— Хорошо.
Он наклоняет голову и хмуро смотрит на меня.
— Но если бы это было так, ты бы не хотела знать?
— Как ты сказал, это не мое дело.
Он корчит другую гримасу, и теперь я начинаю раздражаться.
— Что теперь?
— Просто никогда не встречал женщину, которая не хотела бы знать, связалась ли она с охотником за юбками, вот и все.
— Отлично. Он охотник за юбками?
— Нет.
Я вскидываю руки.
— Ты убиваешь меня! Переходи уже к делу.
— Ладно, смотри. Я буду с тобой откровенен. Эйдан не сближается с людьми. Не доверяет им.
Его пауза кажется многозначительной. Я говорю:
— И?..
— У него была непростая жизнь.
Когда Джейк останавливается и хлопает пузырем из жвачки, я думаю, что знаю, к чему он клонит, и мои щеки снова становятся горячими.
— Ты намекаешь, что я использую его в своих интересах? Потому что я специально сказала ему, что заплачу за все…
— Ты ему нравишься, — прерывает он низким голосом. — А Эйдану никто не нравится, — он многозначительно смотрит на мой безымянный палец, затем снова встречается со мной взглядом. — Я не хочу видеть, как ему причиняют боль.
После паузы, когда мой мозг перезагружается, а сердце тает, я тихо говорю:
— Он мне тоже нравится. И я не собираюсь причинять ему боль, Джейк. Я обещаю.
Он несколько раз неуверенно пережевывает жвачку передними зубами.
Интересно, что Эйдан сказал ему обо мне, но я не буду спрашивать. Джейк все равно не признается. Он верный друг, и есть мужской кодекс и все такое. Мне повезло, что я так много из него вытянула.
— Послушай. Я предлагаю компромисс. Как насчет того, чтобы установить что-то, что предполагает слежку на уровне ФБР, но и не совсем отстой? Я не смогу придумать ничего слишком сложного, но и не хочу, чтобы тебе пришлось иметь дело с гневом Эйдана, если он это не одобрит. Поэтому давай сделаем что-то среднее между Джеймсом Бондом и инспектором Клюзо. Это мы можем?
Он надувает пузырь, хлопает им, затем ухмыляется мне.
— Это мы можем.
Я протягиваю руку, и он пожимает ее.
И тут я случайно бросаю взгляд через плечо Джейка в окно своего кабинета и замечаю, что кто-то стоит во дворе, у кромки воды.
Частично скрытая стволом дерева фигура кажется мужской. Хотя она слишком далеко, чтобы разглядеть черты лица, а глаза скрыты полями шляпы, но у меня отчетливое ощущение, что мужчина смотрит прямо на меня.
Я замечаю белый отблеск, когда мужчина обнажает зубы, как животное.
Порыв ветра свистит в дымоходе. Мои руки покрываются мурашками. Дрожь страха пробегает по телу, пробирая до костей.
— Я заберу свое оборудование из грузовика и приступлю к работе, — говорит Джейк.
Я наблюдаю за ним, пока он выходит из комнаты. Когда я поворачиваюсь обратно, чтобы посмотреть в окно, человек у дерева уже исчез.
15
Чувствуя себя встревоженной, но в то же время храброй, потому что Джейк в доме и сейчас день, я решаю прогуляться к воде, чтобы разобраться.
Остров Бейнбридж находится всего в тридцати пяти минутах езды на пароме от Сиэтла, но кажется, что на другой планете. Большая его часть покрыта густыми кедровыми лесами или отведена под природные заповедники, но в центре города есть причудливый район с уютными кофейнями, бутиками и ресторанами. Километры тропинок, проложенных вдоль изрезанной береговой линии и холмистой местности, делают его раем для туристов. Имея восемь километров в ширину и шестьдесят в длину, с населением всего двадцать пять тысяч человек, остров невелик. Но он является идеальным местом для людей, которые работают в городе, но не хотят там жить.
Мы с Майклом поселились здесь, когда он принял должность руководителя программы PhD6 в Вашингтонском университете.
Кажется, это было целую вечность назад.
Тогда я была другой женщиной. Молодой, счастливой женщиной, которой жизнь еще не преподавала горьких уроков.
Как мы наивны, когда молоды. Как легко мы верим, что солнце будет продолжать восходить и заходить, согревая наши дни. И какой это ужасный удар — обнаружить, что не солнце делает вещи яркими, а люди, которые любят нас так, что, когда они уходят — все погружается во тьму.
Мое владение занимает чуть меньше гектара. Оно покрыто лесом со зрелыми вечнозелеными деревьями и отделено от кромки воды длинной полосой газона и узким каменистым пляжем. Закутавшись в тяжелое зимнее пальто и надвинув на уши вязаную шапочку, я пересекаю заднее крыльцо и спускаюсь по ступенькам на лужайку, затем иду по пешеходной дорожке к воде.
Я стараюсь не подходить к причалу и не смотреть в сторону привязанной к нему лодки.
Майкл окрестил ее «Эвридикой». Я всегда ненавидела это название. Я сказала ему, что плохая примета — называть лодку в честь нимфы из греческой мифологии, которая попала в ловушку в подземном мире, но Майкл сказал, что ему нравится это название. Он находил романтичным, что муж Эвридики, Орфей, любил ее так сильно, что последовал за ней в ад, чтобы умолять Аида освободить ее.
Когда я напомнила, что история заканчивается трагедией, Майкл просто посмеялся надо мной.
— Это всего лишь история, — сказал он и обнял меня.
Как оказалось, я была права. Греческий миф или нет, но обреченный есть обреченный.
Оглядываться назад иногда так дерьмово.
Подойдя к дереву, возле которого видела человека, я внимательно смотрю на землю. Если я смогу найти следы, я смогу сказать, куда он убежал. Земля вокруг ствола мокрая и без травы, так что на ней можно что-нибудь заметить.
Но там ничего нет.
Никаких следов. Никакой потревоженной земли. Никаких признаков человека, который стоял и смотрел на меня.
Мои волосы развеваются на холодном ветру, я поворачиваюсь и смотрю назад, на дом. Отсюда я смотрю прямо в окна своего кабинета. Дом расположен немного выше береговой линии, но окна кабинета большие, и комната ярко освещена. Мой чертежный стол обращен к двери, поэтому, когда я сижу там, свет и окно находятся у меня за спиной.
Ко мне приходит осознание, что кто-то мог бы стоять здесь и пялиться на меня, пока я работала, и я бы никогда не узнала об этом.
Я смотрю в обе стороны вдоль берега. Там пусто. Моя единственная компания — чайки, кружащие над головой, и беспокойные волны, набегающие на каменистый пляж.
Кем бы он ни был, его давно нет.
Отблеск от земли рядом с моими ботинками привлекает внимание. Я наклоняюсь и поднимаю монету из грязи. Я вытираю ее большим пальцем, и у меня перехватывает дыхание.
Это пятицентовая монета с буйволом.
Такие монеты, отчеканенные между 1913 и 1938 годами, могут стоить от тридцати пяти центов до трех миллионов долларов, в зависимости от года выпуска и состояния. Эта конкретная монета отчеканена в 1937 году. Это тип D, на котором изображен буйвол с тремя ногами вместо обычных четырех, и стоит она ровно две тысячи пятьсот шестьдесят долларов.
Я знаю это, потому что Майкл узнавал это у оценщика. Она принадлежала его деду. Он повсюду носил ее с собой и клялся, что монета принесла ему удачу.
И я нашла ее зарытой в грязи под деревом, где незнакомец шпионил за мной.
Мое сердце бьется быстрее, я сжимаю монету в кулаке и спешу обратно в дом, пытаясь убедить себя, что холодное покалывание в позвоночнике — это всего лишь ветер.
~
Несколько часов спустя Джейк закончил установку системы безопасности.
Эйдан все еще не вернулся.
Джейк показывает мне, как пользоваться хабом, который он установил на стене в моем кабинете рядом с выключателем света в дверном проеме. Затем он устанавливает приложение на мой iPhone, чтобы я могла просматривать видеозаписи в режиме реального времени, так что в случае, если кто-то позвонит в дверь, я смогу увидеть, кто там, не выходя из комнаты. Еще он установил широкоугольную камеру над задней дверью, чтобы можно было увидеть двор.
— Как долго идет запись? — спрашиваю я, гадая, попал ли мужчина у дерева на камеру.
— Около двадцати минут. Только что заработало. У тебя достаточно памяти в системе для записи видео на целую неделю, затем камера начнет делать новые записи поверх старых. Так что платить за дополнительную карту памяти — а она, к слову, стоит недешево, — не придется.
Значит, нет никаких записей о времени, когда я видела фигуру за деревом. Я разочарована, но с этим ничего не поделаешь. По крайней мере, с этого момента я смогу узнать, приходил ли он, даже если меня не было дома.
Джейк говорит:
— Я установил панели для ввода кода на передней и задней дверях, а еще внутри гаража рядом с дверью прачечной. Если система случайно сработает, когда сигнализация включена, у тебя есть тридцать секунд, чтобы отключить ее с помощью кода, прежде чем она автоматически уведомит службу безопасности. Если не успеешь вовремя, сообщи пароль оператору, который позвонит, и они отменят тревогу.
Он печально улыбается.
— И постарайся, чтобы этого не случилось, потому что мы берем сотню баксов каждый раз, когда срабатывает сигнализация.
— Ой.
— Да, мы работаем за деньги.
— Я думала, ты — владелец компании?
— Верно.
— То есть когда ты говоришь «мы», ты на самом деле имеешь в виду себя.
Он смеется.
— Ты говоришь как моя жена.
— Держу пари, она очень умная женщина.
Ухмыляясь, он качает головой.
— Теперь ты говоришь еще больше, как она.
— Великие умы мыслят одинаково. Из любопытства, есть ли способ получить уведомление на телефон, если камеры зафиксируют движение?
— Конечно, если ты хочешь, я настрою приложение. Некоторым людям это не нравится, потому что уведомление будет приходить каждый раз, как по лужайке пробежит белка или мимо проедет машина. Может раздражать.
— Есть ли настройка размера? Например, чтобы камера не реагировала на белку, а замечала только человека?
— Нет, но я могу уменьшить радиус так, чтобы камера по-прежнему записывала все, но выдавала уведомление только в том случае, если кто-то, скажем, пройдет в пределах полутора метров от двери.