— Ты всегда был со мой честен.
Он резко втянул воздух.
— Тогда зачем ты спрашиваешь меня об этом, если уже составила собственное мнение?
— В своих письмах ты…
— Эти письма были… — Стюарт отвернулся, пробормотав что-то нечленораздельное, а потом вдруг прищурился и медленно растянул губы в странной улыбке: — Бог мой, так вот в чем дело! Ты ревнуешь!
Розлин фыркнула.
— И не мечтай об этом, Стюарт.
— Не случайно ты сбежала после встречи с Линдой, — самодовольно ухмыльнулся он.
— В обычных обстоятельствах мне было бы глубоко наплевать на твои любовные похождения, — заявила Розлин, возмущенная такой реакцией. — Однако когда у меня на пальце… — Она сердито посмотрела на большой изумруд и в который раз безуспешно попыталась стянуть кольцо. — Одним словом, мне пришло в голову, что я не хочу быть женой человека, который возвращается ночью, пропитанный запахом чужих духов. — Она помолчала, ожидая его реакции, а потом продолжила: — В прошлом я всегда терпимо относилась к твоим сексуальным подвигам, однако тогда у меня и в мыслях не было делить с тобой постель. Возможно, ты получаешь удовольствие, обсуждая со мной свои гнусные похождения, однако я не собираюсь… — И тут Розлин совершила ошибку, посмотрев Стюарту в глаза. В них горел такой гнев, что она смешалась.
Наступила напряженная тишина. Казалось, в комнате все еще отдается эхо ее пылких обвинений.
— Интересно, Розлин, что за отношения я, по-твоему, имел в виду, когда делал тебе предложение? — пугающе тихо произнес Стюарт чуть дрожащим от сдерживаемого гнева голосом и, не давая ей времени ответить, продолжил: — Что каждый из нас будет жить своей жизнью? Что ты сможешь бегать к своему прежнему любовнику, когда тебе вздумается, а я буду делать вид, что не замечаю этого?
— Ты все неправильно понял! — воскликнула Розлин. Не думает же он, что они с Кевином возобновили свои прежние отношения?
— Как же! — Стюарт улыбнулся, не разжимая губ. — Так и вижу нежную сцену, которая тут разыгралась. Так вот, я хочу объяснить тебе кое-что прямо сейчас: твоя идея мне категорически не нравится.
Ему не нравится?! — мысленно возмутилась Розлин. Когда они успели поменяться ролями? Она поймала себя на мысли, что готова уже извиняться. Но за что? Каков нахал! Кто дал ему право рассуждать с позиций морального превосходства?
— Меня просто в дрожь бросает от мысли, что я могу вызвать твое высочайшее неодобрение! — заверила она с театральным ужасом.
— Я это заметил.
— Не смей надо мной смеяться, Стюарт Роули!
— Итак, ты только что живописно изобразила меня в образе недоумка, воображающего себя сексуальным гигантом. Теперь мой ход… если, конечно, мы собираемся обмениваться оскорблениями по принципу «око за око».
Розлин покраснела.
— Я этого не говорила. — Стюарт так все повернул, что ей стало трудно сохранять воинственный вид. — Кроме того, разве не все мужчины за бутылкой пива обсуждают с друзьями свои сексуальные подвиги? Должно быть, обуза в виде жены мешает им развернуться в полную силу.
От мысли, что Стюарт может обсуждать ее с приятелями, как очередное завоевание, Розлин захотелось топнуть ногой.
— Мешает развернуться? — переспросил Стюарт. — О чем это ты толкуешь, черт возьми?
— Линда говорила, что она считала меня твоей подругой детства.
Хмурые складки вокруг губ Стюарта уступили место усмешке, которую он, однако, быстро стер с лица.
— А я и не собираюсь отказываться от утверждения, что ты мой лучший друг. — При этих словах Розлин довольно громко шмыгнула носом, и Стюарт, достав из кармана носовой платок, протянул его ей. — Вот Линда и подумала…
— Но мужчины не женятся на своих лучших друзьях, — мрачно пробормотала она.
— Если те тоже мужчины, то да, — снова усмехнулся Стюарт.
— Дело не в этом. — Розлин почувствовала, что у нее разрывается сердце. — А в любви и сексуальной гармонии. Было бы несправедливо требовать от нас обоих…
— Так ты собиралась найти любовь и сексуальную гармонию здесь, у Кевина? — презрительно перебил ее Стюарт.
— Я не собираюсь за него замуж, — возразила она.
— И очень хорошо.
Стюарт, прищурившись, глубоко засунул руки в карманы брюк цвета хаки, и это движение привлекло внимание Розлин к его узким бедрам и длинным ногам.
Наверное, это судьба наказывает меня за презрительное отношение к женщинам, которые таяли от одного его взгляда, думала она, борясь с желанием броситься к нему в объятия.
— Я этого и не хочу. — Она с вызовом подняла голову и смело встретила его взгляд.
— Ты говорила, что хочешь выйти за меня.
Господи, ну почему у него Такая феноменальная память!
— Я говорила, — Розлин старалась, чтобы ее голос звучал спокойно и рассудительно, — что выйти — это было бы проще.
— Вот уж не подумал бы, что легко быть замужем за мужчиной, который готов переспать со всеми женщинами западного полушария.
— Зачем же ограничиваться одним полушарием? — едко бросила Розлин, чувствуя, что ее загоняют в угол.
— Безмерно польщен твоим высоким мнением о моих сексуальных аппетитах, но, думаю, ты пока еще не можешь судить об этом абсолютно объективно.
— Как прикажешь тебя понимать?
— А так, что несмотря на твои намеки на отсутствие между нами сексуальной гармонии, — медленно проговорил Стюарт, — последние две недели, которые мы провели вместе, выдались очень жаркими.
— Жаркими? — тупо переспросила Розлин. От облегчения она даже ослабела. В кои-то веки Стюарт не увидел того, что лежало на самой поверхности. — Неужели обязательно говорить непристойности?
Стюарт расхохотался.
— Ну, сладкая моя, если, по-твоему, выражение «жаркие» неприличное слово…
— Я вовсе не твоя сладкая!
— Согласен, в тебе есть горчинка, но мне это нравится.
— А мне вовсе не нравятся твои гнусные намеки! — из последних сил сопротивлялась она.
— Интересно, сие неодобрение распространяется и на секс со мной? Хочешь сказать, что ты не наслаждалась временем, которое мы провели вместе?
— Насколько я понимаю, ты имеешь в виду время, проведенное в постели? — Она без особого успеха попыталась придать своему голосу презрительный оттенок.
— Лично я определенно наслаждался им, — кивнул Стюарт.
Его хрипловатый голос подействовал на нее возбуждающе, и она скрестила руки на груди, пытаясь побороть свою реакцию.
— В наше просвещенное время люди не женятся только ради секса, как бы они… — Розлин оборвала себя, вовремя сообразив, что чуть не проговорилась, но, судя по выражению лица Стюарта, он все равно понял, что она имела в виду.
— Так что ты хотела сказать? — поддразнил он.
— Я говорю, что одного секса для брака недостаточно.
— Уж не пытаешься ли ты сказать, что согласна спать со мной и дальше, но не желаешь выходить за меня замуж?
— Нет! — потрясенно воскликнула Розлин.
— А мне почему-то так показалось. — Выражение его лица постепенно из насмешливого становилось суровым и непреклонным. — Мы хорошо, нет, даже потрясающе подходим друг другу в постели, а мои отношения с Линдой Тернер не должны тебя интересовать. Когда мы поженимся, я не собираюсь спать ни с ней, ни с кем-то еще. Судя по этим двум неделям, у меня просто не останется сил на других женщин!
Розлин опустила глаза, пытаясь вырваться из плена его взгляда, и промолчала.
— Видимо, я выразился недостаточно ясно, — хрипло продолжал Стюарт. — Мне не нужен декоративный брак.
— Нет? — Ей было трудно сохранять скептицизм, видя на лице собеседника такую твердую убежденность.
— Определенно не нужен.
— А что нужно мне, уже не имеет значения?
— Мы уже выяснили, что тебе было бы нетрудно выйти за меня. — Розлин открыла было рот, но Стюарт не дал ей возразить. — И насчет нашей сексуальной совместимости тоже. — Он вопросительно изогнул одну бровь. — Или ты только имитировала удовольствие?
— Как я уже сказала, для брака этого… — начала Розлин и покраснела.
— А ты не забыла, что носишь моего ребенка, — перебил ее Стюарт, — и ему нужны оба родителя?
— Тебе не кажется, Стюарт, что это уже слишком? — возмутилась она. — Может, ты обвинишь меня и в ухудшении здоровья твоей матери?
Все, что он говорил, выглядело очень убедительно. Может, я просто хочу больше, чем он предлагает? — подумала Розлин.
— Нет, — твердо ответил Стюарт. — Мне и самому не нравится, что приходится прибегать к моральному шантажу, чтобы ты поняла, что нам нужно пожениться. Ты же вполне разумный, трезвомыслящий человек.
Розлин запоздало подумала, что прежде, чем совершать импульсивные поступки, ей неплохо было бы предвидеть их последствия. Стюарт попал в точку: она сбежала потому, что ее замучила ревность.
— Я убедил маму, что это лишь обычное предсвадебное волнение, — продолжал Стюарт, и сказал, что, по-видимому, по телефону ты выразилась не слишком понятно.
— Я… — Розлин боялась встретиться с ним взглядом.
— Ревела, — подсказал Стюарт. — Мама рассказала мне об этом. Послушай, я понимаю: тебя беспокоит тот факт, что между нами нет безумной любви. Но… — смущенно начал он и, запнувшись, опустил глаза.
— Я представляла себе замужество совсем по-другому, — тихо призналась она.
— Но я намерен отнестись к брачным обетам серьезно, — сказал он. — Тебе не придется переживать из-за других женщин, поверь. Для этого я слишком сильно тебя уважаю.
— Уважаешь, — с горечью повторила Розлин. — А мне не нужно уважение, мне нужно… — Она зажала рот руками.
— Чего ты хочешь, Розлин? — Стюарт коснулся ее щеки.
Я хочу, чтобы ты меня любил, мысленно ответила она. Их взгляды встретились, и на какое-то мгновение ей показалось, что она произнесла эти слова вслух. До смерти напуганная этим, Розлин резко встала.
Стюарт отпрянул, прикрывая рукой нижнюю часть лица, и она поняла, что стукнула его головой.
— Ой, прости, я не хотела… Ты в порядке?
— Ранен, но не побежден, — усмехнулся он.