Откупщики брали своё в любом случае: либо с потребителя (при бдительности казны), либо с казны (при попустительстве чиновничества). В 1819 году правительство Александра I, наконец, ввело строгую государственную монополию. Отныне государство брало на себя целиком производство водки и её оптовую продажу, а розницу отдавало в частные руки. Кроме того, предупреждая спекуляцию государственной водкой, правительство установило твёрдую цену на неё во всей империи — по 7 руб. ассигнациями за ведро. Можно сказать, такая система, с некоторыми модификациями, дожила до наших дней; спаивание народа успешно продолжается.
Военная реформа и международные дела
Во времена Павла I произошло закрепление за Россией Аляски благодаря созданию в 1799 году Российско-Американской компании. Удалось перейти от экспедиционного метода освоения Северной Америки к присутствию там российской администрации и к строительству постоянных поселений.
1801, январь. — Закрепление границ России в Закавказье, завершившее процесс добровольного вхождения Восточной Грузии в состав империи. Манифест об этом гласил:
«Царь Георгий Ираклиевич (Георгий XII, сын Ираклия II, заключившего в 1783 году договор с Екатериной II о российском протекторате над его владениями, — Авт.), видя приближающуюся кончину дней его, знатные чины и сам народ грузинский прибегли ныне к покрову Нашему, и не предвидя иного спасения от конечной гибели и покорения врагам их, просили чрез присланных полномочных о принятии областей Грузинскому Царству подвластных в непосредственное подданство Императорскому Всероссийскому Престолу. …Сим объявляем Императорским Нашим Словом, что по присоединении Царства Грузинского на вечные времена под Державу Нашу, не только предоставлены и в целости соблюдены будут. Нам любезноверным новым подданным Нашим Царства Грузинскаго и всех оному подвластных областей, все права, преимущества и собственность законно каждому принадлежащая, но что от сего времени каждое состояние народное вышеозначенных областей имеет пользоваться и всеми теми правами, вольностями, выгодами и преимуществами, каковыми древние подданные Российские по милости Наших Предков и Нашей наслаждаются под покровом Нашим…»
Законы эволюции толкали соседей России к соединению с нею… Это было в 1801 году, в конце правления Павла, а в его начале, как вспоминал канцлер А. Безбородко, и мысли не было о расширении страны:
«…теперь нет ни малейшей нужды России помышлять о распространении своих границ, поелику она и без того довольно уже и предовольно обширна; а потому и он [Павел] никак не намерен распространять свои границы, а удержать их верно постарается и обидеть себя никому не даст; и в сходствие того хочет он всё содержать на военной ноге, но при всём том жить в мире и спокойствии…»
Внешнеполитические успехи страны были обеспечены тем, что самые серьёзные реформы произведены были Павлом в военном деле. И вот, именно они вызвали самый большой поток выдумок и лжи о нём!
Безусловной его ошибкой считают, что, реорганизуя русскую армию, он взял в основу не гениальные принципы Суворова, а воинскую систему прусского короля Фридриха Великого. Но это не так! Чтобы реализовать на деле «принципы», надо иметь дисциплинированную армию. В том, что правила воинской дисциплины были позаимствованы в Европе, нет ничего плохого. А что до Суворова, то если Павел и не любил его, как человека, зато высоко ценил как полководца. Суворов получил титул князя Италийского, звание Генералиссимуса; Павел приказал войскам отдавать ему такие же почести, как императору, решил при жизни воздвигнуть ему памятник.
Что реформы надо проводить, и проводить быстро, императору стало ясно в первые же дни по вступлении на престол. В армии из 400-тысячного списочного состава не хватало как минимум 50 тысяч солдат, чьё содержание разворовывали полковые командиры; 3/4 офицерского корпуса существовало лишь на бумаге. Тяжко было с оружием: срок службы одного ружья фактически доходил до сорока лет; флот был вооружён пушками, отлитыми ещё при Петре I. В Петербурге при любом генерале числилось до сотни офицеров, а в полках ротами командовали прапорщики; Павел исключил из армии числившихся в ней, но не служивших офицеров. Офицеры-гвардейцы вели светскую жизнь, ходили во фраках, пропадали в театрах и на балах, а службу посещали от случая к случаю; Павел заставил их всех служить. Дисциплину и субординацию между ними давно уже сменили отношения, определяемые степенью знакомства и приятельства; Павел вывел их на плац и в присутствии солдат занимал шагистикой.
Зато солдаты относились к императору с любовью: на их глазах он приучал бездельников-гвардейцев к службе!
Вот почему гвардия невзлюбила императора: кончились тянувшиеся годами отпуска, прекратилась практика записи в гвардию с рождения, — гвардеец должен был из царедворца превратиться в военного. А вот что писал в своих мемуарах один из близких друзей великого князя Александра Павловича князь А. Чарторижский (Чарторыский):
«…Император хотел установить при дворе такие же порядки, как на парадах… Началась для всех, кто был близок ко Двору (для представителей дворянской элиты, — Авт.), жизнь, полная страха, вечной неуверенности. Над каждым тяготела возможность быть высланным или подвергнуться оскорбительным выговорам… Наступило нечто вроде эпохи террора».
Как видим, для этого князя подчинение государственному интересу было равнозначно тирании, а требование служить — террору.
Не случайно большинство свидетельств о «чудачествах» Павла I, о его недальновидности в сфере военного строительства исходило именно из гвардейской среды, а отнюдь не от армейских офицеров и тем более не от унтер-офицеров и рядовых. Ведь армейские офицеры стали быстрее продвигаться по службе, а любой младший офицер получил возможность требовать суда над своим командиром, рассчитывая на беспристрастное разбирательство.
Военную реформу Павел начал с отмены тяжелейшего рекрутского набора, объявленного Екатериной II незадолго до кончины. А. Т. Болотов, который за свои 95 лет пережил семерых монархов, а потому имел, что с чем сравнивать, вспоминал:
«Нельзя изобразить, какое приятное действие произвёл сей благодетельный указ во всём государстве, — и сколько слёз и вздохов благодарности испущено из очей и сердец многих миллионов обитателей России. Всё государство и все концы и пределы оного были им обрадованы и повсюду слышны были единые только пожелания всех благ новому государю…»
Император обратил серьёзное внимание на улучшение быта солдат. Он солдата уважал: «император никогда не оказывал несправедливости солдату и привязывал его к себе» (из записок графа Беннигсена). Постройкой казарм войска были избавлены от вредного влияния постоя. Были увеличены оклады, жалования, упорядочены пенсии. На солдат распространили практику награды орденами, а ведь при Екатерине их получали только старшие начальники и привилегированная часть офицерства.
Широко практиковавшиеся «вольные работы» солдат в интересах офицерства были строго запрещены, дабы не отвлекать войска от выполнения своих прямых задач.
Отец будущих декабристов М. Н. Муравьёв не раз говаривал сыновьям «о громадности переворота, совершившегося у нас со вступлением Павла I на престол, переворота, столь резкого, что его не поймут потомки».
А декабрист В. И. Штейнгель полагал, что его «кратковременное царствование вообще ожидает наблюдательного и беспристрастного историка, и тогда узнает свет, что оно было необходимо для блага и будущего величия России после роскошного царствования Екатерины II».
В целом военная реформа Павла, как и многое другое в его царствование, имела образцом опыт Петра I. Вновь, как и ровно столетие назад, обученные, обмундированные и вооружённые на иноземный манер «потешные полки» стали примером для армии, — только вместо преображенцев и семёновцев теперь это были гатчинцы. В мемуарах князя А. Чарторижского читаем:
«…гатчинская миниатюрная армия… должна была служить образцом для гвардейцев и всей русской армии …»
Гатчинцы муштровались по правилам сурового прусского военного устава, несли службу регулярно, подвергались наказанию за халатность, плохую выправку, неопрятность мундира и т. п. Теперь то же самое становилось уделом гвардейцев, — ясно, почему придворные шаркуны создавали о своём императоре и его реформах стереотипное представление, как о чём-то ужасном.
И этот стереотип не преодолён до сих пор!
Например, В. В. Лапин считает, что:
«Павел I, приступив к искоренению пороков русской армии, не смог отделить дельное от ложного. Боевая практика была несовместима с опереточным обмундированием, которое не выдерживало дождя и ночлега под открытым небом. Военно-балетные па, разучиваемые на плацу, не годились при отражении атак визжащих от ярости янычар, при штурме крепостных стен, в столкновениях с решительной французской пехотой. Павел вместе с водой выплеснул и ребёнка, — вместе с распущенностью, злоупотреблениями под топор царских приказов пошли и старательно выращиваемые Суворовым и Румянцевым лучшие военные качества русской армии екатерининской поры».
Но чудо-богатыри А. В. Суворова как раз в это время, совершив героический поход через Альпы, освобождали Италию от французских войск (в большинстве состоявших из наёмников-поляков), а моряки Ф. Ф. Ушакова, с боями пройдя воды шести морей, установили господство российского военно-морского флота в акватории всего Северного Средиземноморья!