Детективы из Ньюпорт-Бич попытались забрать у Хоулт письмо, доказывая, что расследование настоящего дела входит в их юрисдикцию. Старший полицейский, Крэнстон, рассевшись на столе Джимми, размечтался о том, как они получат-таки это дело, а сам постоянно тянулся ручонкой к письму. Но Хоулт холодно сослалась на закон и опустила письмо в сумочку. Затем она взглянула на Джимми, предложила ему пройти в конференц-зал, чтобы поговорить там без свидетелей, резко повернулась и вышла. Даже не успев ответить, Джимми покорно проследовал за Джейн. Разгневанные ньюпортские копы так и остались сидеть с раскрытыми от изумления ртами.
Джимми сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Аромат духов Хоулт становился все ощутимее. Он открыл глаза и убрал с лица волосы.
— Джейн? — На шторе для душа была нарисована яркая экзотическая рыба, сквозь которую виднелось лицо Джейн, словно оно находилось под водой. — Джейн, ты что, подсматриваешь?
— Не надо себе льстить, — ответила Хоулт.
— Э-э-э… почему бы тебе не подождать в комнате? Я выйду через пару минут. — Смущенный Джимми отодвинулся подальше от занавески.
— Стесняешься? — Хоулт не сдвинулась с места. — Я удивлена.
Джимми вылил немного шампуня на волосы и начал взбивать пену, пытаясь не обращать внимания на присутствие Джейн.
— Знаешь, я не люблю, когда на меня давят, — сказал он. — Я не обязан тебе помогать и даже говорить с тобой.
— Я просто хочу увидеть снимки. Уж это ты можешь мне позволить?
Джимми повернулся спиной и подставил шею под мощную струю. Если коп о чем-то просит, уж будь уверен — это только начало! Жди новых требований. Джимми оценил интонацию, с которой Джейн произнесла слово «это». В ее голосе слышались твердость и ирония — хороший ход.
— А в чем, собственно, дело? Какой-нибудь коп решил подзаработать и сделал эти кровавые фото, чтобы потом толкнуть в местном баре. Ну, хотел парень срубить пару баксов. Тебе-то какое дело?
Хоулт подошла так близко, что на мгновение Джимми показалось, будто она собирается шагнуть к нему прямо в кабинку.
— Почему с тобой всегда так сложно? — спросила она.
— А почему ты такая настырная? — парировал Джимми. Теплая волна воздуха колыхнула занавеску, отделявшую их друг от друга. — А может, это вовсе не коп. Я бывал на местах преступления и видел, что там снуют разные типы. Плюс все эти судебные эксперты…
— При съемке для экспертизы пользуются только цифровым оборудованием.
— Еще есть фотографы из газет. Они стоят чуть дальше и спокойно снимают.
— А те, поляроидные, сделаны вблизи?
— Да. Очень близко.
— Значит, никто из стоявших за лентой не мог их сделать.
— Ты поражаешь меня своей сообразительностью. Я сказал только, что на месте убийства толчется куча народу. Только и всего. А почему это тебя так вдруг взволновало?
— При всем моем к тебе уважении, Джимми, я не имею права обсуждать детали расследования.
Джимми выключил воду, и стало неожиданно тихо.
— При всем моем к тебе уважении, Джейн, спешу напомнить, что никакого расследования не ведется. Дело давным-давно закрыто.
— Убийство Киннесона до сих пор расследуется. Это дело открыто. И веду его я, — напряженно сказала Джейн, коснувшись своих жемчугов, и замолчала, ожидая ответа.
Звук падающих из душевой насадки капель нарушал тишину. Но через пару секунд стих и он.
— Филипп Киннесон был найден в Лагуне. Это мой пляж. Мое место преступления. Мой участок, — продолжила Джейн. — Я знаю каждую фотографию, сделанную после приезда полиции. Но мы оказались там только в половине восьмого. К тому времени тело уже окружила толпа пляжных зевак. Значит, твои снимки сделаны человеком, оказавшимся на месте убийства раньше меня. Может, тело снял какой-нибудь подросток или случайный турист.
— Или свободный журналист, отслеживающий все полицейские вызовы. Ты же не раз их видела — они вездесущи. Репортеры всегда там, где авария или убийство. И как правило, приезжают намного раньше копов. Парень снял труп и продал фотографии. Где спрос, там и предложение, не так ли? Могу я теперь вернуться в душ?
Хоулт покачала головой.
— Меня не интересует сам факт существования этих снимков. Я хочу узнать, кто именно их сделал. Этот человек мог увидеть что-то важное. Вдруг он снял и другие кадры, людей на пляже, свидетелей или подозреваемых?
— Звучит неправдоподобно, — скептически произнес Джимми. — Джейн, если тебе больше ничего от меня не надо…
— Я это дело не закрывала. Найдены снимки с моего участка, и я хочу выяснить, откуда они взялись.
— Я понял, Джейн, я все уже понял. Сейчас оденусь и отвезу тебя туда, где они спрятаны.
Хоулт отвернулась. Теперь застеснялась она.
Глава 7
— Ну что, ты их видишь? — спросила Хоулт.
Джимми светил фонариком в окно. Хоулт стояла рядом. Фотографии все так же валялись на полу. Коробка из-под сигар лежала в углу, куда Джимми ее и швырнул. Он посмотрел на главное здание, в котором больше никто не жил после последнего землетрясения. Фундамент раскололся, крыша покосилась. Одно из окон на кухне было разбито. Жалкое зрелище.
Окружающие дома избежали разрушительного воздействия землетрясения, но выглядели при этом не менее плачевно и заброшенно: краска облупилась, газоны заросли одуванчиками. Доктор Гейдж был семейным врачом, работавшим на гонорарной основе, и очень сожалел, что в свое время не получил узкой специализации, сулившей более внушительные заработки. Гейдж представлял собой типичного неудачника с широкими взглядами и полным отсутствием деловых качеств. Он полагал, что большой участок в Анахайме с коттеджем и бассейном поднимет его статус и станет неплохим вложением капитала. Агент по недвижимости уверил его, что лучше этого места и не сыскать. Агент лгал. Джимми помнил постоянные туманы и полицейские самолеты, рассекавшие воздух практически каждую ночь. Свет их прожекторов отражался от водной глади ухоженного бассейна.
— Это они, Джимми?
Хоулт в принципе не имела права входить сюда. Джимми вполне мог попросить ее уйти, и она была бы вынуждена это сделать. Однако они уже здесь. Ничего не изменишь.
— Джонатан — мой брат. Я не хочу доставлять ему неприятности.
— Я же сказала, мне просто нужно узнать, откуда фотографии.
На самом деле Джимми волновался вовсе не о брате, а об Оливии. Он сказал Джейн, что прошлой ночью находился здесь один, но теперь понимал — малыми жертвами не обойдешься. Хоулт активно взялась за дело. Он себе даже представить не мог, как отреагирует Джонатан, если узнает, что он был тут вместе с его женой.
— Ты можешь не входить, — сказала Хоулт. — Тогда тебя это не коснется.
Джимми вспомнил о многочисленных письмах, в которых его обвиняли в желании нажиться на совершенных убийствах и грозили расправой.
— Черт, Джимми, ты же обещал помочь мне!
Джимми поразила резкость, с которой Джейн произнесла эту фразу. Она всегда гордилась своей сдержанностью и самоконтролем, а теперь стояла, тяжело дыша, и щеки ее пылали.
— Сядь и успокойся, Джейн. Снимки никуда не убегут.
Джейн не шелохнулась. Утро было теплым, но с океана надвигались темные тучи, закрывавшие солнце. Ветер становился прохладнее с каждой минутой.
— Ты винишь себя? — спросила Хоулт.
— Я читал тот же отчет, что и ты: Яйцо — мистификация. Выдумка. Ложь.
— Мы с тобой оба не верим в это.
— Нет, я не виню себя. — Качели скрипнули, когда Хоулт села рядом с Джимми. Он снова почувствовал запах ее духов. Она была не в его вкусе, ему не нравились такие женщины, он знал это. Их сближали только шесть трупов, однако между ними все же росло притяжение. — И тебя я тоже не виню.
— Филипп Киннесон был убит по дороге домой из «Парадиза», гей-бара на побережье, — тихо заговорила Хоулт. — Случилось это в понедельник ночью, в баре шла трансляция футбольного матча, был специальный фуршет, напитки. Киннесон являлся завсегдатаем местечка. Бармен заметил, что Филипп любил возвращаться домой в одиночестве, прогуливаться по пляжу, хотя его и предупреждали, что это опасно, что по ночам там бродят скинхеды. Но Киннесон все равно ходил по пляжу по ночам. Говорил, что такие прогулки хорошо освежают голову. — Джейн повернулась к Джимми. — Я там уже всех опросила, проделала большую работу…
— Знаю.
— Отец Филиппа Киннесона звонил мне каждую неделю и спрашивал, как продвигается расследование. Потом каждый месяц. Он очень пожилой человек. И теряет надежду. Сначала я боялась его звонков, а теперь мне страшно, что он перестанет звонить, умрет или… махнет на меня рукой.
— Он и мне звонил.
— Ты мне не говорил.
Джимми пожалел, что сказал.
— Я не знаю, фальшивка ли письмо Яйца, просто думаю об этих шестерых убитых людях. Вот и все.
— И я тоже, — ответила Хоулт. — Я даже не знаю, почему так… зациклилась на этом деле. Я справлялась с делами намного сложнее, более жестокими и зверскими. Специалист из ФБР сказал, что это преступление абсолютно не похоже на убийство, совершенное маньяком. Ни сексуального подтекста, ни расчленения, ни издевательств — просто выстрел. Один-единственный выстрел.
— Разнесший полчерепа. Твой агент ФБР — полный кретин.
Все жертвы Яйца были убиты выстрелом из револьвера тридцать восьмого калибра. Обычно от него не оставалось таких огромных дыр, но убийца пользовался разрывными пулями, которые не просто проделывали отверстие в голове, а взрывались, попадая в цель. Результат такого выстрела впечатлял и ужасал одновременно.
Хоулт медленно раскачивалась.
— А ты никогда не задумывался, почему ни одна из жертв перед убийством не приняла защитной позы? Выстрел производился с близкого расстояния, но ни один из убитых не поднял руку, не уклонился, будто даже не вздрогнул. Лоренс Сакс сказал, что Филипп Киннесон словно спал на пляже, когда он его увидел. Вид у него был на удивление умиротворенный.
Ларри Сакс был местным бродягой, некогда работавшим машинистом. Его пузо могло сравниться размером с пивной бочкой. Тем утром он с таким вниманием прислушивался к своему переносному металлическому датчику, что сначала даже не заметил трупа Киннесона. Он уже завершал свою прогулку по берегу и намеревался позавтракать в какой-нибудь забегаловке. Он медленно шел с наушниками в ушах, и датчик болтался из стороны в сторону. Пару лет назад он нашел у скал золотой звонок из школы в Айове. А в то утро обнаружил Филиппа Киннесона.