Жоан мог бы посмеяться над ней. Превратить все в шутку, заставить пожалеть о содеянном. Но вместо этого ответил на поцелуй со всем жаром молодости. Почувствовав, что теряет над собой контроль, он испугался за девушку. Оторвав наконец ее от себя, Жоан сказал что-то резкое, оскорбительное. Рейчел сразу стала какой-то потерянной. Она стояла перед Жоаном, теребя подол коротенькой юбочки, изо всех сил стараясь не заплакать, а потом выбежала прочь.
Он мог бы догнать ее, поговорить, все объяснить. Но гордость и стыд за происшедшее не позволили сделать это. Жоан тогда сказал себе, что Рейчел не станет слушать его оправданий. Что им нужно время, чтобы прийти в себя. И правда, им понадобилась пропасть времени.
Размышляя о том случае, Жоан направился обратно к дому, осматривая молодые лозы, которые приказал прошлой весной подсадить к уже зрелым растениям. Ростки были еще очень нежны и требовали ухода. Жоан с тревогой посмотрел, не повредил ли их мороз, но, к счастью, молодые растеньица стойко перенесли заморозки.
Когда Рейчел уехала в колледж, Жоан понял, что сильно тоскует о ней. Санта-Роза был маленьким городишком, и без Теренса и Рейчи он потерял для него всю свою привлекательность. Жоан вернулся в Португалию, где некоторое время помогал отцу восстанавливать виноградники.
Они славно тогда поработали. Четыре года спустя отец предложил ему вернуться в Калифорнию для того, чтобы взять на себя руководство тамошними виноградниками. Жоан не возражал, так как хотел поэкспериментировать с новыми сортами винограда и наладить производство портвейна, не уступающего португальским образцам…
Подойдя к дому, Жоан поднялся на каменную террасу. В хорошую погоду он любил здесь завтракать, наслаждаясь солнцем и свежим воздухом. Сев за стол, Жоан раскрыл утреннюю газету.
В это время дверь, ведущая в дом, распахнулась и появилась Рейчел. Их глаза встретились, и Жоан почувствовал, как электрический ток пробежал по его жилам. О, он хорошо помнил, каково держать в объятиях эту женщину. Она была, словно спелая виноградная гроздь – нежная и упругая, наполненная восхитительной силой жизни.
– Доброе утро, Жоан.
Этот голос – мягкий, грудной, негромкий – заставил его сердце болезненно заныть. Поспешно отложив газету, Жоан поднялся навстречу Рейчел.
– Доброе утро, дорогая. Как спала?
Ее ответная улыбка вышла несколько натянутой.
– На удивление хорошо. Прекрасная кровать стоит в комнате для гостей.
В руке Рейчел держала чемодан. Сумка с одеждой висела через плечо. Она уже собралась.
– Все-таки уезжаешь?
Рейчел помолчала. Потом шмыгнула носом, будто бы снова стала маленькой девочкой.
– Так легче, Жоан. Меньше привыкаешь.
– Боишься, что у тебя возникнет нездоровая привязанность к кровати?
Уголок ее рта дрогнул.
– Ты говоришь, как опытный психоаналитик.
– Я встречался с одной из них в прошлом году.
– И как?
– Никак. У нее была аллергия на виноград. Заставила меня выбирать.
– О, Жоан, как это ужасно! – воскликнула Рейчел.
– Действительно, как она могла попросить о таком?
– Да нет же. Как ужасно для этой женщины! Должно быть, она плохо тебя знала. В противном случае, не стала бы так ставить вопрос.
– Ты бы ни за что так не поступила, да? – поинтересовался Жоан.
– Нет, я знаю тебя гораздо лучше. Ты влюблен в твой виноград. Всегда был влюблен.
Рейчел посмотрела на золотящиеся холмы вокруг дома, расчерченные ровными рядами виноградных лоз. Подняв лицо навстречу восходящему солнцу, она прикрыла глаза.
– Никогда не смогу забыть этот запах. Утренние виноградники пахнут как-то по-особому.
А Жоан не мог отвести взгляд от стройной фигурки в лучах утреннего солнца. Эту женщину следовало оберегать и защищать. Но к его братским чувствам примешивалось еще одно – непонятное и тревожащее, словно голод или жажда. Жоан еще не разобрался в нем до конца.
– Я тоже люблю проводить утро здесь.
Рейчел открыла глаза и улыбнулась ему.
– Оказывается, я не отдавала себе отчет в том, что так скучала по этому дому… И по тебе…
– Потрясающее признание, – мрачно заметил Жоан.
Рейчел состроила ему рожицу и подняла с пола чемодан.
– Ты счастливчик, знай это. Любишь свою землю и получаешь удовольствие от виноделия. Очень немногие могут заниматься тем, что им действительно нравится.
Жоан пересек террасу, подошел к Рейчел и тоже посмотрел вдаль, на круглящуюся холмами прекрасную землю.
– Ты бежишь от меня или от этой земли, Рейчи?
Молодая женщина искоса взглянула на него. На темных ресницах блеснули слезинки, выдавая боль и тщательно скрываемое отчаяние.
– Эта земля… Как может такое прекрасное место приносить одни несчастья!… – Голос Рейчел дрогнул.
– Земля не убивала твоего брата!
– Но он навсегда упокоился в ней.
Жоан не возразил ни словом. Он до сих пор не мог проехать по той дороге, на которой разбился Теренс, не испытав чувства утраты и несправедливости происшедшего. И чувства вины.
Вины за то, что Теренс был тогда за рулем. За то, что друг был сейчас мертв, а он, Жоан, жив. За то, что за ошибку Теренса заплатила Рейчел. Жоан лучше кого-либо знал, как подкосил трагический случай ее родителей.
– Мне тоже недостает его, – прошептал он, глядя на склоненную голову Рейчел.
Та попыталась улыбнуться сквозь слезы.
– Спасибо тебе.
– Я любил твоего брата.
Жоан увидел, как стоящая рядом с ним женщина прикусила губу, чтобы не разрыдаться. Он физически ощущал ее боль – и ничем не мог помочь.
– Теренс был больше чем друг… Мы были с ним, как родные братья.
– Мама и папа больше о нем не упоминают. Я знаю, что воспоминания причиняют им боль, но мне иногда так хочется произнести его имя, просто поговорить с кем-нибудь о Терри!
– Ты всегда можешь поговорить со мной. Я тоже часто вспоминаю твоего брата. И все хорошее, что меня с ним связывало. – Сказав это, Жоан поднял чемодан Рейчел. – Ты остаешься здесь до завтрашнего дня. Это решено.
– Жоан!
– Прошлой ночью мы решили, что мой дом – лучшее место, в котором ты можешь остановиться.
– Ничего мы не решили! Ты вынудил меня остаться!
Жоан удивленно поднял бровь.
– Должно быть, тут проблема в языковом барьере.
– Не глупи. Ты великолепно говоришь по-английски. Проблема кроется в твоем вечном стремлении командовать. Именно поэтому я предпочту остановиться где-нибудь в другом месте. Не желаю постоянно тебе потакать! У меня есть еще и собственное мнение.
Великолепный португалец примирительно улыбнулся. Да, Рейчи была крепким орешком.
– Согласен. А теперь, прошу тебя, сядь и расскажи мне подробнее о твоей работе. Мне не терпится узнать все о парке Лидфордов.
Рейчел скептически наморщила нос.
– Ты же никогда не любил всякие там сады и парки, Жоан. Виноград и вино – вот все, что тебя интересует.
– Неправда. Я очень люблю сад нашей семьи.
– Сад вашей семьи – полностью заслуга твоей матери, которая возилась с ним, по твоим словам, почти сорок лет. Если бы садом занимался ты, все бы давно завяло. Тебя интересуют исключительно новые сорта компактного черного винограда.
Жоан, несколько оживившись, с готовностью кивнул.
– Ты совершенно права. Но нельзя не согласиться с тем, что ягоды этих сортов обладают значительно более богатым вкусом в сравнении с длинностеблевыми формами.
Рейчел негромко засмеялась, и у него потеплело на сердце. Теренс как-то сказал, что есть два способа заставить настроение Рейчи измениться – рассмешить ее или поцеловать. Оба способа работали одинаково хорошо.
Рассмешить или поцеловать…
Сегодня все в облике молодой женщины восхищало его, начиная от темных волос, оттеняющих нежное лицо, до пастельно-голубого костюма и тонкой нитки жемчуга, обвитой вокруг шеи. Но особенно губы, чуть тронутые нежно-розовой помадой – изящно изогнутые, чувственные, даже на взгляд мягкие и сладкие, – они были созданы для шампанского, темного шоколада… и поцелуев.
Жоан вздохнул, отдавшись своим мыслям. Роман с Рейчи? Это невозможно. Конечно, она уже не малышка Рейчи, но все еще по-своему неопытна и наивна. Он окружит ее заботой, не давая платоническим чувствам перерасти в нечто большее. Отнесется к ней, как к сестре. Да, как к сестре!
Решение было принято – иные отношения между ними были невозможны. Рейчел нуждается в нем и в его помощи. Более ничего.
В это время Патрисия открыла дверь, осторожно внося серебряный поднос с кофе и горячим молоком.
Жоан и Рейчел сели за стол. Патрисия налила им кофе, добавив при этом в чашку гостьи изрядное количество молока.
– Может быть, ты предпочитаешь черный кофе? – спросил Жоан, ненавидевший молоко всей душой.
– Она любит молоко, – безапелляционно заявила Патрисия, ставя на стол тарелки с кусочками дыни и с теплыми булочками. – Молоко для нее очень даже полезно.
Жоан оставил это заявление без ответа. И Рейчел поднесла чашку к губам, с наслаждением вдыхая аромат свежеприготовленного напитка.
– Никак не могу заставить себя отказаться от этого. Я слишком люблю хороший кофе. Но теперь выпиваю не больше чашки в день.
– Если это является твоей единственной проблемой, то тебе не о чем беспокоиться, дорогая.
– Все зависит от того, что считать проблемой, не так ли? – Щеки Рейчел слегка порозовели.
– Дорогая, ты меня беспокоишь. Неужели у тебя и вправду неприятности?
Рейчел покачала головой, прикусив пухлую губку. Жоан поспешно отвел взгляд. Она выглядела такой привлекательной, такой нежной! И упорно скрывала какую-то тайну.
– У нас сегодня будут гости. Я давно уже намечал эту вечеринку. Хочу представить новый портвейн. Надеюсь, ты окажешь мне честь своим присутствием.
Когда Рейчел снова встретилась с четой Лидфорд, они провели весь день, обсуждая дальнейшую деятельность. Парк нуждался в значительной перепланировке, так как за столетие своего существования многие замечательные деревья заболели или же вовсе засохли. Как ни жаль, но со многими из них следовало расстаться, посадив взамен новые сильные растения.