Мое лицо пылало. Я чувствовал себя обескураженным и глупым. Мама всегда предупреждала, чтобы я не верил цыганам, – история с отцом Элис не прошла для нее даром. Мне начинало казаться, что она права.
«Но она обещала», – прошептал у меня в голове слабый голосок. В конце концов, ее придумала Элис. А сестра наверняка хотела бы, чтобы цыгане были мудрыми странниками, которым близка магия.
Так где же может быть Цыганка? На своей лодке? Успею ли я туда и обратно к Призыву? Если бежать так быстро, как только смогу, успею. Чтобы увидеть, там ли она, хватит и минуты. А вот убедить ее помочь… Вряд ли я сумею заставить ее делать то, чего она не хочет.
Если только взамен я не дам то, что ей нужно получить.
И я пустился бежать, ноги стучали по булыжной мостовой. Может, не так плохо поделиться этой историей – или тем, что у меня осталось, – с Цыганкой? На этих нескольких страницах о ней не упоминалось, и у нее появился бы повод доверять мне. Чтобы быть рядом со мной. И пока ей необязательно знать, что она – часть истории.
Но как она вообще узнала обо всем?
Нужно было это выяснить. Очень многое нужно было выяснить, и чем больше я думал обо всем, тем сильнее у меня болела голова.
Я нырнул в ближайшую улочку, которую из-за ее названия замечал всегда, когда мы проходили мимо: улица Безумной Элис. Это, конечно, был переулок, а не улица, но так можно было срезать дорогу и попасть к магазинам на другой стороне. Всякий раз, когда я шел здесь с Элис, она дурачилась: или декламировала стишки из «Зазеркалья», или демонически хохотала. А потом кричала: «Я Элис и я безумная!» И эхо отражалось от стен.
У меня внезапно сдавило горло. Элис, где ты?
Вот и конец улочки. Здесь тоже было оживленно, кто-то играл на флейте, и люди теснились вокруг. Я собирался идти дальше, но, различив мелодию, остановился, и у меня зашевелились волосы на затылке.
Я узнал мотив. Это была мелодия Элис, та самая, которую она напевала вчера весь день, словно та ее не отпускала.
Музыка звучала стройнее, чем у Элис, и чуть богаче, развивая тему то тут, то там, но определенно это была та же мелодия. Я все еще не видел музыканта, но люди бросали монеты, и я слышал тихое позвякивание, когда они падали на расстеленную ткань.
Я двинулся на звук, протискиваясь сквозь толпу и наступая людям на ноги, но никто, казалось, не обращал на меня внимания.
Когда я увидел музыканта, руки в карманах сжались в кулаки. Это был он. Парень, который тогда налетел на меня. Тот, который украл историю Элис.
Вглядевшись, я понял теперь, кого он мне напоминал: мальчика, который давно нравился Элис, но имени я не мог вспомнить. Такой же загорелый, блестящие волосы, коротко подстриженные по бокам, но с длинной челкой, которая падала ему на глаза. Это был не тот мальчик, но он играл мелодию Элис.
Я ждал. Он извлек последние несколько нот, затем поклонился. Наступила полная тишина. Потом медленно, словно зачарованные, люди начали хлопать. Я не присоединился к ним. Было что-то жутковатое в выражении их лиц, мне не нравились их чересчур остекленевшие глаза, их поведение вызывало беспокойное чувство, что что-то не так.
Я уже почти понял, что именно, когда заметил невдалеке фигуру, как и я, неподвижную. Девушка стояла, скрестив руки на груди, и, прищурившись, наблюдала за музыкантом.
Все-таки я нашел Цыганку Веретено.
Флейтист
Когда стало ясно, что парень больше играть не собирается, люди начали расходиться. Все, кроме Цыганки и меня. Мы наблюдали, как он уложил флейту в тонкий кожаный футляр, затем опустился на колени и принялся собирать деньги. Все с той же изгибавшей губы легкой усмешкой, которую я заметил еще в первую встречу. Я почувствовал, как во мне поднимается гнев, и, прежде чем сам понял, что делаю, шагнул вперед и наступил на кучку монет, как раз когда парень потянулся к ним.
– Привет, – сказал я. – Мне нужно с тобой поговорить.
Он с досадой поднял глаза.
– Прошу прощения, – и махнул рукой, будто отгоняя меня. – Это мое.
Я не двинулся с места и громко произнес:
– Неприятно, да? Когда кто-то берет, что ему не принадлежит. – Я выжидающе протянул руку.
Он покачал головой, шелковистые волосы упали на глаза. Смахнув их, снова уставился на меня. Я всматривался в его лицо, пытаясь уловить хоть намек на то, что он узнал меня, но – ничего. Его глаза были темно-карими, как горький шоколад.
– Прости. Понятия не имею, о чем ты. – Опустив взгляд, он потянулся к другой кучке мелочи. – Я честно заработал эти деньги.
– Наплевать мне на твои деньги. Я говорю о тетради, которую ты у меня украл!
После небольшой паузы он пожал плечами:
– Все еще не понимаю, о чем ты. Ты ошибаешься…
– Я знаю, что это был ты. – Я присел на корточки перед ним. – Ты налетел на меня сегодня днем, и не случайно. Ты украл тетрадь из моего рюкзака, и я хочу получить ее назад. Прямо сейчас.
Парень вызывающе вздернул подбородок:
– Никогда ничего не крал. – Он кивнул на лежащие на земле монеты. – В этом нет нужды – я сам зарабатываю деньги.
Цыганка, не сходя с места, пнула монету. Монета покатилась в сторону музыканта и, перед тем как упасть, покружила у его ног. Он обернулся, только тут заметив девушку. Его брови удивленно взметнулись:
– Надо же! Неподражаемая Цыганка Веретено. – Парень поднялся на ноги. – Последний человек, которого я ожидал здесь увидеть.
– Вы знаете друг друга? – спросил я, не в силах сдержать удивление. В памяти всплыл уличный музыкант из заметок Элис, и я снова пожалел, что не особо обращал внимание на имена персонажей – вспомнить не получалось. Я перевел взгляд с парня на разгневанную Цыганку. Читал ли музыкант тетрадь? Знал ли он?
Цыганка сделала пару шагов. Сейчас она казалась еще больше похожей на Элис. Кивнула и бросила на него злой взгляд.
– Сейчас-сейчас, – сказал парень, – не надо.
Цыганка приблизилась к нему с открытым блокнотом.
«Флейтист, что бы ты ни взял, просто верни это, хорошо?»
– С чего ты решила, что я что-то взял?
Цыганка сложила руки на груди, пристально глядя на него.
Флейтист перебросил свои пожитки через плечо:
– Отлично. – Он взглянул на меня. – У меня ее больше нет. Я избавился от нее, ясно?
Что-то в тоне Флейтиста заставило меня поверить ему, но я по-прежнему не понимал, зачем он стащил тетрадь. Он был вором и по несчастливой случайности я попался ему под руку? Или он знал, что в тетради?
– Нет. Не ясно. – Во мне вскипела ярость. Я резко шагнул и ткнул его в грудь. Он отступил назад, пораженный. Я был поражен еще больше. Всегда спокойный, я был из тех, кто в школе обычно старается разнимать драки. И сейчас я понимал, что не следует так поступать. Флейтист старше и выше, и ему явно не нравится, когда его тыкают. Но злость была слишком сильна, чтобы осторожничать, я думал только о том, что должен что-то сделать.
– Эта тетрадь принадлежит моей сестре, и она нужна мне. Сестра пропала, в тетради может быть подсказка, где ее искать. Поэтому, куда бы ты ее ни выбросил, отведи меня туда ПРЯМО СЕЙЧАС!
– Довольно напористый для такого мальца, а? – Флейтист воззрился на меня сквозь свою длинную челку, и в его взгляде читалось как будто скупое уважение. – С чего ты взял, что я ее выбросил?
– Потому что… ты, наверное, думал, что это кошелек или бумажник, – выпалил я, – и как только понял, что пользы от этого нет…
– Кто сказал, что пользы нет? – спросил Флейтист. – Я такого не говорил. Мне хорошо заплатили, чтобы я стянул эту тетрадь.
– Что? – выдохнул я. – Кто-то… кто-то заплатил тебе, чтобы ты украл ее? Кто?
Он пожал плечами:
– Меня интересовала только цена, и цена была хорошей.
– Ты… ты идиот! – захлебнулся я. Меня охватил ледяной ужас. – Ты не понимаешь, что наделал!
Тень вины промелькнула в его глазах, на миг показалось, что он что-то скажет, попросит прощения, но тут Цыганка протянула нам свой блокнот:
«Я уверена, что твоя сестра объявится. Тетрадь не может быть единственной нитью, ведущей к ней».
– Ты не понимаешь… – Я осекся. Злость на Флейтиста и на самого себя за то, что не уберег тетрадь, мешала ясно соображать. Нельзя все портить; мне нужна помощь Цыганки, но одно неверное слово, и все пойдет прахом.
– Элис – писательница, – наконец мне удалось сосредоточиться. – То, что она пишет, часто основано на событиях и вещах, которые происходили с ней или важны для нее. Поэтому я подумал, что, если есть какое-то тайное место, куда она могла пойти, или какой-то человек, с кем она может быть, – вдруг в тетради найдется упоминание об этом.
Цыганка кивнула:
«Разумно».
– Это еще не все. – У меня перехватило дыхание, как будто я бежал очень-очень быстро.
Цыганка показала, что слушает. Краем глаза я заметил, что слушает и Флейтист.
– В тетради была ее последняя история, – сказал я. – Та, над которой она работала, когда исчезла. Но это уже не просто рассказ, это роман. Ее первый роман. Месяцы работы.
Цыганка кивнула:
«Понимаю. Конечно, ты хотел бы вернуть тетрадь».
– В том-то и дело. Однако тут творится что-то еще, что-то бредовое… или магическое.
Цыганка улыбнулась:
«На твое счастье, я верю в магию».
– Роман Элис называется «Музей неоконченных историй», – тихо сказал я.
Ее улыбка погасла. Но теперь я полностью завладел ее вниманием
«Как ты узнал название книги, которую я ищу?»
– Подглядел у тебя в блокноте, – признался я. – В книжном магазине. Тогда ничего не сказал, потому что все показалось слишком странным. Сомневался, что ты поверишь, – произнося эту полуправду, я опустил глаза.
«Почему я должна верить тебе сейчас? – написала Цыганка. – Интересно получается: тебе от меня нужна помощь и ты вдруг заявляешь, что знаешь о книге, которую я ищу».