случившемся Одетте?
Нет, тут не только это.
Она хочет, чтобы я рассказала обо всем Одетте.
Предпочтительно прямо перед чемпионатом Великобритании, чтобы выбить ее из игры и дать шанс самой Саскии выиграть или хотя бы выступить лучше Одетты. На мгновение мне приходится ухватиться за стену. Прошлая ночь для нее ничего не значила. Она играла со мной, как играет со всеми остальными.
– Хизер и Жюльен правы, – говорю я. – Ты просто эгоистичная сука, которая не думает ни о ком, кроме себя.
Саския продолжает ухмыляться и влезает в джинсы.
Я поворачиваюсь к ней спиной. Хизер и Дейл; Кертис и Брент. Джасинта. Она принесла боль нам всем. Я не могу позволить, чтобы это сошло ей с рук. Только ведь сойдет. Она всегда как-то выкручивается.
Плохо осознавая, что я делаю, я варю кофе. Саския продолжает одеваться у меня за спиной. Мне не следовало бы это делать, но я сделаю.
Я протягиваю ей кофе и жду, пока она не выпьет чашку до дна.
– Надеюсь, что ты сломаешь себе шею, – говорю я.
Улыбка застывает у нее на лице. Что-то мелькает в ее голубых глазах. Она застегивает молнию на куртке и выходит за дверь.
Мне наконец удалось ее задеть? Поколебать ее уверенность? Я не знаю. Даже после нашей интимной близости я не уверена, что способна понять ее.