– Дело об убийстве.
– А-а, это следователь из прокуратуры.
– А фамилия? Телефон? Есть у тебя его данные?
– Да-да, есть… Это все есть, сейчас найду.
Лида встала, вышла и через минуту принесла листок бумаги. Мятый, с запахом духов. На листке был номер телефона и ФИО: Борисов Иван Владимирович. Таранов сунул листок в карман. Лида снова налила себе водки.
– Не пей, Лида… вином не зальешь.
– Боишься, что я сопьюсь? – спросила она и опрокинула водку в рот. На этот раз не поморщилась.
– Нет… но…
– Херня, Таран. Не бери в голову.
Конечно, подумал он. Конечно, херня… не бери в голову. Три к носу, и все пройдет. Перемелется – мука будет. А Славка лежит на Южном. Умный, добрый и порядочный Морда лежит в земле. Те суки, которые его убили, живы и здоровы… Э, нет, ребята, так не пойдет! Так не пойдет, ребята! Меня учили по-другому.
– Когда отгонишь машину?
– Да прямо сейчас и отгоню… А где Рыжик?
– Спит еще…
– Ладно. Я потом вернусь, и поговорим. Вы дома будете?
– Ага… дома. Куда нам идти?
Она даже не спросила: о чем? О чем, Таран, ты хочешь поговорить? Она сказала: ага… дома.
На скатерти стояла пустая Славкина стопка, лежали три стодолларовых купюры… Херня, не бери в голову… Ага.
Глава шестаяСМЕРТЬ ДО ПРИБЫТИЯ
Гараж у Мордвинова был не за «полгорода», но все равно далековато. Таранов у Славки в гараже нередко бывал, делал кой-какой мелкий ремонт, но чаще они там просто выпивали понемногу. В гараже было уютно, Славка все обшил вагонкой, прошелся морилкой… Игрушечка получилась, а не гараж. И было здорово сидеть у аккуратного верстака под керосиновой лампой и выпивать понемногу под разговор «за жизнь»: о машинах, о рыбалке, об отечественном бардаке.
«Двойка» стояла у подъезда. Машина старенькая – четырнадцать лет уже – но ухоженная, крепкая, надежная. Славка машину любил, душу в нее вкладывал… Иван проверил уровень масла, тормозухи. Все в норме. Движок пустился сразу, легко. Указатель топлива показывал почти полный бак. Следовательно, в распоряжении Вячеслава Германовича Мордвинова был исправный и заправленный автомобиль. И если бы он собирался куда-то поехать, то поехал бы на машине, а не на электричке… так что же он делал на железнодорожной станции?… Я узнаю. Я обязательно это узнаю.
Таранов без проблем миновал пост ГАИ на путепроводе в конце проспекта Культуры, без особых проблем договорился со сторожами в КАС-28 и подъехал к гаражу. Открыл два замка и вошел внутрь. Включать электричество не стал, зажег старую «летучую мышь» над верстаком. Посидел на самодельной табуретке, выкурил сигарету. Неожиданно услышал какой-то шорох в дальнем углу верстака, оглянулся… Там стояла странная конструкция из двух поставленных «вверх ногами» пластиковых двухлитровых бутылей. В одной налита вода, в другой – песок. Песок тихонько высыпался из горлышка бутылки. Между емкостями располагались какие-то тяги, рычаги, веревочки. Внезапно подпружиненная заслонка в нижней части бутылки с песком щелкнула, захлопнулась, и песок перестал течь. Одновременно под горлышко другой бутылки взмыла с подставки пустая жестянка, и в нее стала капать вода.
Кормушка, сообразил Таранов, автоматическая кормушка для птиц. Он вспомнил, как сидел на этом же табурете, пил пиво и говорил Славке, что – вот беда! – как уезжаю куда в командировку, так мои пернатые некормленные остаются.
– Вот проблема! – сказал Морда. – Нужно их из автоматической кормушки потчевать. Так, чтобы раз в сутки насыпала им положенную порцию.
– Где же такую взять? – спросил Таранов.
– Вот проблема! Сконструировать, Таран. Ты же все-таки с инженером-механиком говоришь, а не с пэтэушником.
Потом Таранов про этот разговор забыл, а Славка нет. Теперь Славка лежит в земле, а те, кто его убил… Э, нет, ребята, так не пойдет!
…Иван загнал «двойку» в гараж, включил электрическое освещение, запер изнутри ворота. Нашел в бардачке фонарик и начал осматривать салон… Надеялся ли он что-нибудь найти? Скорее, нет… Но все же осмотрел салон «от и до». Ничего, разумеется, не нашел.
Он сидел на заднем сиденье, слушал, как капает, отмеривая секунды, вода из медицинской капельницы в кормушке и думал, что – глупо… Что ты рассчитывал здесь найти? Фотографию или адрес убийцы? А? Или записку: «В случае моей гибели прошу получить на Главпочтамте письмо до востребования…» Ерунда все это. Голливудские штучки. Так бывает в кино, а в жизни – извините.
Таранов захотел курить, сунул руку в карман, но сигарет там не было – он оставил их на верстаке… Тогда он взял Славкины – мятую и почти пустую пачку «Невских». Курево откровенно дрянное, зато дешевое. Он вытряхнул сигарету, вставил ее в рот и уже собрался бросить пачку на место, в пластиковый поддончик на коробке передач… Он уже собрался бросить эту мятую пачку, но вдруг увидел надпись на ней. Короткую, кривую, сделанную наспех. Он включил фонарик и прочитал: «ст. Ручьи 23.30. Викт. Пал.». Вот так! Значит, в среду, в 23.30 Славка ждал на платформе некоего человека, которого зовут Виктор Павлович. Фамилии у этого Палыча нет, а имяотчество слишком распространенное, чтобы по этим данным вычислить человека в Санкт-Петербурге… Но ничего, ничего. Ничего, мы еще встретимся, Викт. Пал.
Я все сделаю для того, чтобы мы встретились. Ты ведь все равно где-то рядом. Мы встретимся, и я узнаю, что произошло на ст. Ручьи вечером 2 августа.
Следователь прокуратуры оказался на месте и согласился побеседовать. Он был примерно одних с Тарановым лет, с серым лицом и большими залысинами. Почему-то Иван подумал, что следак мучается язвой или чем-то похожим, хроническим и паскудным. Обычно с такими людьми довольно трудно находить общий язык. Часто они бывают раздражительны и обижены на всех, кто здоров.
Таранову, однако, повезло, следак был в хорошем расположении духа.
– Ну, что вас интересует, Иван Сергеевич? – спросил он, снимая очки. На Таранова смотрели бесцветные глаза в красноватой сеточке. То ли от недосыпа, то ли от злоупотребления спиртным.
– Видите ли, Слава был моим другом. Со школы еще, с третьего класса… Хотелось бы узнать, что и как произошло.
– Ну что вам сказать? Случай по нынешним временам заурядный. Убийство. Убийство с целью ограбления, – сказал следак и надел очки. Похоже, подумал Иван, у него привычка «жонглировать» очками во время разговора.
– А… Как его? Как его убили?
– Ножом в сердце. Вернее, предметом типа кортика или стилета. Умер он практически сразу, если это может как-то вас утешить. Не мучился… так, по крайней мере, считает эксперт. Один удар – и все.
– В какое время это произошло? – спросил Иван.
Следак посмотрел на него и снял очки.
– Зачем вам это? – спросил он.
– А что, Иван Владимирович, это является тайной следствия?
– Да нет, какая тайна? Это произошло приблизительно в 23.30. Обнаружили его в 23.50. Он был уже мертв.
– А кто обнаружил?
– Пассажиры. В это время электричка подошла… пассажиры и обнаружили, – сказал следак и надел очки. – Сообщили в милицию.
– Понятно, – медленно произнес Таранов. – А вот скажите, пожалуйста, у вас есть… я хотел спросить…
– Есть, – весело ответил Борисов. – Есть и уже в камере.
– Кто в камере?
– Убийцы. Убийцы гражданина Мордвинова, Иван Сергеевич.
– Вот как? – сказал Таранов. Он понял теперь причину хорошего настроения следака.
– Вот так, Иван Сергеич. Работаем, – веско сказал Борисов и снял очки. Линзы блеснули, отбросили солнечные зайчики.
– И кто же они? Это не секрет?
– Шпана. Одному семнадцать, второму шестнадцать лет. Оба имеют по судимости, употребляют наркотики. Из неблагополучных семей.
После этих слов Таранов посмотрел на следака с некоторым недоумением. Борисов надел очки.
– А что вас удивляет? – спросил он. – Самая обычная ситуация.
– Они сознались?
– Пока нет… Их задержали только сегодня утром при попытке сбыть обручальное кольцо. У вашего друга сняли с пальца кольцо. А в тот вечер их видели на платформе. У одного, кстати, синяк под глазом.
– Вместе со Славкой? Видели их вместе со Славкой?
– Нет, но примерно в это время. Так что сознаются. Куда они денутся? Поначалу все одно поют: не знаю ничего, не виноват, не я.
– Другие версии вы рассматривали?
Следак снял очки, посмотрел на Таранова внимательно.
– Да, мы рассматривали и другие версии… Вас что-то смущает?
– Смущает, Иван Владимирович. Сильно смущает.
– Что же? – голос следователя звучал уже не так благожелательно.
– Я думаю: трудно предположить от малолетних сопляков такого умелого обращения с ножом. Один – всего один! – удар. И прямо в сердце. Это не так просто, как кажется на первый взгляд.
– Ну, знаете… Я на следствии без малого двадцать лет. Позвольте уж мне самому делать выводы и решать, что вызывает сомнения, а что нет. А сейчас, извините, но – дела, работа.
Таранов посмотрел на следователя равнодушным и невыразительным взглядом. В кармане его куртки лежала смятая пачка «Невских» с неровными буквами, написанными Славкой Мордвиновым. Возможно, за несколько часов до смерти.
– Спасибо… Извините, что отнял ваше время.
– Всего доброго, – ответил Борисов, надевая очки. На Таранова он не смотрел.
Таранов вышел из транспортной прокуратуры, перешел улицу Комсомола и сел в «Ниву». Короткий разговор со следаком оставил двойственное и крайне неприятное впечатление. Таранов ни на секунду не мог заставить себя поверить в версию Борисова. Он помнил, как сам учился работать с ножом… Не такое уж это легкое дело. Даже если оставить вопрос о психологической подоплеке удара ножом… черт их, этих малолетних наркоманов с судимостями, знает, – может, они совсем отмороженные! – даже если оставить этот нюанс за скобками, то все равно: убить человека ножом с одного удара не так-то и легко. Тем более – в сердце. Удар должен быть не только точным, но и сильным. Дилетант явно не сумеет. Да и пытаться не будет – дилетанты чаще всего пытаются ударить в живот – это проще. Неужели следак с большим опытом работы этого не знает? Знает. Обязан знать. Но ему так удобнее: есть два наркомана с судимостями, которых видели на платформе… и кольцо. Кольцо – это, конечно, аргумент… если оно действительно принадлежало Славке.