– Что это? Карты Таро? – Таких карт я раньше не встречал, но Элис однажды написала историю, где они фигурировали, и потому я знал об их загадочности и о том, что их используют, чтобы заглянуть в будущее.
– Почти угадал, – отозвался Флейтист. – Это карты судьбы.
– Разве это не то же самое? – спросил я.
– Не совсем, хотя похоже. Разных колод Таро огромное количество, но в них всегда одни и те же или очень сходные карты, например Луна или Дурак. Карты судьбы все разные – нет двух одинаковых колод. Колода предназначена только для ее владельца. – Он наклонился: – Ручная роспись. То есть они единственные в своем роде. Особые. Представляешь, как должен трястись над ними тот, кому они принадлежат?
– Но мама никогда не упоминала ни о чем таком, – сказал я. – Не могут они принадлежать ей. Она даже свой гороскоп не читает и раздражается, если Элис заговаривает о проклятиях и всяких приметах. Считает, что все это бред собачий.
Флейтист пожал плечами:
– Может, сейчас и считает, а может, было время, когда не считала.
Я подумал, как жила мама до моего появления на свет. Ее жизнь с отцом Элис, бурная жизнь, в которой было полно историй и суеверий, была невыразимо далека от нынешней. Мама никогда не говорила о ней. Казалось, что Элис и содержимое шкатулки – единственное, что осталось из того прошлого.
Я перебирал карты. Сначала я не улавливал смысла. Странные изображения, похожие на кусочки разных пазлов, которые никогда не сойдутся, и все же в них брезжило что-то знакомое. Лебедь, башня, зеркало. Черная кошка, тыква. Чудной маленький домик, сделанный из сладостей…
– Тут все из сказок, – сказал я. – Это пряничный домик из «Гензеля и Гретель». И вот, смотри, – я снова достал карту, на которой грустная девушка подметала пол, – это наверняка Золушка.
– Золушка? – Флейтист посмотрел с сомнением. – Мы зовем ее Пепелюшка.
– Как с ними предсказывают судьбу? – спросил я.
– Легко. Нужно просто смотреть, что они означают. Все знают эти сказки, – Флейтист покраснел, – даже те, кто не умеет читать. – Он взял карту с Пепелюшкой. – Например, эта. Я бы сказал, она предсказывает тяжелый труд. Может, несправедливое обращение. А пряничный домик… что-то, поначалу казавшееся хорошим и милым, оборачивается ловушкой. Что-то слишком хорошее, чтобы быть настоящим. Что-то или кто-то.
Или что-то, казавшееся безопасным… Я тревожно взглянул на заднюю дверь. Цыганка уже привела ее в порядок, но ведь дверь сломали так легко, будто она была из пряника.
– Наша мама раньше любила истории, – тихо сказал я. – Потому и Элис любит их. Почти все книги в комнате Элис – мамины. Сказки, легенды, мифы.
Я не мог представить, чтобы мама читала что-нибудь в этом роде. На полках в ее комнате стояли биографии, книги о природе, энциклопедия и словари – такие мама издавала на работе. Когда ушел отец Элис, она перестала читать все «придуманное». Она говорила, что в реальной жизни хватает вымысла, что в мире и так слишком много лжи.
Я снова завернул карты в ткань. Лучше внимательно рассмотреть их позже.
В шкатулке оставался только свиток. Строчки чуть просвечивали на обороте бумаги, но слишком слабо, чтобы их можно было прочесть. Я уже понял, что это. История, которую Элис много раз рассказывала мне.
– А это? – хвост Табиты, оказавшийся в шкатулке, коснулся свитка.
– Рассказ. Отец Элис подарил его нашей маме, когда они впервые встретились.
Мне было интересно, давно ли мама в последний раз перечитывала его. Ленточка плотно перехватывала бумажную трубку, но все же можно было различить имя, выведенное чернилами: Рамон Сильвер. Его имя. Я не стал вынимать свиток. Я не сомневался, что Элис прочитала: она бы вряд ли справилась с собой. Но я не был уверен, что хочу знать, о чем рассказ. И что у нас есть право его читать. Я сложил все назад в шкатулку и закрыл ее.
– Пора идти, – сказал я. Я привык, что папы часто нет, но без Элис и мамы – и без Твич – я не чувствовал себя дома.
Цыганка убрала инструменты и заперла заднюю дверь, а затем хорошенько подергала. Дверь не открывалась.
– Спасибо, – от души поблагодарил я.
Она кивнула и написала:
«Собирай свои вещи. Пойдем на мою лодку».
Я поднялся наверх, взял зубную щетку, пижаму и немного денег из копилки. Спустившись, выключил свет и снял ключи с крючка, а как только все вышли на улицу, запер входную дверь. Холодный ночной воздух окутал нас, когда мы тихо, как церковные мыши, остановились на садовой дорожке. Улицы после полуночи были пустынны.
Что-то проскользнуло у моих щиколоток. Споткнувшись и чуть не грохнувшись, я едва сдержал крик. Табита невинно моргнула, глядя на меня, золотистые глаза светились в желтом свете уличного фонаря.
– Хочешь угробить меня? – прошипел я. – Что ты здесь делаешь?
Она вспрыгнула на стену и потянулась:
– Иду с вами, разумеется.
– Не помню, чтобы тебя кто-то приглашал, – нелюбезно заметил Флейтист.
– Возможно, ей стоит пойти с нами, – сказал я. – Как только похитительница Твич поймет, что взяла не ту кошку, она может вернуться за Табитой.
– А ведь хорошая мысль, – согласился Флейтист. – Тогда можно будет и поторговаться.
– Это не совсем то, на что я рассчитывала, – не без едкости сказала Табита. – Знаешь, не очень-то весело оставаться в пустом доме.
– О, могу себе представить, – поддакнул я. – Некому тебя обслуживать.
– Совершенно верно, – подтвердила кошка. – Я же не могу сама приготовить себе чай, не так ли?
– Возможно, тебе стоит научиться, – пробормотал Флейтист, жавшийся к стене, будто привык держаться в тени.
– Я пыталась. – Табита легко спрыгнула со стены и обвилась вокруг его щиколоток с явным намерением позлить. – Когти и чайные пакетики несовместимы.
– Ну прямо-таки маленькая мадам, – сказал Флейтист. – Никогда особо не любил кошек. Всегда предпочитал собак. Они хотя бы делают то, что им говорит хозяин.
Я вспомнил, что однажды слышал от Элис:
– У собак есть хозяева. А у кошек – слуги.
– Однако я не обычная кошка, – напомнила Табита. – И ты мог бы стать моим хозяином, если бы справился с одной задачей.
– А зачем тебе хозяин? – спросил я.
– Не знаю, – ответила она. – Но правила есть правила. Не я их установила.
«Не ты, – подумал я. – Их установила Элис».
– Ради чего кому-то хотеть стать твоим хозяином? – поинтересовался Флейтист. – Что это даст? Помимо удовольствия от твоего общества?
– Не болтай глупостей, – осадила его Табита. – Я могу быть очень полезна в определенных ситуациях.
– Полезна? – усмехнулся он. – Ты или спишь, или сидишь и лакаешь чай.
– У меня есть некие таланты. Я могу быть глазами и ушами там, где люди меньше всего этого ожидают.
– То есть умеешь шпионить? – спросил я.
– Если угодно, можешь и так выразиться, – ответила кошка. – К тому же у меня отлично получаются фокусы на вечеринках, а еще голоса духов на спиритических сеансах. Никто никогда не подозревает кошку.
– Поддельных духов так не хватает, – съязвил Флейтист. – Обязательно обращусь, когда в следующий раз буду проводить сеанс. – Он закатил глаза.
– А еще, конечно, девять жизней, – промурлыкала она, игнорируя его. – Всегда пользуются большим спросом.
– О чем ты? – удивился я.
– Неужели не все знают, что у кошек девять жизней? – спросила она.
– Разве это не просто поговорка?
– Нет.
Цыганка подтолкнула меня, показывая, что написала. Я прочитал вслух:
«Папа однажды рассказывал мне об этом. Бедокуры могут передать свою жизнь другим, если решат сами или если их заставят».
– Передать свою жизнь? – повторил я.
– В свое время я спасла одну-две жизни, – небрежно сказала Табита.
– Значит, если кто-то вот-вот умрет, ты можешь его спасти, отдав одну из своих жизней?
– Браво, – похвалила Табита. – Я же говорила тебе, что могу быть полезна, правда?
Теперь она завладела всеобщим вниманием.
– А что нужно сделать? – живо поинтересовался Флейтист. – Чтобы стать твоим хозяином?
– Разгадать загадку. Если сумеешь, обещаю преданно тебе служить.
– Ну, давай. – Я почувствовал радостное возбуждение и одновременно занервничал. Так было всегда, когда предстояло разгадать одну из загадок Элис.
– Отлично, – сказала Табита. – Вот:
Я наверху, когда я рад,
Внизу – когда грущу,
Счастливый – ходуном хожу,
А недоволен – бью.
Для длинных, путаных волос
Ответа лучше нет,
А если ядом жалю я,
То меркнет белый свет.
Озадаченный Флейтист глубоко вздохнул:
– Ты действительно считаешь, что кто-нибудь в этом разберется?
– Все вполне решаемо, – ответила кошка. – Ты даже не пробовал.
– Знал бы, с чего начать, – буркнул он.
Я молча размышлял. У меня больше, чем у любого, было шансов найти разгадку, только бы разложить все в голове по полочкам. Да, она сложнее прежних загадок Элис, но сестра научила меня и придумывать их, и решать. Требовалось время, но я должен справиться. Если кошка может спасать жизни, то нужно, чтобы она была на моей стороне. Я вздрогнул, вспомнив, что Элис говорила о Рамблбруке и Долли.
Опасные и безумные…
Элис всегда удавались зловещие персонажи. Раньше я получал от этого удовольствие. Даже просил ее писать такое. Чем ужаснее, тем лучше. Теперь все было иначе. Тут не прекратить чтение, не отложить рассказ. Все происходит в жизни, и персонажи вышли из книги. И кое-кто из них уже убивал.
«Да, – решил я. – Мне необходимо стать хозяином кошки».
Когда мы свернули с Кукушкина переулка, я в последний раз посмотрел на дом. Наш обычный маленький дом, где до сих пор мы жили обычной жизнью. Где у себя в комнате на чердаке моя сестра писала свои необычные истории. И теперь я шел по улице с выдуманным парнем, выдуманной девушкой и выдуманной кошкой, которая, задрав хвост, самодовольно выступала рядом с нами.