Может, Одетта промазала. Или просто ранила его.
– Смотри! – показывает пальцем Кертис.
Впереди виднеется что-то черное – одна из меток на трассе. Значит, начинается спуск вниз.
Я возвращаюсь в реальность. Одетта может появиться здесь в любую минуту. Если она убила Брента, мы следующие на очереди. У нас нет шансов против нее. Кто такая биатлонистка на самом деле? Элитная охотница.
Я задерживаю Кертиса. Если он будет один, у него есть шанс спастись.
– Поезжай, – говорю я. – Пристегивай сноуборд и поезжай.
– Я не брошу тебя, – отвечает он.
– У меня слишком сильно болит колено. Мне нужно, чтобы ты спустился вниз и привел помощь.
– Нет.
У нас нет времени спорить.
– Помнишь, что я говорила тебе раньше? – напоминаю я ему в отчаянии. – Я тебе скажу «Прыгай», и ты должен прыгнуть?
– Помнишь, что я говорил тебе раньше? О том, что я готов впустить тебя в свою жизнь?
– Кертис! – Я не могу позволить себе плакать, больше не могу.
– Что ты будешь делать, если я уйду?
– Спрячусь. – Это свист ветра или звук приближающихся лыж? Я сильно сжимаю пальцы Кертиса. – Уходи! Пожалуйста!
Он смотрит на меня. И сжимает мои пальцы в ответ.
– Я приведу помощь.
Он исчезает, а я задеваю ногой за что-то в снегу. Топор-ледоруб. Я подхватываю его и оглядываюсь в поисках места, где я могла бы спрятаться. Есть только один вариант, но это то, что я надеялась больше никогда не делать. Сжимая топор в руке, я прыгаю в самый большой снежный нанос, который вижу, и закидываю себя снегом сверху так быстро, как только могу.
Я засыпаю ноги и тело. Вес снега придавливает меня в земле. Теперь руки и голова. Меня охватывает паника. Я не смогу дышать.
«Давай, ты все сможешь. Ты должна».
О боже, я уже слышу лыжи. Одетта до сих пор сильнее меня – и не только физически, у нее невероятная сила духа, даже после ее травмы. Я делаю последний вдох, кидаю снег себе на лицо и опускаю руки в снег. Он мокрый и холодный, лежит у меня на щеках. В голову приходит приводящая в ужас мысль. Ведь снег сейчас еще присыплет сверху и его слой может стать очень толстым. Везде вокруг меня.
И я останусь здесь навсегда, потому что он меня придавит.
Инстинкт самосохранения кричит во мне, приказывая встать, но сквозь маленькую дырочку я вижу, как приближается Одетта. Сердце начинает учащенно биться у меня в груди. Я не могу позволить себе дышать носом, чтобы не втянуть снег в себя, не задохнуться и не подавиться. Я делаю маленькие вдохи, чуть-чуть раскрывая губы.
Одетта оглядывается. У меня не было времени толком закопаться. Она заметит меня в любую секунду.
Откуда-то снизу доносится пронзительный свист. Одетта вскрикивает и срывает винтовку со спины. Зачем Кертис это сделал? Я с ужасом смотрю, как Одетта прицеливается.
Потом она опускает винтовку и что-то произносит себе под нос. Похоже, ругательство. Белая мгла. Она не видит Кертиса. Я представляю, как он несется вниз по длинному крутому склону на плато. У него получилось!
Одетта достает что-то из рюкзака – какой-то черный предмет размером с кирпич. Что это такое? Она что-то с ним делает, а потом бросает вниз.
Она зажимает уши, а через несколько секунд раздается грохот. Потом тишина. А потом еще один звук… Рокот становится громче и громче, создается впечатление, что вокруг нас рушится гора. Я в шоке, но я понимаю, что происходит. Одетта не могла разглядеть Кертиса, поэтому она запустила лавину.
А судя по звуку, сейчас снег сошел со всего склона и несется вниз.
Глава 64
Наши дни
Снежная лавина напоминает медленно двигающуюся волну бетона. Ее сила выталкивает из снега весь воздух, и как только она прекращает двигаться, снег застывает.
У меня все падает внутри, когда я представляю, как тело Кертиса несет по склону, переворачивая снова и снова.
«Не паникуй». Он знает, что делать. Он поплывет с этой волной, если сможет, и постарается держаться у поверхности. Когда движение волны замедлится, он расчистит немного места вокруг головы для дыхания – воздушный карман.
Если он не потерял сознание во время схода лавины.
Он знает, что нужно сохранять спокойствие и беречь запасы воздуха. Единственное, что он сейчас может сделать, – это ждать спасения. На нем есть лавинный датчик, и у меня при себе мой. Люди, унесенные лавиной, имеют девяностопроцентный шанс на спасение, если их находят в течение первых пятнадцати минут.
Через полчаса шансы падают до тридцати пяти процентов.
Я должна до него добраться. Но вначале мне нужно как-то проскочить мимо Одетты.
Она явно думает, что мы оба находимся где-то внизу, потому что все еще смотрит в другую сторону. Она приподняла очки на лоб и вглядывается в белую мглу. Я сжимаю топор в руке и вылезаю из снежного наноса. Каждая секунда на счету.
Мои очки запотели. Одним резким движением я поднимаю их на лоб. Одетта закидывает винтовку за спину, вставив руки в ремни, и пристегивает левую лыжу. Она собирается бежать на лыжах вниз и проверять, не удалось ли нам спастись от лавины. Я хромаю к ней, молясь, чтобы она меня не услышала.
Какая ирония. Я много лет корила себя, думая, что она получила ужасную травму из-за меня, а на самом деле все было совсем не так. Она страдала из-за меня, но совсем по другой причине. Но теперь я должна это сделать. Куда мне целиться? На верхней части тела несколько слоев одежды, так что, думаю, лучше подойдет нога, причем правая, здоровая.
Я осторожно пробираюсь вперед, мои пальцы в перчатках крепко сжимают деревянную рукоятку, когда я приближаюсь к Одетте. Она пока еще меня не заметила. Я заношу топор, но все во мне протестует. Не думаю, что смогу это сделать. Одетта пристегивает вторую лыжу.
У меня перед глазами появляются образы. Кертис с переломанным телом лежит под слоем снега. Брент где-то там наверху с пулями в теле. Дейл и Хизер вместе в расщелине, вмерзшие в лед. Со всей силы я бью по правой ноге Одетты чуть выше колена. Она издает ужасный вопль и валится на бок. Теперь мы в равном положении.
– Кертис! – зову я.
Одетта извивается в снегу, сжимая ногу. Я снова поднимаю топор. Теперь, когда она лежит, лыжи ей мешают. Она пытается дотянуться до креплений, чтобы их отстегнуть. Я замахиваюсь топором, на этот раз целясь ей в бедро. Мне нужно вывести ее из строя, чтобы я могла добраться до Кертиса.
Она катается по снегу, пытаясь увернуться от удара. Одну лыжу она уже скинула. Я снова опускаю топор и попадаю чуть выше бедра. Судя по жуткому треску, я попала по кости. Одетта орет.
Она сбросила вторую лыжу и тянется к своему рюкзаку. Винтовка! Я отбрасываю в сторону топор и пытаюсь отобрать оружие у Одетты.
Пока мы сражаемся, текут драгоценные секунды. Мне нужно добраться до Кертиса. Я вырываю винтовку из рук Одетты и поднимаюсь на ноги. Боже, а она тяжелая.
– КЕРТИС! – кричу я так громко, как только могу.
Звук эхом разносится в горах. Если он там, внизу, то он должен меня услышать. Я напрягаю слух, чтобы уловить ответ, но ответа нет. Кертис похоронен под толщей снега.
Одетта с трудом поднимается на ноги, белые камуфляжные штаны окрашены красным. Она бросается в снег рядом. Топор!
У меня нет времени прицеливаться, и я даже не знаю, как стрелять из винтовки. Там есть предохранитель? Его нужно снять? Я отбрасываю винтовку в сторону и тоже бросаюсь за топором. Боль пронзает колено. Рука Одетты сжимается на деревянной ручке, я бью по ней здоровой ногой, вкладывая в этот удар всю силу, на которую способна. Топор улетает по воздуху в белую мглу.
Мы замираем. Винтовка с одной стороны, топор с другой. Одетта бежит за топором. В ближнем бою он, конечно, лучшее оружие, и я не успею до него добежать, поэтому я бросаюсь к винтовке и хватаю ее. Одетта все еще пытается нащупать топор, паудер становится розовым вокруг нее.
Я прицеливаюсь.
– Стой!
Она поворачивает голову. Она потеряла очки и шапочку во время схватки, волосы засыпаны снегом. До того, как я успеваю среагировать, она, шатаясь, исчезает в белой мгле. Она безоружна, но идет вдоль скал к зданию. Я не могу искать Кертиса, пока она тут свободно ходит по территории. Вероятно, у нее там есть еще какое-то оружие – по крайней мере, исчезнувшие ножи. Вполне возможно, что есть и другие винтовки. Поэтому я бросаюсь за ней.
Мне легко идти за ней по следу – снег окрашен кровью там, где она ступала. Она потеряла уже много крови. Я поражена, что она до сих пор может бежать, хотя те, кто надеется попасть на Олимпийские игры, легко не сдаются. Боль в моей ноге значительно усилилась, перешла на новый уровень. Тем не менее я ведь тоже когда-то мечтала об Олимпиаде, так что я заставляю себя не думать о боли и хромаю быстрее.
Впереди маячит здание. Одетта уже почти у входа. Она сейчас побежит за оружием и несколько секунд спустя снова выйдет на охоту.
– Стой, или я стреляю! – кричу я.
Учитывая полное отсутствие опыта, мои шансы попасть с такого расстояния почти равны нулю. И Одетта определенно думает точно так же, потому что продолжает бежать.
Что я могу еще сказать, чтобы остановить ее?
– Она тебя никогда не любила! – кричу я в отчаянии. Это опасная тактика. Я рискую разозлить ее еще больше.
Одетта останавливается.
– Она тебе изменила.
Одетта поворачивается лицом ко мне.
– Ты ее соблазнила, – холодно говорит она.
– Она меня очаровала, точно так же, как и тебя.
Одетта не отвечает, но медленно приближается ко мне.
– Знаешь, что она мне сказала после нашей совместной ночи? Это был всего лишь стратегический шаг, чтобы расстроить тебя перед чемпионатом Великобритании.
– Я тебе не верю.
– Это был ее единственный шанс победить тебя.
– Ты врешь.
Я снимаю перчатку.
– Вот что она мне подарила после нашей совместно проведенной ночи.
Я опускаю руку в карман куртки и достаю серебряный браслет с аквамаринами.
Я вижу по глазам Одетты, что она его узнала. Она подходит ближе.