«Я больше не люблю иметь секс с рядовыми морскими пехотинцами. Меня привлекают офицеры. Это скорее вопрос статуса, я думаю. Меня возбуждают люди, занимающие сильную позицию. К тому же офицеры, большинство из них, имеют этот типично мужественный облик.
3: Они отличаются сексуально от рядовых?
А: Они обычно лучше когда под низом. Они хорошо знают, что делать, и они больше входят в это — они поднимают задницу, если ты начинаешь немножко вытягивать. Они более активны, чем рядовые, которые под низом. Мне трудно рассуждать, почему; из-за опыта, наверное.
Был один офицер, не помню его имени. Кажется, это был майор. Очень клёвый. Мы пошли к нему домой. В постели он был — фантастика. А на следующее утро он начал играть религиозную музыку, гимны и всё такое» (Zeeland 1996: 78).
Так обстоит дело с различиями по классовой принадлежности, по национальности, по бросающимся в глаза физическим особенностям. Но и те, которые не сразу заметны, приобретают значение.
Некоторых притягивает татуировка. В интервью с Зилэндом татуированный моряк Энтони говорит:
«Я думаю, татуировки здорово сексуальны. Мне нравится, когда у парня татуировка. Это заводит меня, видеть ее, и мне нравится… лизать ее. (Смеется.)
3.: А как твои сексуальные партнеры реагировали на твою татуировку? Э.: Им это нравилось. И они тоже думали, что это сексуально или мужественно» (Zee-land 1995:20).
Люди, сексуально напряженные, любят татуировки и нередко наносят их на половые органы. Это индивидуальное отличие должно привлекать партнеров. Зилэнд, интервьюируя морских пехотинцев США, спросил одного из них, татуированного капрала Кита:
«З: Привлекают ли тебя татуировки других людей?
К: Да. Ну, это зависит от многого. Если они военные и имеют татуировки на руках — когда они в униформе это выглядит дерьмово» (Zeeland 1996: 32).
Поскольку мужчин вообще очень занимают гениталии и всё, что с ними связано, естественно, что различия гениталий сказываются особенно на привлекательности одного парня для другого, если у этого второго (хотя бы у него одного) есть гомосексуальные склонности. Прежде всего оцениваются различия по размеру полового члена. Но обычно привлекательностью обладает не всякая разница, а только превосходство по размеру. Просто зависть и восхищение внушают большие члены, и это побуждает исключить такие случаи из рассмотрения важности именно различий для сексуальной возбудимости и привлекательности. Иное дело форма члена. Опять же здесь нужно исключить те различия, которые обусловлены тем, что один из сопоставляемых членов имеет какие-либо уродства — искривлен, головка ненормально маленькая по сравнению со стволом или ненормально большая (ствол слишком тонок). Гомосексуалы способны любоваться членами, они оценивают члены мужчин с точки зрения эстетических качеств, и от них можно услышать совершенно непонятные для гетеросексуалов высказывания о том, что у кого-то «очень красивый член». В пределах же нормы различия членов по форме всё еще значительны.
Особое место в современном мире, особенно в мире гомосексуального общения, заняло различие обрезанных и необрезанных членов. Обрезание крайней плоти мальчикам делается по религиозным или гигиеническим соображениям, и это различие часто вносит расовое отчуждение и рознь. Стивен Спендер, приятель Ишервуда и Одена и тоже писатель, в автобиографическом романе «Храм» описывает поездку двух молодых приятелей, англичанина и немца, по Германии 20-х годов. Заночевали в отеле.
«Наутро они встали, нагишом подошли с двух сторон к умывальнику и, складывая чашечками ладони под кранами, принялись обливаться водой. Иоахим, который изучал в зеркале над умывальником свое лицо с его слегка пористой кожей, скосил взгляд, и Пол понял, что теперь он смотрит в зеркало на отражение его. Пола, тела».
Иоахим, оглядев Пола с ног до головы, сказал:
«— Да, кажется, у Вас с Эрнстом есть кое-что общее.
Страшно смутившись. Пол спросил:
— Что?
— Ну, я уверен, что ты и сам должен знать, — сказал Иоахим, не сводя с него глаз… Пол не мог больше стоять под этим взглядом. Весь дрожа, он сел на краешек своей кровати. Потом, попытавшись придать своему голосу равнодушно-бесстрастные нотки ученого, сказал:
— В Англии обрезание не значит, что ты еврей.
— Что же оно тогда значит?
— Ну, полагаю, что его делают по медицинским соображениям». Иоахим заявил:
«— … Ни одни немецкие родители не позволили бы сделать обрезание своему сыну.
— Почему?
— Потому что не захотели бы, чтобы школьные товарищи приняли его за еврея». Пол противопоставил этому сообщение, что в Англии обрезание делают богатые, а в семьях низших классов не делают. Сказав это прерывающимся голосом, «Пол хотел одеться, но испугался, что Иоахим подумает будто он скрывает общее их с Эрнстом увечье. Он подавил желание спрятать побагровевшее от смущения лицо в ладонях… Внезапно он с дрожью явственно осознал смысл тех примитивных обрядов, которые все еще разделяли целые народы… Под одеждой мужчины скрывали отметины, которые свидетельствовали о том, на чьей стороне они сражались в непрекращающихся тайных войнах между расами обрезанных и необрезанных» (Спендер 1999: 154–156).
Никто не ожидал, что это различие приобретет сексуальное значение, но оно приобрело. Раньше эта разница не так бросалась в глаза, потому что люди разных религиозных вероисповеданий и разных народов мало общались друг с другом, не говоря уж об интимном общении людей одного пола. А люди одного вероисповедания и одной нации не различались по этому признаку.
Обряд обрезания совершался у древних египтян, совершается у иудеев, у всех мусульман, у многих народов с первобытным образом жизни (папуасов, австралийцев, малайцев, африканцев, некоторых южно- и Центральноамериканских индейцев). Из христианских народов религия требует обрезания только у абиссинцев. Остальные христиане, так же как буддисты и конфуцианцы не имеют религиозных мотивов для обрезания. У верующих евреев обрезание делается на восьмой день жизни, является обязательным и рассматривается как завет Бога Аврааму и как отличие всех иудеев (избранного народа Божия) от неиудеев. У арабов и многих других народов обрезание делается в период полового созревания и рассматривается как необходимая подготовка к браку. У первобытных народов это обычно часть обрядов инициации, «обрядов перехода» из одного статуса (детей) в другой (воинов, созревших для брака).
Выдвигаются разные причины возникновения этого обычая (Кон 1988: 206–207). Одни ученые считают, что как часть инициации, мучительная операция должна проверить и укрепить мужество мальчика. Но ведь аналогичная операция делается и девочкам. Другие считают, что это жертва божеству — так нередко объясняют дело и сами первобытные народы. Однако очень странно, что столько народов избрало для принесения в жертву одну и ту же специфическую деталь, ничем для роли жертвы не лучшую, чем другие. Почему разные боги в разных концах земли единодушно нуждались именно в ней? И. С. Кон объясняет это так: поскольку мальчик должен стать мужчиной, повышенное внимание к его мужскому естеству оправдано. Но почему всё сводится к отрезанию крайней плоти, а не к нарезкам, наколкам, прижиганиям и т. п.? Третьи объясняли обрезание гигиеническими соображениями древних — стремлением заранее удалить деталь, порождающую иногда болезненные состояния (фимоз, загрязнение). Однако первобытные народы обычно придавали весьма невысокое значение гигиене и имели очень слабые представления о причинах заболеваний, не связывая их с антисанитарией.
Фрейд считал обрезание символической заменой кастрации, направленной на предотвращение инцеста и на сохранение сексуальных прав отца. Но вся обстановка инициации говорит о превращении мальчика в мужчину, а не о лишении его мужских качеств, хотя бы и символическом. Если его и переодевают у некоторых племен в женщину, то лишь в начальной стадии обряда, чтобы подчеркнуть по контрасту обретение мужских аксессуаров, а обрезание совершается именно как завершение превращения в мужчину. Некоторые антропологи считают, что крайнюю плоть первобытные люди рассматривали как женский рудимент, который необходимо удалить, чтобы превратить мальчика в мужчину. Но сын был связан с матерью пуповиной, а не членом. Маргарет Мид видела в обрезании символическое высвобождение мальчика из-под влияния матери и вступление его в мир мужчин. Но почему символом оказывается неизменно отрезание крайней плоти, а не, скажем, пряди волос?
Первобытная символика была обычно очень наглядной. У большей части тех народов, которые применяют обрезание, оно связано с подготовкой юноши к браку. Кроме того, несомненная параллель обрезания юношей с дефлорацией девушек, также связанной с подготовкой к брачному общению, позволяет предположить, что главная идея, приведшая к обычаю обрезания у многих народов, есть идея открывания полового члена — так же, как идея дефлорации (прободения плевы) — это идея открывания женского полового органа для члена жениха. Идея проста и лежит на поверхности: когда член закрыт крайней плотью, он годен только для мочеиспускания, и то не очень удобен для этого. Именно таков половой член у младенцев. С возрастом крайняя плоть растягивается и головка свободнее выходит из нее. Когда же член эрегирован и готов к половому акту, крайняя плоть сдвигается и у большинства головка приоткрывается или открывается полностью. Во время сношения головка члена должна быть обнажена.
У первобытных людей, склонных формализовать регулярности природных процессов и напрямую связывать физическое состояние человека с его способностями, естественно, напрашивалась идея помочь природе в открытии головки полового члена, сделав это к возрасту, когда по нормам полагалось вступать в брачные отношения, созрел на деле мальчик для этого или нет. Это формально, обрядово и организованно подготавливало юношу к сношениям с женщинами. Точно так же, как дефлорация подготавливала девушку к браку и должна была облегчить юноше доступ в женские гениталии. Вот почему в самых разных местах, у разных народов установился обычай обрезания.