Ага, а это что?
Перед ним лежала абсолютно ненужная, очень частая и в силу этих двух причин не продаваемая книга на русском. Это был путеводитель по Западной Европе, написанный человеком по фамилии Филиппов. Никогда в жизни, в той, старой жизни, Прохоров не брал эту книгу в руки, разве что перекладывая на столе или переставляя в шкафу, чтобы добраться до чего-то, что эта книга мешала рассмотреть. Потому что ни в юности его, ни в зрелом возрасте, ни в старости продать на сто лет устаревшую информацию о том, сколько стоит билет на пароходе до острова Сан-Маргарит, в какой гостинице Амстердама лучше остановиться, и что одеть, когда собираешься совершить восхождение на горную вершину в Швейцарских Альпах, было нельзя ни советскому инженеру, ни перестроечному мешочнику, ни постперестроечному бизнесмену.
Но как же Слава обрадовался этой книге сегодня…
В предисловии – железнодорожные сообщения, куда из какого города и за сколько можно добраться, тарифы на омнибусы и конки, как и где получить заграничный паспорт, где лучше играть в казино и какие блюда любят в Испании. Всё это очень важно и интересно, если он соберётся путешествовать по Европе, но и для него сегодняшнего информация нашлась.
Гостинцы с их тарифами в Берлине, если он поссорится с Песей или сочтёт, что по бизнесу лучше будет смотреться, если он проживает в отеле, а не в халупе. Там, где была описана одежда для путешествия на высокие горы, указывалось, что обычная не совсем подходит, нужно подготовиться. Прохоров не собирался восходить на горы, но вот сам список обычной оказался очень ценен. Яков был абсолютно прав – манжеты и воротнички нужны…
Не говоря уже о белом жилете…
Курсы разных валют были приведены на все цены, от рубля до тысячи, вероятно потому, что калькуляторы ещё не изобрели, а в способностях клиентов перемножить девятьсот семнадцать на двести запятая шестьдесят шесть составитель резонно сомневался.
Наш герой и сам, скорее всего, сломался бы на второй цифре второго множителя… Не говоря о запятых…
– Песя, – обратился он к старухе, – спроси его, сколько стоит?
– Давид просит показать ему твою книгу, – отозвалась она, – я сказала, что у тебя есть что-то ценное…
Прохоров покачал головой и протянул Веспуччи.
Череп оленя прокрутил книгу в руках, потом открыл почему-то не на титуле, а на середине, затем дунул в дырку образованную на нижнем обрезе крышками переплета и корешком.
Затем что-то сказал Песе.
– Ты можешь взять то, что держишь в руках, в обмен на это… – перевела старуха.
Слава даже растерялся от такой наглости.
Даже нет, это была не наглость, а… незнание. Наверное, если бы ему, Прохорову принесли в той жизни римский талер (или как он там назывался), он бы тоже предложил на всякий случай сто долларов, поскольку не имел ни малейшего представления о реальной стоимости.
– Забери у него мою книгу и выясни всё-таки, сколько стоит вот это? – попросил он у старухи.
38
Песя тихой мышкой сидела за столом, в ужасе разглядывая ослепительные скатерти и такие же столовые приборы. А наш герой напротив неё неспешно листал газету.
Когда они вышли от пресловутого Давида (путеводитель был торжественно продан за полторы марки) Прохоров вдруг понял, что дальше идти не может – ноги, набегавшиеся и настоявшиеся с утра, отказываются служить и требуют передышки. К тому же подошло время обедать…
Железная Песя Израилевна на его предложение сделать перерыв и потрапезовать скривилась, но потом, внимательно посмотрев на своего спутника, поняла, что выхода нет, – пора действительно пошабашить.
Выбор между возможными местами обеда был прост: три квартала до дома или «Клаузевиц» на соседней улице.
Понятно, что выбрал Слава…
Понятно, что старуха, услышав предложение его, чуть не вцепилась в седую шевелюру…
– Ты что, сошел с ума? – шипела она так, что в соседних домах слегка дрожали стекла, – Дома такой рибний суп, а ты хочешь спалить зараз все деньги, которые успел заработать?
Ясно, что это была такая фигура речи, раз вчера ей выделили пятьдесят марок, то они, конечно, были у Прохорова не последними, старуха это прекрасно понимала, понимала, но…
– Песя, – прервал её буйство наш герой, – это я плачу за обед, не ты. И ещё, я лучше знаю свои ноги, и они мне честно говорят, что всё – ещё двести метров, и тебе придется тащить меня волоком…
– И потащу…
– И последнее, – Слава не стал обращать внимания на ее вопли и предложения, – пока ты со мной, я решаю, куда мы идём и что делаем. Нужно, спрошу совета, но совета, а не приказа…
Вот тут Песя притихла и целый час вела себя, как примерная жена. Даже ещё примерней: почти ни одного вопроса – почти одни ответы.
А наш герой с любопытством прислушался к себе – чего это он так развоевался? Может быть, потому что начал понимать больше в этой местной жизни и чувствовал себя в ней более уверенно. И догадывался, что если разрешить Песе сесть себе на шею, то тащить этот сто с лишним килограммовый груз придётся долго, если не всегда…
– Ты что будешь? – спросил наш герой, протягивая ей меню.
– То же, что и ты… – робко сказала она.
– Тогда два супа с лисичками… – продиктовал он подошедшему хозяину. – И какое-нибудь мясо, без томатного соуса и не свинину…
– Разумеется… – кивнул тот. – Но ты понимаешь, что после этого твоего визита мы в расчёте?
– Догадываюсь…
– А что… – открыла рот Песя Израилевна, когда хозяин отошёл.
Но тут же закрыла его, видимо, вспомнив полученную только что выволочку.
– Говори…
– А что, он тебе должен? – с почтением спросила старуха.
– Был должен… – кивнул Прохоров.
И углубился в газету.
Справочник Филиппова он решил отложить на вечер, возможно, придётся что-то выписывать, а располагаться тут с открытой книгой, ручкой (не забыть купить, а лучше карандаш) чернильницей и какой-то бумагой – не очень…
Он развернул газеты.
Две из них были питерскими, а одна – «Русское слово» – московской, вот с неё-то и начал наш герой. Перечитал читанный еще в юности фельетон Власа Дорошевича «Маленькие чиновники», поразился тому, насколько за сто лет ничего не изменилось в России. И школа сегодня, как гимназия тогда, вместо того чтобы учить детей, делает из них одинаковые патроны для обоймы.
Узнал, что магазин при заводе «Богатырь» в селе Богородском продаёт калоши оптом и в розницу, что видный промышленник и меценат Степан Рябушинский отбыл в Германию на открытие филиала своего завода. Что в магазине господина Шибанова можно купить старинные русские и иностранные книги, а стоматолог с чудовищной фамилией Механик с удовольствием вырвет вам старый зуб и вставит новый.
И как-то его захлестнула ностальгия…
На «Богатыре» (судя по названию и адресу, это был тот же самый завод, только в наименовании добавилось слово «Красный») наш герой работал, будучи студентом.
О Степане Рябушинском он довольно много читал, когда они с Володей купили на пару редкую книгу, принадлежавшую этому человеку. Нет, не так, книга принадлежала брату Степана, Николаю, но наш герой перепутал и искал материал по этому самому Степану.
В магазине Шибанова он бывал в своё прошлое посещение тринадцатого года, бывал вместе с Надей…
А стоматолог по фамилии Механик (сын или скорее внук упомянутого в газетном объявлении) вытаскивал ему, двадцатилетнему, больной зуб в поликлинике у метро «Сокол»…
Правда, нового не вставил…
– Что это за казку я ем? – услышал вдруг сквозь грезы Слава голос Песи Израилевны.
Он поднял голову.
Похоже, старуха не выдержала наложенного на себя обета молчания и была так сражена вкусом супа с лисичками, что прорвалась сквозь самой себе поставленные ограждения.
– Суп… – Прохоров взял ложку и тоже начал есть, возвращаясь назад в Берлин, в тринадцатый год, из которого уже не выбраться, к своей квартирной хозяйке. – Суп с лисичками…
– Это я сама вижу… – огрызнулась Песя. – Только это не суп, а песня…
– Можно позвать хозяина и попросить рецепт… – предложил Слава.
– Ты не понимаешь… – сокрушенно покачала головой старуха. – Где я возьму такие салфетки, такие приборы, такие лисички?
– В магазине и на рынке… – пожал плечами Прохоров. – В чём проблема-то?
– Все мужчины, даже лучшие из них – просто косматые обезьяны в сюртуках и шляпах… – грустно вздохнув, констатировала мадам Шнор, – Они никогда и ничего не понимают…
Наверное, рассказ о звероподобных мужчинах продолжился бы и дальше, но тут к столику с новым блюдом подошел хозяин ресторана.
– Ты был у моего поляка? – спросил он.
– Как раз собираюсь…
– Можешь не спешить… – лысоватый покачал головой, – Он сегодня был здесь и сказал, что уезжает на два дня… Я ему, кстати, о тебе сообщил…
– Ясно… – кивнул Слава. – И спасибо…
– А у тебя нет чего-нибудь ещё интересненького?
39
Вот так и получилось, что наш герой после такого лихорадочного пробега три дня провел фактически в безделье.
Ну, если костюм будет готов через три дня, а идти «в люди» лучше всё-таки в костюме…
И если паспорт тоже через три дня, а отходить далеко от дома без соответствующих бумаг было боязно, здесь-то Песя Израилевна знала всех и даже полицейский с ней почтительно раскланивался…
А человек, к которому он собирался, будет на месте через два дня…
То и надо совместить эти три события.
Тем более что не факт, что сразу по возращении поляк побежит к себе в магазин. Была, конечно, вероятность, что он и живёт там же, где работает, с такой ситуацией на Западе в конце двадцатого – начале двадцать первого века Слава сталкивался не раз. Но всё равно глупо сидеть у дверей, словно пес, ожидая возвращения хозяина… Самая неудобная позиция для того, чтобы торговаться, – проситель. А сидящий у дверей и ждущий хозяина – он кто?
Проситель и есть…
Тем более что спешки никакой по большому счету и не было…