Глаза Бонтикю метнули молнию.
— Мсье Пантан, — вскричал он, — вы дождевой гриб!
Это было уже слишком. Назвать охотника за трюфелями дождевым грибом — значит нанести ему сильное оскорбление. Дождевой гриб, испускающий вонючий темный порошок, часто обманывает охотников своим сходством с трюфелями.
— Клянусь мизинцем Сент-Фронта! — воскликнул Пантан. — Вы мне ответите за это оскорбление, гражданин Аристид-Луи-Бонтикю! Перед лицом всего Монтпона, всего Перигора, всей Франции я вызываю вас на дуэль.
Мсье Бонтикю стоял неподвижно, его круглое лицо побледнело, половина трюфеля выпала из дрожавших пальцев. Он знал, и все знали, что перигорский дуэльный кодекс беспощаден. На расстоянии двадцати шагов противники обмениваются выстрелами из дуэльных пистолетов, потом дерутся на рапирах, и если тут не достигают решительных результатов, каждому вручается кинжал и начинается схватка в рукопашную. Такие дуэли не бывают бескровными.
Мсье Бонтикю неуверенно пролепетал:
— Вы отвечаете за последствия своих слов, мсье Пантан?
— Разумеется.
— А вам не угодно взять их обратно? — и в голосе Бонтикю прозвучала просительная нотка.
— Взять обратно? Мне? Никогда в жизни! Не только не беру обратно, но еще раз подтверждаю их.
— Хорошо, — произнес Бонтикю загробным голосом. — Вы сами роете себе могилу, мсье. В ближайшем будущем жду вашего приглашения, как противник, и позже, как профессионал-гробовщик.
Мсье Пантан вздохнул.
— Советую мсье гробовщику приготовить гроб самому себе, если он не желает, чтобы это сделал его конкурент по ремеслу.
И с жутким смехом маленький аптекарь оставил поле битвы.
Мсье Бонтикю шел понуро, чувствуя, что его колени трясутся, как желе. Он вернулся в свое похоронное бюро. Из мастерской только что доставили новый гроб. Он долго смотрел на него, мысленно смерил себя в длину и вздрогнул. Взглянув на пластинку на крышке, он опытным глазом мысленно награвировал на ней:
Аристид Гонтран-Луи-Бонтикю.
Пал на поле чести на 44-м году жизни.
Он был хорошим охотником за трюфелями.
Мир его праху.
Подумав, в какую ярость придет Пантан от такой надписи, он почти развеселился. Потом посмотрел на свои пухлые руки и горестно вздохнул. Ах, эти пальцы никогда не спускали курка и не держали рукоятки кинжала. Он снял с полки запыленный том. Это был старинный дуэльный кодекс Перигора. Потом швырнул книгу, вынул из шкафа свою лучшую шляпу, почистил ее рукавом и вышел на улицу.
Ровно в полдень дня три спустя, согласно предписаниям дуэльного кодекса, мсье Пантан в полном параде вошел в лавку мсье Бонтикю, в сопровождении двух секундантов. Они нашли мсье Бонтикю, комфортабельно расположившегося среди своих гробов. Он приветствовал их ясной улыбкой. Мсье Пантан вздрогнул от негодования.
— Мы пришли, — объявил главный секундант — мсье Дюффон, городской мясник, — в качестве представителей оскорбленного, чтобы требовать удовлетворения. Оружие и условия встречи определены в кодексе. Остается только назначить день и место. Приемлемы ли для мсье пятница и заповедная роща?
Лицо мсье Бонтикю изобразило крайнее сожаление.
— Увы, это невозможно, — ответил он с глубоким поклоном.
— Невозможно?
— Смею уверить вас, что мне доставило бы большое удовольствие проткнуть живот этого мсье, но это, к сожалению, невозможно.
Пантан и секунданты переглянулись.
— Как так? Значит, мсье отказывается драться?
Бонтикю с огорчением покачал головой.
— Нет, господа, я не отказываюсь, — ответил он. — Разве здесь не задета моя честь? Разве я не спортсмен? Но, увы, мне запрещено драться.
— Запрещено?
— Увы, да.
— Почему?
— Потому, — с достоинством ответил Бонтикю, — что я женат.
Трое посетителей даже рты разинули. Первым опомнился мсье Пантан.
— Вы женаты?
— Ну, конечно.
— Давно ли?
— Со вчерашнего дня.
— На ком?
— На мадам Обюссон из Барбасты.
— На вдове сержанта Обюссона?
— Да.
— Не верю, — заявил Пантан.
Бонтикю усмехнулся и закричал:
— Анжелика! Выйди сюда на минуту.
— Зачем? У меня уйдет суп! — послышался женский голос из глубины дома.
— Выйди на минуту.
Полная женщина, лет тридцати, появилась на пороге.
Трое посетителей молча переглянулись.
— Без сомнения, — сказал мсье Дюффон, — мсье Бонтикю не может принять вашего вызова. Он женат, а вы нет. В кодексе сказано ясно: «Противники должны быть, безусловно, совершенно одинакового семейного положения». Таким образом, холостой не может драться с женатым и наоборот.
Посетители вышли. Пантан был мрачен.
Однажды утром волосатый, суровый и решительный Пантам появился на пороге лавки Бонтикю. Противники обменялись глубокими поклонами.
— Имею честь, — холодно сказал мсье Пантан, — известить мсье, что препятствия к нашей встрече на поле чести отпали. Можете вы принять моих секундантов завтра в полдень?
— To-есть как, — ответил мсье Бонтикю, поднимая брови, — я ведь женат.
— Я тоже женат, — ответил Пантан с угрюмой усмешкой.
— Мсье изволит шутить.
— Если мсье будет добр просмотреть сегодняшнюю газету, — сухо ответил Пантан, — то увидит извещение о моей свадьбе с мадам Марселе из Перижье, состоявшейся вчера.
На лице гробовщика выразилось удивление и тревога.
— Может быть, мсье и его секунданты явятся ко мне послезавтра в полдень, — с казал он.
Пантан с двумя друзьями явился в похоронное бюро Бонтикю в назначенное время.
— Устраивает ли мсье встреча завтра на рассвете? — спросил Дюффон.
Мсье Бонтикю пожал плечами и возразил:
— К сожалению, эго невозможно.
— Почему? — воскликнул Пантан. — Мсье женат, и я женат, наше семейное положение одинаковое. Или мсье берет обратно свое оскорбление?
— Никогда, — заявил Бонтикю. — Я готов принять вызов, но сегодня утром, господа, я стал отцом.
Из спальни донесся детский плач.
— Это уж слишком, — возмутился Пантан, выходя из бюро.
Вскоре мсье Пантан с секундантами снова явился к Бонтикю, который их встретил вежливым поклоном.
— Мсье, — начал главный секундант, — имею честь…
— Я сам скажу, — прервал его Пантан. — Сегодня, мсье гробовщик, я тоже стал отцом.
Новость заинтересовала, но не взволновала мсье Бонтикю. Он улыбнулся и ответил:
— Вы опоздали, мсье аптекарь-ветеринар. Два дня тому назад у меня родился второй ребенок…
— Погодите, — грозился Пантан, — я вам покажу.
На следующий день мсье Пантан с секундантами явился снова.
— Дуэль состоится завтра на рассвете, — заявил он.
— Это невозможно по кодексу, — вздохнул Бонтикю.
— У меня теперь тоже двое детей, — объявил аптекарь.
— У вас? — Бонтикю был озадачен. — Но вчера у вас был только один ребенок.
— Вчера я усыновил одного ребенка, — воскликнул Пантан.
Красное лицо Бонтикю ничуть не побледнело. Он снова улыбнулся.
— Я приветствую настойчивость мсье Пантана, но ничего не могу поделать. Я позабыл информировать мсье, что вчера у меня родился не один, а двое детей. Близнецы. Угодно вам убедиться?
Мсье Пантан сжал кулаки.
— Нет. Еще не все кончено, — крикнул он. — Нет, мсье. Клянусь мизинцем Сант-Фронта — я усыновлю еще одного ребенка.
— На следующий день опять трое посетителей явились к Бонтикю.
— Усыновление закреплено законным порядком, — объявил Пантан, — Вот удостоверение. У меня теперь тоже жена и трое детей. Угодно вам встретиться завтра?
Мсье Бонтикю захлопнул бухгалтерскую книгу.
— Увы, к сожалению, это невозможно, — вздохнул он.
— Опять невозможно?
— Нет, — подтвердил Бонтикю. — Вчера вечером ко мне приехал престарелый тесть.
— Ах, так! — ответил Пантан. — Хороню же, у меня тоже найдется тесть.
И он вышел, хлопнув дверью. Вечером мсье Бонтикю пошел в блестящий чистотой хлев позади лавки — взглянуть на Анастасию. Она тяжело дышала, и на глазах у нее стояли слезы. Она жалобно смотрела на хозяина. С криком ужаса он бросился к ней и быстро осмотрел ее. Только один человек в мире может ей помочь — это Пантан, ветеринар. Бонтикю решил пойти к нему.
На стук в дверь дома аптекаря из верхнего окна высунулась голова.
— Кто там? — спросил резкий женский голос.
— Это я, Бонтикю. Мне нужен мсье Пантан.
— Хорошее время выбрали, — заметила злобно женщина и крикнула: — Пантан, Пантан! Проснись же. Там внизу какой-то толстяк хочет тебя видеть!
— Терпение, дорогая Розалия, терпение, — послышался голос Пантана. Потом его голова в ночном колпаке показалась в окне.
— Вы пришли драться? — спросил он.
— Да нет же.
— Тогда зачем же поднимать меня ночью?
— Очень важное дело, мсье.
— Мсье усыновил сироту, или к нему приехало девять престарелых теток?
— Да нет же, мсье. Гораздо серьезнее: Анастасия больна.
— Очень сожалею. Покойной ночи.
— Прошу мсье уделить мне одну секунду, — закричал Бонтикю. — Вы можете спасти ее.
— Неужели?
— Без сомнения.
— Забавно!
— Вы жестокий человек, мсье. Она так страдает.
— Ну, ей недолго страдать, — холодно ответил Пантан.
В голосе Бонтикю послышалось рыдание:
— Заклинаю мсьё спасти ее. Заклинаю его, как спортсмена.
Мсье Пантан задумался.
— Заклинаю, как врача.
— Вы меня жестоко оскорбили, мсье, — прервал его Пантан. — Но когда ко мне взывают, как к врачу и спортсмену, я не могу отказать. Я сейчас выйду.
Через минуту мсье Пантан, застегиваясь на ходу, молча шел со своим соперником к Анастасии.
— Горячей воды! Кувшин и ведро! — командовал он. — Оливковое масло и вату!
Доктор влил в глотку Анастасии жидкость из черной бутылки, обмыв ее водой, маслом и неизвестным веществом.
— Массируйте ей живот!
Бонтикю усиленно тер.
— Потяните за хвост!
Бонтикю тянул.
— Разотрите ей ноги!
Анастасия перестала стонать, бледный пятачок ее порозовел. Мсье Пантан улыбнулся.