– Ключ в замке с той стороны. – Он оглядел окна. – Вон, наверху: одна форточка открыта. Бинго!
Протянув руку, Флейтист почесал кошку за ухом:
– Будь так добра, сделай хоть что-то полезное, хорошо, кисонька?
Табита прижала уши:
– Я? – взвыла она. – Какой из меня верхолаз?!
– Вот как раз возможность попробовать, – сказал Флейтист. – Единственный путь у нас – через окно, а только ты можешь пролезть в форточку. – Он показал на старую кирпичную пристройку. – Если заберешься на эту крышу, то останется лишь вскарабкаться по плющу на стене и прыгнуть на окно.
– Ты об этой дырявой, с огромным проломом, крыше, которая того и гляди провалится? – уточнила Табита. – Нет, благодарю.
– Твое мнение не в счет, – сказал Флейтист. – Ты прохлаждалась, дрыхла, требовала чая и ничем не помогала…
– Разве что освобождала желудок от комков шерсти, – добавила Цыганка.
– И допустила, чтобы Твич похитили, – поддержал я. – И болтала, когда надо было молчать.
– Да, – сказал Флейтист. – Пришло время отрабатывать свой хлеб. То есть чай.
– Так и быть, – отрезала Табита. – Все что угодно, лишь бы оставили в покое! – Она сверлила Флейтиста взглядом: – Можешь хотя бы подсадить меня на крышу?
Усмехнувшись, он сгреб ее на руки, но усмешка тут же испарилась, когда кошка проехалась хвостом по его рту. Табита неуклюже заскользила по кровле, стараясь обойти пролом, из которого внутрь свисали прогнившие балки. Кусок шифера вылетел из-под ее лап и, брякнувшись на землю, разбился. Кошка замерла, но затем снова двинулась дальше, как будто увереннее с каждым шагом. Крыша пристройки упиралась в стену дома, поросшую плющом. Он тянулся вверх, как корабельные снасти. Табита встала на задние лапы, взмахнула хвостом из стороны в сторону, вцепилась в стебли плюща и стала карабкаться по нему.
Добравшись наконец до карниза, она встряхнулась и выплюнула лист плюща:
– Что мне делать, когда я окажусь внутри?
– Спустись и иди к задней двери, – сказал Флейтист. – Посмотри, сможешь ли вытащить ключ и есть ли еще какие-нибудь засовы.
Передними лапами кошка уцепилась за раму и заскребла задними по стеклу. Вихляя всем телом, протиснулась в форточку и скрылась из виду. Изнутри что-то упало и разбилось – судя по всему, когда она спрыгнула.
– Безнадежна, – буркнул Флейтист. – Худший вор-домушник на свете.
Мы ждали. Минуты тянулись медленно; внутри – никаких признаков движения.
Я стал ходить взад-вперед:
– А что, если она в беде? Там же нагромождение коробок. Что, если какая-нибудь упала на нее?
– Смерть от незаконченных историй, – сказал Флейтист. – Вот достойный ее конец. Хотя сомнительно. Вероятно, просто зашла туда, где закрыто.
– И что тогда? – спросил я.
Флейтист собирался ответить, но его остановил звук царапанья с той стороны двери.
Он наклонился к замочной скважине:
– Кисонька?
– Кто же еще? – послышался приглушенный ответ.
– Какие-нибудь засовы там есть? Ты можешь дотянуться до ключа?
– Один засов, но не поперек двери. Думаю, что ключ смогу вытащить.
Царапанье и скрежет усилились, затем звякнул металл.
– Ключ у тебя?
– В жубах.
– Хорошо. Теперь возвращайся сюда.
Она появилась у окна гораздо быстрее, чем сначала добиралась до задней двери. Когда черная пушистая голова высунулась из форточки, Флейтист уже был на месте. Поймав ключ, выплюнутый Табитой, он вставил его в замок.
С тихим щелчком дверь открылась. Флейтист вошел первым, и мы двинулись за ним в большую комнату, заставленную коробками. Здесь не было ни мебели, ни занавесок; только желтый свет, проникающий снаружи, и тени на стенах. Обычная комната, если не считать старомодного камина. Сверху – стопка газет, рядом – корзина с поленьями. Я с тоской посмотрел на него:
– Здесь холоднее, чем на улице.
– Тут, вероятно, давно уже никто не жил. – Цыганка щелкнула выключателем.
Над нашими головами зажглась голая лампочка.
– Безопасно ли включать свет? – прошептал я. – Что, если нас увидят снаружи?
– Ну, деваться-то нам особо некуда, – заметил Флейтист. – Искать в темноте не получится, а чем быстрее найдем этот рассказ, тем быстрее смоемся. Я поднимусь наверх, постою на стреме: вдруг мы действительно привлечем чье-нибудь внимание. Табита, а ты посторожи у задней двери.
На этот раз Табита даже не стала пререкаться, и они вдвоем выскользнули из комнаты, оба бесшумно.
Мы с Цыганкой принялись за работу, разыскивая коробки, помеченные буквой «Г». Нашлась только одна, и Цыганка начала рыться в ней.
– Постарайся все складывать как было, чтобы Рамблбрук не заметил, что тут кто-то копался, – сказал я. – Если сегодня не найдем рассказ, возможно, придется вернуться. А пока я посмотрю в других местах.
Я вышел в коридор. Между комнатой, где я оставил Цыганку, и кабинетом Рамблбрука была еще дверь, подписанная мелом «Зал один». Толкнув ее, я увидел пустое помещение: облезлый пол, запах сырости. И никаких коробок. Я двинулся дальше.
Дверь в кабинет Рамблбрука была закрыта, но не заперта. Повернув беззвучно ручку, я огляделся, опасаясь, что он поджидает в темноте. Но никого не было. Не было и коробок – только бумаги, аккуратно разложенные на столе. Я взял один лист и стал рассматривать в слабом свете, струившемся из незашторенного окна. Это был рукописный план музея с разделением залов по секциям:
Я вернул план на стол. Здесь находились и другие документы – касающиеся финансирования и художественных советов, но с этим было не разобраться. В ящиках стола, которые я бегло осмотрел, были только канцелярские принадлежности. Я заглянул через стол – и замер. На полу перед камином лежал тонкий матрас, с одеялами и подушкой. Рядом стоял большой чемодан.
– Думаю, у нас проблема, – громко сказал я.
– Что? – сразу же отозвался сверху Флейтист.
– Где бы ни был Рамблбрук, он, вероятно, скоро вернется. Тут вся его одежда, и ночует он, очевидно, тоже тут.
Из дальней комнаты донеслось лихорадочное шуршание. Цыганка крикнула:
– Нам надо спешить!
Не забыв закрыть за собой дверь, я вышел из кабинета. Нервозность нарастала. Что, если Рамблбрук застанет нас? Что он сделает?
На лестнице было холоднее, грязное ковровое покрытие сменилось деревом, отполированным временем. Я старался ступать тихо, но звук шагов отдавался от каждой ступеньки. Флейтист стоял в конце коридора, его силуэт вырисовывался на фоне окна.
Он выглянул в окно, затем посмотрел на меня:
– Все чисто.
Я кивнул:
– Хорошо, что я тут не один.
Флейтист смахнул паутину:
– Да, место довольно жуткое. Но я встречал и похуже.
– Не только в доме дело. – Через открытую дверь видна была комната, смежная с прихожей. Нагроможденные коробки мрачно выжидали в темноте, как армия широкоплечих солдат. – Вообще во всем, что тут есть.
– В историях?
– Что-то скверное… в этом собирательстве. Какой-то дух тут витает… Словно в этих историях призраки, которые не могут обрести покой, потому что Рамблбрук не дает.
– По крайней мере кто-то старается сохранить бумаги. Некоторые просто… выкидывают, как мусор. – Флейтист вглядывался в пустынную улицу. – Ты бы лучше еще поискал.
Я пошел в ту забитую коробками комнату и, пробираясь к ближайшему штабелю, споткнулся обо что-то торчащее из пола.
– Ой! – Если бы не коробки, на которые удалось опереться, я бы упал.
– Что случилось? – спросил Флейтист.
– Зацепился ногой за гвоздь, из половицы торчит.
Пошевелив ушибленными пальцами и поморщившись, я решил не отвлекаться больше ни на что и искать историю Дороти Граймс.
Внимательно прочитав надписи на коробках, наставленных друг на друга, я понял, что первые восемь штабелей можно не просматривать. Маркировка Рамблбрука облегчила работу. Зато девятый оказался как раз тем, что нужно.
– Это здесь, – сказал я. – От Грейди до Гримшоу. Рассказ Дороти Граймс должен быть в этой коробке!
Я выскочил на лестницу и окликнул Цыганку. Мой голос разнесся по гулким коридорам, и через несколько секунд она уже взбежала ко мне наверх.
Достав коробку, Цыганка ногтем большого пальца надсекла скрепляющую ленту, затем разорвала ее от края до края и открыла крышку.
– Мидж, включи свет.
Я щелкнул выключателем, но ничего не произошло.
– Наверное, лампочка перегорела.
– Вот, – Флейтист выудил из кармана куртки спички и бросил нам.
Цыганка поймала их на лету. Одной рукой она держала горящую спичку, а другой быстро перебирала содержимое коробки.
– Граймс, Граймс… Где ты, Дороти Граймс? – Цыганка проглядывала аккуратно упакованные папки – на каждой отпечатанная этикетка с именем. – Грейнджер, Грейвс… Гриффин, много Гриффинов… Гримшоу… Подожди, здесь нет Граймс.
– Должна быть, – сказал я. – Если только Рамблбрук не спутал, но он не похож на тех, кто что-то путает.
– Проверь еще раз. – Флейтист покинул свой пост у окна и, опершись на дверной косяк, смотрел на Цыганку. – Может, он положил куда-то не туда.
Цыганка зажгла новую спичку и, подняв ее, снова тщательно проверила коробку.
– Здесь нет ничего связанного с Дороти Граймс.
– Не может быть, – настаивал я. – Иначе зачем бы Элис включила ее в эту историю? Ведь какой тогда смысл…
Слова застряли у меня в пересохшем рту: раздавшийся звук не оставлял сомнений. Снизу в замке повернулся ключ, и входная дверь распахнулась.
Девять жизней
Входная дверь захлопнулась, внизу раздались шаги. Вспыхнул свет, зашуршали бумаги.
– Нужно уходить отсюда, – прошептала Цыганка.
– Как? – Я закрыл коробку, прежде чем поставить ее на место, а на нее и остальные. – Единственный путь – через заднюю дверь. Но ведь не получится пройти так, чтобы он нас не услышал!
Флейтист быстро выглянул в коридор и вернулся.
– Придется его отвлечь. В комнате, куда залезала Табита, в двери снаружи торчит ключ… – Он нахмурился. – Кстати, а где эта кошка? Я ее не видел с того момента, как мы здесь оказались.