Другой крупный американский специалист по истории общественной мысли, политических течений и социального прогнозирования Даниель Белл предложил провести «революцию ученых» — передать политическую власть представителям буржуазной интеллектуальной элиты, делающим «большую науку». Стоит ли говорить о том, что обе эти «революции» представляют собой по существу один и тот же вариант реформации государственно-монополистического капитализма, идеализация которого никак не изменяет его сущности, а значит, и присущих ему пороков, которые пытаются исправить реформаторы.
Теория «революции управляющих» была подхвачена и развита Дж. Гэлбрайтом, о работах которого мы уже упоминали. В двух основополагающих трудах Гэлбрайта — «Новое индустриальное общество» и «Экономические теории и цели общества» (они переведены на русский язык и изданы в СССР) — идея технократии представлена наиболее последовательно. Но, приписывая техноструктуре (тем же управляющим) заботу о всеобщем благе, Гэлбрайт очень сильно грешит против истины. Свою точку зрения он обосновывает тем, что, по его мнению, за годы, прошедшие после смерти К. Маркса, существенно изменились побудительные мотивы развития капиталистических предприятий и фирм. Как полагает Гэлбрайт, корпорации, точнее, управляющие корпорациями, стремятся не к получению прибыли за счет эксплуатации труда, а к достижению неких бюрократических преимуществ, к росту доходов и престижа техноструктуры. Только для достижения этих — вполне приемлемых для общества — целей рвутся технократы к власти.
Ах как хочется реформаторам и защитникам капитализма не только реконструировать его, приспособить к новой исторической реальности, но и отмыть добела, представить в приемлемом для общества виде! И как, оказывается, просто это сделать! Достаточно пойти навстречу организаторам капиталистического производства, крупнейшим инженерам и дать им возможность занять ключевые позиции в экономике и политической системе. Со всеми органически присущими капитализму недостатками будет покончено, ко всеобщему удовлетворению, раз и навсегда. Индустриальная (капиталистическая) система превратится в технический механизм, нечто вроде автомата-робота, поставляющего обществу нужные товары и услуги в достаточном объеме.
Неужели искушенный жизнью экономист сам верит в предлагаемый рецепт? Похоже — верит. Вот что пишет Дж. Гэлбрайт: «Люди, добравшиеся до рычагов управления этим механизмом, так и будут понимать свою роль. Это получит соответствующее преломление и в сфере государственной деятельности». И заканчивает мысль так: «Мы уже знаем, в чем заключается надежда на спасение. Индустриальная система в отличие от своих экономических предшественников предъявляет спрос на вышколенные умы. Для обслуживания своих интеллектуальных и научных нужд она вызывает к жизни такую социальную силу, которая, как мы надеемся, отвергнет ее монополию на определение задач, стоящих перед обществом».
Многое можно было бы добавить к этому «взгляду изнутри», но ясно и так: сами буржуазные экономисты перестали верить в иллюзии «классического капитализма».
Что же предлагается взамен? Общество надо изменить, но как это сделать? «В развитых капиталистических странах элита технократов постепенно приходит на смену старой элите — элите богачей», — заявляет Роберт Хейлбронер, один из идеологов технотронного века. «В крупной и высокоорганизованной фирме власть переходит к самой. организации — к техноструктуре корпорации», — вторит ему Гэлбрайт.
Опять иллюзии! На этот раз они основаны на ошибочном представлении о том, что собственники капитала в крупных корпорациях якобы перестают быть хозяевами положения, уступают свою власть особому социальному слою — техническим специалистам, управляющим корпорациями и их подсистемами. «До тех пор, пока фирма делает деньги, — утверждает Гэлбрайт, — власть техноструктуры абсолютна. Власть собственников капитала, то есть держателей акций, равна нулю».
На самом деле это не соответствует действительности. Да и власть техноструктуры не меняет сущности капиталистического производства. Союз технократов с государственным аппаратом и владельцами капитала не изменяет классового характера корпораций, как это пытаются утверждать теоретики технотронного века. Получение прибыли остается главной целью производства, а эксплуатация труда — главным средством достижения этой цели даже тогда, когда капиталисты вынуждены пойти на внедрение в свою экономику «элементов социализма» — государственного планирования. Не изменяется и механизм хищнического разграбления ресурсов природы с помощью наисовременнейшей техники.
Но, может быть, Гэлбрайт прав и корпорации действительно утратили интерес к прибыли, перестали диктовать свою волю обществу и государству? Вышеприведенная цитата заимствована из книги, выпущенной в 1967 году. А в 1979 году крупнейшая капиталистическая корпорация ИТТ сыграла одну из главных ролей в вооруженном перевороте в Чили. Путчисты, возглавляемые Пиночетом, убили законно избранного народом Чили президента Альенде и установили длящуюся по сей день диктатуру ставленников «индустриальной системы». Антидемократический режим Пиночета подавляет большинство населения в интересах монополий.
Или другой пример. В 70-е годы общая ядерная политика Франции была принята, как отмечает французский социолог и философ Ален Турен, без подлинного демократического обсуждения, под сильным давлением фирмы «Электрисите де Франс», действовавшей вовсе не из интересов населения, а чисто по коммерческим соображениям.
В начале 1986 года международные корпорации провели целую серию широкомасштабных закулисных манипуляций против стран — производителей нефти, объединенных в ОПЕК. Крупнейшие нефтяные монополии через посредство государственного аппарата США и других западных стран добились снижения цен на сырую нефть в два раза. Специалисты усматривают тесную взаимосвязь проблемы цен на нефть и другие минеральные ресурсы с проблемой катастрофической валютной задолженности развивающихся стран, тяжелым экономическим положением трудящихся.
Длинные руки корпораций протягиваются в наши дни к Ормузскому проливу и Персидскому заливу, где интересы монополий защищает целая армада военных кораблей.
Как показывает развитие событий на Ближнем Востоке и в Африке, в Азии и Южной Америке, многие политические и экономические решения, ущемляющие права развивающихся стран и беднейших слоев населения промышленно развитых стран, явно диктуются интересами национальных и транснациональных корпораций, возглавляемых технократами — бескорыстными служителями социального и научно-технического прогресса, если верить Гэлбрайту. На самом деле рецепты, предлагаемые теоретиками технократии, если и пытаются кого-либо спасти, так только капитализм. Реальная причастность к власти узкой прослойки функционеров практически ничего не меняет в механизме капиталистической экономики, разве что делает его немного более гибким, лучше приспосабливает к происходящим в мире переменам. Технократы рвутся к власти, проповедуя социальную утопию, но, получив бразды правления, тут же включаются в высшие слои крупной буржуазии и разделяют их судьбу.
Идея «разумного» управления технократами обществом неприемлема еще и в силу ограниченности не только знаний, но и сознания, свойственной типично «узкому» специалисту технического профиля. Говоря об этом, мы, разумеется, не пытаемся бросить тень на уровень общекультурной подготовки, на качество гуманитарных знаний и на мировоззренческие установки всех инженеров и организаторов производства. Тем не менее ни для кого не секрет, что существует целый комплекс проблем гуманизации технических наук и техники, расширения общекультурного кругозора технических специалистов и рабочих, углубления и расширения философско-методологической и гуманитарной подготовки научных, инженерных и рабочих кадров.
Проблемы эти имеют международный характер, хотя в каждой стране выступают в специфической форме. Решить их тем более важно, что в современном мире технические кадры, пожалуй, чаще, чем какие-либо другие, выдвигают из своих рядов организаторов науки и производства, политических руководителей и координаторов общественной деятельности. Беспредельная вера в могущество науки и техники, упоение властью над Землей, получаемой в полное распоряжение благодаря возможности управления техникой и технической деятельностью общества, сегодня уже совершенно недостаточны для серьезного и ответственного руководства. История творится не машинами, а людьми…
Уроки Чернобыля
25 апреля 1986 года оператор четвертого энергоблока Чернобыльской атомной электростанции приступил к снижению мощности реактора РБМК-1000 для постановки его на плановый осмотр и ремонт. Перед ним на пульте лежала Программа эксперимента, разработанная специалистами «Донтехэнерго». Оператор действовал по указанию главного инженера АЭС и, конечно, не знал о том, что тот взял на себя решение вопроса, на которое не имел права.
Почему главный инженер АЭС не согласовал Программу эксперимента ни с конструкторами реактора, ни со специалистами «Гидропроекта» — проектантами станции? Надо полагать, он счел ситуацию предельно ясной, просто тривиальной, так как не поставил в известность об эксперименте даже штатного физика АЭС. Главный инженер хорошо знал — такого рода реакторы работали уже на многих АЭС, например на Ленинградской с 1973 года, и по их деятельности не было сколько-нибудь серьезных замечаний. На четвертом блоке Чернобыльской АЭС РБМК-1000 (реактор большой мощности канальный) тоже проработал около года. Да и эксперимент не представлял собой ничего нового — они проводились в Чернобыле в 1982 и 1984 годах на третьем блоке. Суть испытания действительно проста: проверить, сколько секунд после прекращения подачи пара на турбину генератор еще будет вырабатывать ток достаточно высокого напряжения. Надлежало кое-что уточнить по результатам прошлых экспериментов, и только.
Итак, первое нарушение правил, внешне безобидное, повлекшее за собой трагедию. За ним последовала небольшая ошибка операторов: снижая мощность реактора, они не удержались на заданном пределе. Вместо 700—1000 мегаватт тепловая мощность оказалась на уровне всего 30–40 мегаватт. В таких случаях инструкция требовала остановки реактора не менее чем на сутки. Персонал АЭС решил этого не делать — за срыв эксперимента по головке не погладят. Оператор попытался быстро вернуть реактор на заданный уровень. Для этого он не только прекратил ввод стержней, поглощающих нейтроны, но и вывел из рабочей зоны — цилиндра диаметром около 12 метров и высотой около 7 метров, сложенного из графитовых блоков примерно 600 на 200 миллиметров, недопустимо большое число стержней. Еще до этого, действуя по программе испытаний, персонал отключил систему аварийного охлаждения реактора. Теперь же в активной зоне оказалось меньше 15 эффективных стержней, что было категорически запрещено регламентом эксплуатации реактора. Однако мощность реактора удалось поднять только до 200 мегаватт, то есть до уровня, примерно в три раза меньше заданного программой.