В день объявления результатов Себастьян прорвался сквозь возбужденную толпу перед входом в институт и увидел свою фамилию на последнем месте в списке зачисленных. Вернулся в Коло, купил десять бутылок крепкого пива «Лех» и целый день смотрел телевизор. Мать сидела у телефона в прихожей, обзванивая друзей.
– Поступил, – говорила она. – Я знала, что он поступит.
Перед сном собрал с пола растрепанные учебники и отнес на помойку. Бизнес передал в руки Жирафа и спустя три месяца поселился в Познани.
Однокомнатная квартира, которую он снял, находилась на одиннадцатом этаже. Ее площадь составляла двадцать шесть квадратных метров, два из которых лишь значились в договоре. Светлая, после ремонта. Микрорайон имени Болеслава Смелого. Из окна открывался вид на серое море панельных домов.
На торжественном открытии учебного года толстый низкорослый профессор Сувак обращался к студентам так, будто каждый из них выиграл в лотерею целое состояние. Он употреблял выражения вроде «интеллектуальная элита» и «будущее мировой экономики». Громко откашливался и смеялся над собственными шутками. Себастьян пытался представить, что должно произойти с человеком в жизни, чтобы он стал таким.
Занятия начались на следующий день, и все указывало на то, что преподаватели соревнуются друг с другом за звание самого грозного. Себастьян ходил на лекции и семинары, ел в институтской столовой, по вечерам пил пиво и засыпал над книгами. Несколько раз в неделю звонил Жирафу узнать, что нового в Коло.
В перерывах между занятиями иногда прислушивался к разговорам в коридоре. О музыке, бирже и вечеринках. О вреде шоколада, приближающихся выборах и новом романе Анджея Сапковского. На вторую неделю, стоя у компьютерного класса в ожидании семинара по информатике, заметил, как одногруппник достает из сумки журнал «Политика».
– Они тут читают такие вещи, – рассказывал он матери по телефону. – Покупают «Политику» по собственной воле, на свои деньги и читают, как обычные журналы. Про политику, представляешь?
Себастьян за всю жизнь купил в общей сложности шесть журналов: четыре номера «Кошек» и два выпуска «Волшебного баскетбола», причем последние только ради постеров. Деннис Родман, направляющий палец в объектив, по-прежнему висел в его комнате у окна.
Обучение завершилось после первого семестра. С экзаменом по математике еще как-то справился, а вот микроэкономика оказалась выше его сил. В феврале отчислили. Выходя из главного здания Академии экономики, он остановился у доски объявлений и некоторое время раздумывал, не поступить ли с ней так же, как некогда с алтарем в монастырском костеле. Его внимание привлек один особенно кричащий плакат, с которого широко улыбались два подростка разного пола. Жирные буквы буквально выпирали из бумаги: КАРЬЕРА В БАНКЕ? У НАС ТЫ НАЧНЕШЬ С ОСНОВ И ЗАВОЮЕШЬ МИР ФИНАНСОВ!
По мнению авторов, завоевание мира финансов начиналось с раздачи листовок. Себастьян записал указанный адрес и вышел из института, чтобы уже никогда туда не вернуться.
После двух часов на своей первой легальной работе он поехал домой, выбросил листовки в мусорный бак во дворе и лег спать. На следующий день проделал то же самое, уверенный, что кто-нибудь догадается. Никто не догадался.
– Вы студент? – спросила высокая худая женщина, придвигая к нему для подписи договор и акт. На ней были высокие туфли на шпильках, очки без оправы и костюм, плотно облегавший веснушчатое тело.
– Да.
– Экономического факультета?
– Да, – подтвердил он с улыбкой.
Женщина не ответила на нее взаимностью.
– А не заинтересует ли вас месячная стажировка? Нам нужен человек, который приведет в порядок документы. С восьми до четырех, но в случае чего пару раз отпустим на занятия, если будет необходимость. Что скажете?
Целый месяц он нырял в сугробы из бумаг, пластиковых файлов и папок-регистраторов с надорванными корешками. Раскладывал договоры, справки, заявления, векселя, цессии и полисы. Плечом прижимал к уху телефонную трубку и повторял одни и те же заученные фразы. Вечером укладывался в постель, закрывал глаза и видел черно-белый логотип банка из шапки договора. Отработав три дня, позвонил матери.
– У меня стажировка в банке.
– В банке?!
– Нет, в шахте. Говорю же, что в банке.
– О Господи, Себастьян, сыночек, любимый, стажировка в банке!
– Круто, правда?
– Я знала, что ты поумнеешь. Всегда знала. Папа бы так тобой гордился.
В завершение разговора Эмилия громко высморкалась и попросила сына хорошо питаться.
Через несколько дней Себастьян, утопавший в завалах договоров и формуляров, позвонил одному клиенту, который затягивал с предоставлением страхового полиса.
– Но у меня нет этого дома, – сказал мужчина.
– У вас его нет?
– Ну да. Он просто не существует.
– Но… вы же получили на него кредит, так? У меня здесь договор. Секундочку… Вот, двухлетней давности. От двенадцатого апреля.
– Да-да, все верно. Но дома не было. То есть он был вымышлен.
Себастьян сглотнул слюну и усмехнулся про себя.
– У вас кредит на вымышленный дом?
– Да, ваш сотрудник, такой высокий брюнет, уже не помню фамилию, сказал, что даст фиктивный кредит, говорил, что это обычное дело, организовал экспертную оценку и всякие заявления, я только подписал и получил деньги на счет. Он взял за это какой-то процент. Знаете, мы должны были отдать долги родителям жены, а мне бы ни за что не предоставили кредит, супруга тогда не зарабатывала, ну то есть работала, но в Дойчланде, сами понимаете. Шансов не было. Но мы выплачиваем регулярно, даже с опережением. Все в порядке.
Себастьян почувствовал, как кровь приливает к лицу. Ему казалось, он снова на мосту и хочет спрыгнуть, снова видит то, что тогда, и слышит гул чего-то, что предпочитал себе не представлять. Голоса. Все размыто. Жарко. Ему стало жарко.
– Алло? – голос клиента доносился откуда-то издалека.
– Да, я здесь.
Выдавил из себя стандартную фразу для прощания. Положил трубку. Закрыл папку и долго смотрел в стену.
На следующий день он купил костюм и пять белых рубашек. Галстуки – голубой, бордовый и в крапинку – получил в подарок. Каждое утро стал бриться и задерживался в банке после рабочего дня. Направляясь к выходу, вальяжно проходил мимо приоткрытого кабинета директора. Ежедневно в подробностях отчитывался в результатах работы начальнику отдела ипотечных кредитов.
По истечении месяца ему продлили стажировку на очередной квартал. Круг обязанностей расширился за счет заполнения кредитных данных в банковской системе и доставки начальнику обеда из ближайшей спагеттерии.
Он подписал соглашение о конфиденциальности данных и банковской тайне. Вознаграждение выросло на пятнадцать процентов.
Приходил на работу раньше всех, оставляя дверь комнаты открытой, садился у окна и высматривал машину директора. Заслышав его шаги в коридоре, начинал интенсивно стучать по клавиатуре. В лотке на столе держал «Банковский журнал» и «Пульс бизнеса», которые никогда не открывал. Стоявшую у стены папку сдвигал так, чтобы видно было корешок пухлого «Маркетинга» Пшибыловского, Хартли, Керина и Руделиуса.
Начальнику отдела ипотечных кредитов Шимону Борусу было сорок пять лет. Он страдал лишним весом и злоупотреблял гелем для волос. На еженедельных собраниях коллектива любил высказывать суждения общего характера («Врачи – воры», «В Тунисе интереснее, чем в Турции», «На мотоциклах ездят идиоты») и долго объяснять, почему увеличение планов продаж полезно для всех. Себастьян носил ему обеды, смеялся его шуткам и называл шефом.
К концу стажировки Борус пригласил его на разговор и с видом благотворителя, спасшего детский дом, сообщил, что подготовил для него трудовой договор. Ассистент в отделе ипотечных кредитов, две тысячи злотых минус налоги, контракт на определенный срок.
Себастьян безмолвно подписал его, даже не читая.
Ему предоставили собственную магнитную карту для двери, бейджик с именем и фамилией и два ящика, закрывающихся на ключ. А через неделю еще и фирменный галстук в полоску.
5 марта 2004 года он открыл первый в жизни кредитный счет. Нажатие кнопки «Готово» в последнем окне было как десять таблеток экстази, измельченных чайной ложкой на столе и втертых в слизистую. Как удар кулаком по губам и вспыхивающий в венах адреналин. Касаясь пальцами клавиатуры, он сделал так, что на счету какого-то человека вдруг, из ниоткуда появилось триста тысяч злотых. Он был богом и обеспечил кому-то будущее.
Полгода спустя обеспечил его и себе.
Глава двадцатая
Пахло люцерной. С неба свисал тонкий ломоть луны. Черный человек, тридцать один год назад бежавший по полям, оставляя позади Казимежа Лабендовича, отер лоб рукой и снова оглянулся. Разогревшийся за весь день воздух, казалось, лип к лицу. Он шел вдоль канавы, под высокими акациями. Вертел в руках зажигалку.
Миновал дом, в котором с открытым ртом спал Казимеж, и на этот раз ему ничего не снилось. Отсчитал шаги и сошел с дороги в поле. Достал из кармана маленькую лампадку в форме груши, поставил на землю. Присел на корточки. Ветер колыхал пламя зажигалки.
Потом стоял с закрытыми глазами и вдыхал запах медленно остывающей земли. Воспоминания все больше затуманивались. Будто кто-то водил кистью по картине, на которой не успела высохнуть краска. Он хорошо помнил лишь тело, вскрывающееся под острием ножа, и черные поблескивающие внутренности.
Плотно сжал веки и медленно покачал головой. В конце концов, развернулся и пошел обратно. Еще несколько раз оглянулся, высматривая в отдалении мерцающую свечу.
Глава двадцать первая
Он знал, что должен сделать это быстро. Никаких ожиданий, проволо́чек, никаких «может быть, завтра». Проснулся до взрыва будильника в «Нокии». Принял душ, сварил крепкий кофе и встал у окна. Согревал ладони кружкой и смотрел на простирающиеся за стеклом серые нивы спального района. Солнце неторопливо выбиралось из-за гипермаркета «Géant». Был понедельник, 15 сентября, довольно прохладно и довольно солнечно.