Друг дома

Обычно я легко угадывал в людях, приходивших к нам в дом, гостей отца, матери и общих их гостей. Больше всего я радовался этим общим гостям, потому что тогда возникало застолье, часто музыка и танцы, реже — карты. Последние я не любил: меня раньше времени гнали в мою комнату спать. На патефоне — большом коричневом ящике, еще редком тогда в Москве, — я выгадывал часок бодрствования, на картах — столько же терял.

Гостей матери я предпочитал гостям отца. Их приход обставлялся торжественно: мама принаряжалась, молодела, от нее пахло духами. Гость обычно приходил с цветами для мамы и чем-нибудь для меня. Вообще-то я был против подарков, но, как говорится, ценил внимание. Этим вниманием я обделен не был. Мне даже кажется теперь, что мамины гости подлизывались ко мне. Чувствуя свою обольстительность, я начинал ломаться, чего за мной обычно не водилось: я был сдержан и скорее застенчив, нежели развязен. Зато редкие папины гости не обращали на меня никакого внимания. Они приходили с тяжелыми мрачными портфелями, запирались с отцом в темной комнате — венецианское окно заслонил по Архангельскому переулку дом, впритык пристроенный к нашему, — и, нещадно дымя, о чем-то говорили, спорили, порой так громко и яростно, что я начинал бояться за отца. Но все кончалось мирно, дверь распахивалась, дохнув табачным чадом, и отец просил чаю. Бывали еще приезжие друзья и сослуживцы отца по дальним строй...

Читать дальше