Одеваясь, он с трудом надел сапог. А когда вышел из поезда в Женеве, едва мог ходить. Добравшись до своего номера в отеле, Сайфер снова смазал ногу кремом и, радуясь отдыху, уселся в кресло у окна, глядя на голубое озеро и на Монблан, белой шапкой маячивший вдали; ногу он положил на стул. Здесь же, в номере, он принял и своего женевского агента, с которым заранее условился встретиться и вместе пообедать. Сайфер надел на больную ногу комнатную туфлю и, прихрамывая, спустился с лестницы.
Агент принес грустные вести. Джебуза Джонс идет на все, чтобы навредить Сайферу, и продает себе в убыток. Благодаря этому он проникает всюду. Кроме того, на рынке появилось еще какое-то новое немецкое средство, которое также мешает успешной продаже крема Сайфера. Оптовые торговцы требуют немыслимых скидок, а розничные не делают больших заказов. Агент умышленно сгущал краски, боясь, как бы патрон не приписал его собственной бездеятельности и неумению падение популярности крема. Но, к удивлению агента, Сайфер с улыбкой выслушал печальный рассказ и велел подать шампанское.
— Все это пустяки! — воскликнул он, — комариные укусы, не более. Все изменится, когда публика поймет, как ее надували все эти шарлатаны и жулики — немцы и американцы. Наш крем не подведет. И да будет вам известно, друг мой Деннимед, мы скоро будем процветать, как никогда. Я придумал нечто такое, от чего у вас дух займется.
При виде горящих вдохновением голубых глаз Сайфера и торжества, написанного на его решительном лице, усталое лицо агента немного прояснилось.
— Ну, приготовьтесь, — сказал Сайфер. — Выпейте сначала, а затем я вам скажу.
Он поднял свой бокал:
— За крем Сайфера! — Оба торжественно осушили бокалы.
И тут Сайфер развернул перед благоговейно внимавшим ему агентом такие перспективы, что тот действительно ахнул и, захваченный его энтузиазмом, снова поднял пенящийся бокал:
— Ей-богу, сэр, вы гений, настоящий завоеватель — Александр, Ганнибал, Наполеон! В одном этом плане заключено целое состояние.
— Да, денег, во всяком случае, хватит, чтобы одними только рекламными объявлениями забить Джебузу Джонса и других и стереть их с лица земли.
— Все они вам не страшны, сэр, только бы заполучить поставку для армии, — говорил агент.
Ему недоступна была высокая идея, одухотворявшая деятельность его патрона. Сайфер положил персик, который начал было чистить, и с жалостью взглянул на Деннимеда, как на маловера, рожденного ползать, но не летать.
— Тем более я сочту своим долгом это сделать, — возразил он, — когда в моих руках будет такое могущественное оружие. Ибо что такое, в конечном счете, излечение несколько ссадин на ногах, в сравнении с такими бичами человечества, как проказа, экзема, чесотка, псориаз и мало ли какие еще болезни? А деньги сами по себе — чего они стоят?
Он сел на своего конька. Предоставление его фирме поставок для армии станет для него лишь ступенькой к достижению более высокого идеала. Оно расчистит путь для распространения крема, устранит препятствия, мешающие его победному шествию по всему миру.
Агент доел свой персик и с благодарностью взял другой, заботливо выбранный для него хозяином.
— А все-таки, сэр, из всех ваших начинаний это — самое грандиозное. Можно узнать, каким образом вы пришли к такой мысли?
— Как со всеми великими идеями, здесь все было очень просто, — начал Сайфер благодушным тоном человека, сытно и вкусно пообедавшего и невольно польщенного восхищением своего подчиненного. — Ньютон однажды увидел, как яблоко падает на землю — и постиг закон всемирного тяготения. Слава красителей Тира и Сидона возникла благодаря алым капелькам слюны, стекавшей из пасти собаки, которая наелась раковин. Огромные морские пароходы вышли из-под крышки котла Стефенсона. Один солдат мне рассказал, что его мать смазала ему ногу кремом Сайфера, когда у него образовалась водянка на пятке от ходьбы, — это и подало мне мысль…
Он откинулся на спинку кресла, вытянул ноги и положил одну на другую. И тотчас же вскрикнул от боли.
— Я забыл о собственном проклятом волдыре, — пояснил он. — Слез всего какой-то дюйм кожи, а вся нога вокруг воспалилась и покраснела, как томат.
— Будьте осторожны, — посоветовал агент. — Что вы прикладываете?
— Как что? Боже мой, конечно же, крем. Что же еще?
Он смотрел на Деннимеда, как на сумасшедшего, и тот смущенный, сам стал таким же красным, как кожа вокруг воспаленной пятки.
Примерно час они просидели над отчетами и цифрами, которые агент нес Сайферу, полный тревоги и мрачных предчувствий. Ушел же он от патрона, окрыленный радостными надеждами — ему была обещана должность с большим окладом в новом отделе военных поставок.
Как только Деннимед удалился, Сайфер еще раз смазал ногу кремом. Ночь он провел без сна. К утру не только вся ступня, но и лодыжка распухли. Сайфер не мог даже встать — такое колотье начиналось во всей ноге, как только он пытался спустить ее на пол. Он снова лег в постель и позвонил лакею. У него болит нога, и он хотел бы вызвать доктора. Не знает ли Гастон хорошего врача? Оказалось, что Гастон не только знает отличного врача, но этот врач, к тому же англичанин, живущий в Женеве, и его всегда приглашают к соотечественникам, останавливающимся в этом отеле; доктор и сейчас находится здесь.
— Спросите его, не будет ли он так любезен зайти ко мне.
Он горестно смотрел на свою щиколотку, распухшую до толщины икры, удивляясь, почему крем на сей раз не оказал своего чудесного действия. Но воспаление было налицо, и явно требовалась медицинская помощь. Появился врач, еще не старый, с умным, выразительным лицом. Внимательно обследовав пятку и щиколотку, он спросил:
— Вы чем-нибудь лечились?
— Да, кремом.
— Каким кремом?
— Разумеется, кремом Сайфера.
Доктор сделал нетерпеливый жест.
— Ну скажите на милость, какого черта люди, вместо того, чтобы обратиться к врачу, лечатся шарлатанскими средствами, в которых они ничего не смыслят?
— Шарлатанскими средствами?! — воскликнул Сайфер.
— Ну да, конечно. Все эти мази и кремы — надувательство и зараза и, будь на то моя воля, я бы сложил их все в кучу на площади и велел сжечь; но из всех этих шарлатанских средств самое вредное — крем Сайфера! Никогда его не употребляйте!
У Сайфера было такое ощущение, как будто стены отеля падают на него, сдавили ему горло и навалились всей тяжестью на грудь. Это был какой-то кошмар средь бела дня. В течение нескольких секунд он задыхался. Потом преодолел себя и проговорил очень тихо:
— Вы знаете, кто я?
— Не имею удовольствия, — ответил врач. — Мне сказали только номер вашей комнаты.
— Я Сайфер, создатель крема Сайфера.
Они смотрели друг на друга — Сайфер в голубой полосатой пижаме, приподнявшись на локте в постели, врач, стоя у его кровати. Доктор развел руками.
— Такой ужасной минуты я еще не переживал. Простите великодушно. Я только честно высказал вам свое мнение, основанное на личном опыте. Если бы я знал вашу фамилию, конечно, я бы…
— Уходите лучше! — странным голосом проговорил Сайфер, стиснув руки так, что ногти врезались ему в ладони. — Сколько вам следует?
— Не в этом дело. Я до глубины души огорчен тем, что вас обидел. Доброе утро!
Дверь захлопнулась, Клем Сайфер остался наедине со своим негодованием и яростью.
Когда он побесновался вдоволь, это облегчило его душу, но нога разболелась еще пуще. Сайфер вызвал к себе хозяина отеля и попросил его послать за лучшим врачом в Женеве. И первым делом поспешил сообщить тому свое имя и род занятий. Доктор Бурдильо, профессор дерматологии в Женевском университете, осмотрел больную ногу и сокрушенно покачал головой. При всем его уважении ко многим блестящим качествам крема Сайфера есть все же некоторые кожные болезни, при которых он лично не стал бы прописывать этот крем. При других заболеваниях — он начал сыпать латинскими терминами — крем, возможно, действительно очень полезен. Но при воспалении кожи от ссадины или пореза, когда большой участок кожи обнажен, пожалуй желательнее более простое лечение.
Тон профессора был изысканно учтивым, и слова он выбирал такие, что ни одно из них не могло задеть или обидеть больного. Тем не менее, у Сайфера упало сердце.
— Следовательно, вы, профессор, того мнения, что для натертой пятки это средство не годится?
— Если хотите знать мое мнение, я вам отвечу откровенно: нет.
Сайфер сделал красноречивый протестующий жест:
— Но я знаю случай, когда оно прекрасно помогло. Один мой знакомый зуав…
Профессор дерматологии Женевского университета улыбнулся: — Зуав? Как для сапера не существует опасности, так и зуаву ничто не может повредить. У них кожа толстая, как у гиппопотамов. Окуните их в кислоту — они и не почувствуют.
— Так, значит, его нога зажила, несмотря на то, что он ее мазал кремом?
— Очевидно, — сказал доктор Бурдильо.
Сайфер два дня просидел в своей комнате, держа ногу на стуле и глядя на Монблан, чарующий своим волшебным блеском на фоне далекого бледного неба. Но и Монблан его не утешал. Напротив, напоминал о Ганнибале и других завоевателях, проведших своих солдат с израненными ходьбой ногами через Альпы. Как только он давал волю фантазии, ему представлялись толпы людей, идущих босиком, с воспаленными ступнями и лодыжками цвета томатного пюре. Он вздрагивал, стискивал зубы и гнал от себя эти мысли. Деннимед навестил его и с огорчением выслушал приговор ученого, разрушивший все его надежды на высокий пост в новом отделе военных поставок. Но Сайфер успокоил агента, опасавшегося за свое материальное благополучие, добавив ему комиссионные за продажу крема иностранным фирмам. Затем они перешли к обсуждению создавшегося положения.
— Не можем алы требовать, сэр, чтобы патентованное средство излечивало все болезни, — говорил агент.
— Совершенно с вами согласен. Крем не поможет вырастить две ноги на том месте, где раньше была одна, но водянки на пятке ему полагалось бы лечить. Однако, видимо, он и для этого не годится. Так что алы вернулись к тому положению, которое было до моей встречи с месье Крюшо. Единственное, что из этого следует — это то, что алы теперь не вправе уверять публику, будто крем излечивает волдыри на пятках.