– Элис? – шепнул я, щелкая выключателем.
Фигура с всклокоченными волосами метнулась ко мне из угла, шипя сквозь сжатые зубы:
– Потуши свет! Он увидит!
Кислый запах пота ударил в нос, когда она, протянув мимо меня руку, выключила свет. И тут же шмыгнула обратно в угол – так жук прячется под камнем. Я пригнулся и пополз к ней, сердце бешено колотилось.
– Кто? – прошептал я. – Кто там снаружи? Может, позвать папу?
– Нет! – Пальцы Элис впились в мою руку, царапая ногтями кожу. – Никого не зови! Просто заткнись, мне нужно подумать.
Обиженный, я сжался в углу рядом с ней. Нечасто Элис говорила со мной таким тоном. Почти все, кого я знал, постоянно ругались с братьями и сестрами, но не мы. Мы были командой.
Я смотрел на нее в слабом свете чайной свечки, стоявшей на столе. Болезненно бледное лицо, на лбу и верхней губе проступили бисеринки пота. Остекленевшие глаза вперились в тетрадь, а руки дрожали, неловко перелистывая страницы.
– Элис? – прошептал я еще тише, чем раньше. – Мне страшно. Кто там на улице?
– Тот, кого не должно быть. Но тебе не стоит бояться. Ему нужна я, а не ты. – Она помолчала, затем заговорила громче, в голосе нарастал испуг. Я уловил ее несвежее дыхание. – Но ведь он все равно может использовать тебя, чтобы добраться до меня… чтобы заставить отдать то, что он хочет! – Она повернулась ко мне и схватила за руку так сильно, что казалось, от ее пальцев останутся синяки. – Если кто-нибудь когда-нибудь подойдет к тебе, Мидж, кто-нибудь, кого ты не знаешь, и спросит обо мне, не доверяй им. Ты меня слышишь? Они скажут что угодно… Немедленно уходи от них…
– Перестань, ты делаешь мне больно! – Я отцепил ее пальцы от своей руки. – Элис, пожалуйста… Ты меня пугаешь!
Она склонила голову над тетрадью, ее ручка почти касалась листа, но не двигалась:
– Мне нужно подумать, мне нужно подумать…
Я был в смятении, мысли расплывались. Зачем она держится за свою тетрадь, если думает, что кто-то преследует ее? Один страх сменился другим. Тревога от того, что среди ночи около дома бродит неизвестный, уступила место опасению, что у Элис жар, – и это казалось куда более вероятным.
– Элис, ты говоришь что-то непонятное. И неважно выглядишь, – сказал я. – По-моему, тебе хорошо бы прилечь.
– Нет. Разве не понимаешь? Я должна заставить его уйти, я должна…
– Когда ты последний раз спала?
Она нетерпеливо помотала головой:
– У меня нет времени спать, я…
С улицы донеслось мелодичное посвистывание, похожее на короткую птичью трель. Но в этот час птиц поблизости не было.
– Это он, – прошептала Элис. – Он все еще где-то рядом.
Я медленно выбрался из угла и залез на кровать. Окно было распахнуто настежь, но ночной воздух снаружи, неподвижный и густой, почти не отличался от чердачного.
– Не надо, – простонала Элис, широко раскрыв глаза от страха. – Он увидит тебя!
Я привстал на цыпочки и вгляделся в темноту. Сады, дома, припаркованные машины – все такое привычное при дневном свете сейчас, ночью, да еще сверху, казалось иным, незнакомым местом. Было тихо и чересчур жарко даже для лис и кошек, обычно шныряющих по ночам в поисках мелкой добычи. Но тут краем глаза я уловил, как что-то шевельнулось около зарослей лаванды у ограды. Такое легкое движение в глубокой тени, еще несколько секунд – и теперь я мог его видеть.
Худой и высокий, сутулый, длинные волосы, свисающие ниже плеч. Одним глазом он уставился на чердачное окно, другой закрывала рваная повязка, обмотанная вокруг головы. Даже в полутьме на повязке можно было различить пятно. Кровь? На плече что-то болталось. Длинная, тонкая веревка. С петлей.
Несмотря на жару, меня затрясло. Будто заметив, он резко, по-птичьи, наклонил голову. Cнова засвистел, протяжно и тихо, затем скользнул за ограду и скрылся из виду.
Я опустился на кровать, сердце гулко стучало. Что-то неимоверно пугающее было в этом человеке, как будто он явился из фильма ужасов. Такого не могло быть на нашей славной, совершенно нормальной улице.
– Ты видел его, да? – прошептала Элис. – Ты тоже видел его.
– Кто он? – спросил я едва слышно. Стояла такая тишина, что легко было представить, как каждое слово доносится до прячущегося в тени.
Элис забилась в угол еще глубже.
– Палач.
По позвоночнику у меня прокатилась дрожь ужаса:
– Палач?
– Никто не знает его настоящего имени, – хрипло сказала Элис. – Но он знает твой худший секрет. То, чего ты стыдишься больше всего… То, что лучше умрешь, чем позволишь кому-нибудь узнать. Вот так он это делает. Так убивает людей.
– Уб-убивает людей? – Я запнулся. – Вот зачем у него веревка? Он вешает на ней?
Элис покачала головой, взгляд стал неподвижным:
– К тому времени, как он закончит с тобой, ты сделаешь все сам.
– Но почему? Что этот человек хочет от тебя, Элис? Откуда вообще он тебя знает?
Она издала короткий смешок, больше похожий на лающий кашель:
– Потому что я его выдумала.
На лбу у нее была испарина. Наверное, она заболела, ее лихорадит, хотя это все равно не объясняло, что за мужчина поджидал снаружи.
– Элис, – осторожно сказал я, – по-моему, тебе нужно…
Она сунула мне под нос тетрадь, перелистывая страницы:
– Ты не веришь? Смотри. Это здесь! Это все здесь!
Да, все было так. Снова и снова, на каждой странице слово «палач» бросалось в глаза; сначала выведенное четко и ровно: буквы как аккуратные витки веревки, а дальше – с нажимом вдавленное в бумагу, искореженное, как сломанная шея. Почерк Элис исказился: история вырвалась из-под ее контроля.
– Палач – персонаж твоей истории? – недоверчиво переспросил я.
Элис кивнула, ее грязные волосы закрыли лицо, как занавес.
– Не только он. Есть и другие. Я видела их. Они ищут меня… Ищут это! – Она помахала тетрадью.
– Но… чего они хотят? – Я ошеломленно потряс головой. – Они хотят знать, как все закончится?
– В том-то и дело, – прошептала Элис. – Концовки нет! Вот почему они здесь. Из-за того, что я не знаю, как закончить их историю.
– То есть… они хотят?.. – Я силился понять.
– Взять все в свои руки. Самим создать развязку… пока я не сделала это первой.
Я попытался отогнать воспоминание и заметил, что очень крепко сжимаю тетрадь. Другую тетрадь с другой историей, но такой же длинной, как история с Палачом. Я начал листать ее. Страницы и страницы, исписанные Элис. Месяцы и месяцы работы. Не сборник рассказов, как обычно у Элис, а одна большая история, и тот список в начале – оглавление.
Это была книга. Настоящая, большая книга… Хотя еще не законченная.
Внезапно к горлу подступил комок.
– Я знал, что ты сможешь, – с гордостью прошептал я. – Знал, что однажды ты напишешь такое.
Сейчас я представлял толстый, в твердом переплете том с именем Элис на обложке. Я не сомневался, что рано или поздно ее сочинения опубликуют. Что они будут продаваться во всех книжных магазинах. Что Элис станет знаменитой, а я буду самым везучим братом на свете, потому что первым прочитаю все, что она напишет.
Перелистнув страницы назад, я вернулся к началу тетради. Вот оно: «Глава первая: Сочинительница».
Я приступил к чтению.
Каждый день сотни людей садятся и начинают писать истории. Некоторые из них печатают, переводят и продают в книжных магазинах по всему миру. Другие так и обрываются на первой главе или даже на первой фразе, прежде чем их забросят. Иногда истории пишутся отрывочно и сумбурно, и автор бьется, пока, отчаявшись, не запихивает свое творение под кровать или в стол, где оно и лежит, забытое на месяцы или годы, а то и навсегда. Хотя не исключено, что могло бы поведать о таких чудесных приключениях, о каких никому и никогда не доводилось читать.
Но что произойдет, если по-настоящему магическая история останется незаконченной? Что станет с героями этой истории… и c ее злодеями?
И что произойдет, если кто-то потревожит их запыленные убежища? Нарушит их сонное оцепенение, пробудит от бездействия? Востребует и явит миру?
Это история о музее.
О музее неоконченных историй.
Я остановился. Радостное тепло, которое я чувствовал перед началом чтения, исчезло. В животе вдруг возникла тяжесть, съеденные блинчики показались неприятными, а горечь во рту была определенно не от лимона, который я на них выжимал.
Моя талантливая, блистательная сестра, одержимая мыслью о том, что рассказ нельзя оставить незавершенным, моя сестра, которую эта мысль приводила едва ли не в ужас, писала о незаконченных историях. А теперь она исчезла, и по меньшей мере два персонажа из этой истории вырвались на волю. Они оказались здесь, в нашем мире… Но кто они – герои или злодеи? И как обойдутся с Элис, создательницей их истории, если отыщут ее? А может быть, уже отыскали?
– Элис, – прошептал я в ее опустевшей комнате. – Где ты? Что же ты наделала?
Другая Элис
Я спустился с чердака и быстро оделся, натянув свои самые лучшие джинсы и кроссовки поновее. Вытряс все из рюкзака, положил туда тетрадь и кошелек Элис. Поколебался и добавил старые папины очки без стекол. Они валялись у меня много лет, с тех пор, когда я нацеплял их, играя в переодевания, например в доктора или сыщика. Сейчас, конечно, я их не надевал, но, когда носил с собой, почему-то чувствовал себя увереннее и умнее, как будто они были чем-то вроде талисмана. Элис всегда говорила: «Когда выглядишь умным, люди относятся к тебе как к умному» – а это сейчас было очень нужно, раз я собирался выяснить, что же с ней случилось.