— Это именно то слово, — говорю я, придавая своему голосу нотку суровости.
— Если отбросить политкорректность, то очевидно, что вы красивая. Я повидал немало школьных психологов, и ни одна из них не возбуждала меня так, как вы.
Пол подо мной как будто исчезает. Пространство и время поглощают, и реальность теряет смысл. Я пытаюсь найти хоть какое-то подобие опоры, чтобы прийти в себя, и неловко улыбаюсь.
Ясно одно: от этого парня одни неприятности. Требуется несколько секунд, чтобы его очарование рассеялось, прежде чем я понимаю, что за игру он ведет.
— Давай поговорим о тебе, — говорю я, снова переключая внимание на него. — Как долго ты посещаешь психотерапевтов, мистер Хенсли?
На мгновение его улыбка сходит с лица, и он понимает, что меня не так-то легко провести. Затем его бравада возвращается.
— Когда перешел на первый курс. Слушайте, если не слишком грубо, сколько вам лет, мисс Монтгомери?
Он отвлекается. Как ни странно, для меня это нормально и комфортно. Я знаю, как работать с ребятами, которые пытаются сдержать свои эмоции.
— Я старше тебя, — говорю я, делая пометку в его электронном файле на ноутбуке. — Достаточно взрослый человек. Ты сомневаешься в моих способностях из-за возраста?
— Нет, мэм. Я думаю, вы вполне на многое способны, — краем глаза я наблюдаю за его ухмылкой. — Я не пытаюсь вас отвлекать…
— Пытаешься, — я прекращаю печатать и поворачиваюсь к нему. — Все в порядке. Я не расстроена и не отвлекаюсь. Понимаю, почему ты пытаешься заставить меня чувствовать себя неловко. Возможно, раньше это срабатывало на других. Чтобы они закрыли твое дело. Выгнали. Перестали пытаться тебе помочь.
Черты его лица меняются, губы сжимаются в тонкую линию. Он ничего не говорит в ответ. Вместо этого он сосредотачивается на том, чтобы поправить галстук.
— Я не буду прекращать попытки помочь тебе, — услышав свой голос, я понимаю, что говорю искренне. — Несмотря ни на что. Как ты сам заметил, я новичок, и у меня впереди еще много лет в этой области, может, только потом я устану от таких, как ты, — я самодовольно улыбаюсь.
Он перестает теребить галстук и поднимает взгляд.
— Значит, есть вероятность, что вы устанете?
Я качаю головой.
— Я не это имела в виду.
— Что, если я буду приходить сюда и приглашать вас на свидание на каждом сеансе? — настаивает он.
У меня вырывается смешок, и я быстро прихожу в себя.
— Я не поддамся, — говорю я, напрягая лицевые мышцы. — Это противоречит школьным правилам, и это будет грубым нарушением правил с моей стороны. Ты мой пациент. И к тому же, несовершеннолетний.
— Мне восемнадцать, — напоминает он.
— И все же, это ничего не меняет.
Его пристальный взгляд встречается с моим.
— Если вы не скажете мне свой возраст, я буду угадывать.
— Дерзай.
«Ты флиртуешь», — ругает меня внутренний голос. Нужно это прекратить.
Он наклоняется вперед в кресле, упираясь локтями в подлокотники. Мой взгляд прикован к его обнаженным предплечьям.
— Я бы сказал, двадцать два… Но во столько колледж не заканчивают.
Я заправляю прядь волос за ухо, стараясь не поддаться на его преднамеренную попытку вывести меня из себя.
— Из-за чего были драки в твоей прошлой школе?
Этот вопрос немного сбивает его с толку, и он откидывается на спинку.
— Это в прошлом, — говорит он. — У меня были проблемы с некоторыми парнями, но уже все кончено. Теперь я здесь. Начинаю все сначала. Как и вы.
Его комментарий выводит меня из равновесия. Я смотрю на него, а мои руки, лежащие на клавиатуре ноутбука, дрожат.
— От кого ты это услышал?
Что он знает? Почему он здесь?
Его лицо искажается в замешательстве.
— Что услышал?
Начать все сначала. Это простая фраза. Конечно, я слишком остро реагирую. Его попытка вывести меня из себя сработала. Я же взрослый человек. Опытный консультант.
Закрываю глаза, выравниваю дыхание.
— Ничего. Мы начали не с того.
— Вы правы. Нам следовало бы встретиться вне школы. Например, в книжном магазине или кафе. Тогда я бы пофлиртовал с вами там, а не в кабинете, и попросил бы номер телефона, — он улыбается мне. — И вы бы мне его дали.
Я ничего не могу с собой поделать, у меня вырывается смех.
— Это очень смелое и самонадеянное заявление.
Он пожимает плечами, затем скрещивает руки на груди.
— Я так чувствую. Вам не кажется? Между нами что-то есть, мисс Монтгомери?
Воздух становится плотным, тяжелым от его пристального взгляда. Я не моргаю; выдерживаю его взгляд и чувствую, как все вокруг электризуется. Между нами пробегает разряд, подтверждая правдивость его заявления.
Мне требуется вся сила воли, чтобы отвести взгляд. Сосредотачиваюсь на экране ноутбука, но на самом деле ничего не вижу. Двигаюсь, но только потому, что мне нужно убрать руку с ноутбука. Сжимаю пальцы в кулак и впиваюсь ногтями в ладонь. Чувствую боль.
Напряженно выдыхаю.
— Ты мне не поможешь, да?
Он снова улыбается. В его глазах вспыхивает вызов.
— Нет, мэм. Я все усложню.
Я приподнимаю бровь.
— Ладно. На этой ноте давай ответим хотя бы на один из вопросов анкеты, так мы на первом сеансе достигнем чего-то ценного. И я хочу, чтобы ты ответил честно.
— Я дам вам все, о чем вы попросите, — говорит он.
Я набираюсь решимости и открываю новую вкладку в его досье. Годы учебы в школе, всяких тренингов… но ничто из этого не подготовило меня к встрече с Картером Хенсли. Я должна взять себя в руки.
— Как, по-твоему, — начинаю я, — в чем разница между агрессией и насилием?
— Отвечать серьезно? — спрашивает он.
Я киваю.
— Пожалуйста.
Он проводит ладонями по брюкам, разглаживая складки, пока обдумывает вопрос.
— Агрессия — это реакция на действие, а насилие — это само действие.
Я морщу лоб, пытаясь собраться с мыслями. Не знаю, как реагировать и что думать. Я ощущаю магнетическое притяжение, исходящее из центра моей груди, притягивающее меня к нему — мощное притяжение, которое, как бы сильно я этого ни хотела, не могу игнорировать.
— Я угадал? — спрашивает он, криво улыбаясь.
Я прочищаю горло и прерываю зрительный контакт с ним.
— Да. Это был очень проницательный ответ.
— Что я выиграл? Можно я попрошу приз?
Я поворачиваю свой стул влево и выдвигаю ящик стола. Роюсь в запасах и выбираю свою любимую шоколадку, затем бросаю ему. Самодовольно улыбаюсь.
Он поднимает ее.
— Не эту сладость я имел в виду, — прежде чем я успеваю ответить, он встает и наклоняется над столом, его лицо оказывается слишком близко к моему. — Впрочем, у меня еще есть время. В конце концов, я получу то, что хочу.
Я не могу ясно мыслить, я потеряла всякое рациональное мышление. Должно быть, именно поэтому придвигаюсь к нему на дюйм ближе и говорю:
— А если я первая получу то, что хочу?
Глава 3. Зацикленность
Эллис
Все начиналось довольно невинно.
Я просто заглянула в социальные сети. Быстро поискала в Google. Посмотрела на его жизнь.
После того, как Картер покинул мой кабинет, я не могла перестать думать о нем. Ох уж этот пристальный взгляд. Вызов в его бледно-голубых глазах. То, как напряглись мышцы его предплечий, когда он ухватился за подлокотники.
Я должна была посмотреть, чтобы понять… Возможно ли, что он как-то связан с Джереми Риверсом?
Я знала, что это маловероятно, и все же не могла избавиться от навязчивой мысли. Мне нужно было убедиться в этом; что сходство Картера с мальчиком из моего прошлого было неудачным совпадением. Тогда мой разум освободился бы от навязчивой мысли.
Когда я нашла ответ — конечно, между ними ничего общего — я хотела прекратить поиски… но открыла дверь в его жизнь. Защелка на ящике Пандоры теперь сломана. У меня есть доступ к фотографиям, постам, его мыслям. Картеру нравилось ходить по горным тропам. Летом он начал брать уроки игры на ударных. Ему нравятся старые рок-группы восьмидесятых, и он ценит классику. Еще ездит на шикарном мотоцикле.
Я провалилась в кроличью нору. Чем больше я узнавала о Картере, тем больше различий между ним и Джереми я замечала, еще больше разделяя их. Это хорошо. Для меня они особенные. Когда Картер в следующий раз войдет в мой кабинет, я не буду застигнута врасплох и смогу уделить ему особое внимание, которого он и заслуживает.
Это сталкерство поможет мне стать лучшим психологом для него.
На второй неделе в АБМ я забрела в преподавательскую гостиную. Тут тихо, даже душно. Атмосфера с белоснежными нейтральными тонами должна быть успокаивающей, поскольку так замаскировали стены из бетона. Здесь есть небольшая модная кофейня с узкой столешницей, и черная классная доска, на которой от руки написано «Добро пожаловать». Несколько учителей заняты своими телефонами, просматривая социальные сети, читая электронные письма.
Я закрываю крышку своей серой походной кружки и подхожу к деревянному столику у стены. Непреодолимое желание открыть страничку Картера в социальных сетях, которое я пыталась подавить все утро, разгорается, как пламя, но я подавляю его. Я не могу поддаться этой старой, знакомой тяге.
Это похоже на наркотическую зависимость. Независимо от того, сколько времени прошло, голод всегда присутствует. Я научилась сдерживать это желание, но время от времени сильная жажда поражает меня, как гром среди ясного неба. Сорваться и сдаться — это же так легко.
Нет. Я слишком усердно работала, зашла слишком далеко, и не потеряю контроль над собой.
— Как прошла первая неделя?
То, что меня отвлекли — вызывает острое раздражение, и я почти срываюсь на женщину. Но выдавливаю из себя слащавую улыбку, как и практиковалась. Всякий раз, когда меня охватывает раздражение, я просто улыбаюсь людям. Это всегда обезоруживает, и с улыбкой можно сказать практически все, что угодно, и тебя простят.