— В лицо? — с ужасом переспрашивает кто-то. Дотрагиваюсь до своей — такой мягкой — щеки. Тонкая кожа, твердые кости… Лезвие не войдет глубоко.
— Какой кошмар!
Женщины громко обсуждают, каково было жертве. Почувствовала ли Морган боль сразу или только после того, как потекла кровь? Или, может, все произошло так быстро — один удар за другим, — что она не успела ничего толком ощутить, потому что была уже мертва.
Как врач, я знаю, что если лезвие задело важную артерию, то смерть Морган Бейнс оказалась милосердно быстрой. Но если нет, то смерть от кровопотери наступила значительно позже. И жертве стало больно, едва прошел шок. Ради ее же блага я надеюсь, что нападавший задел крупную артерию. Что Морган умерла быстро.
— Признаков насильственного проникновения в дом нет. Ни разбитых окон, ни взломанной двери.
— Возможно, Морган сама впустила убийцу.
— Может, она и не запирала дверь, — вставляет кто-то. — Может, она ждала его.
И они обсуждают, что, как известно, большинство жертв знакомы со своими убийцами.
Кто-то приводит статистику, доказывающую, что жертвами преступников редко становятся незнакомые люди:
— Ударить ножом в лицо… Похоже на личную месть.
Я вспоминаю бывшую Джеффри — Кортни. У нее были причины желать Морган смерти. Вспоминаю ее слова.
«Я не жалею о том, что сделала».
Что она имела в виду?
— Видимо, убийца знал, что Джеффри уехал по делам, — размышляет вслух одна из дам.
— Джеффри часто путешествует. Я слышала, он почти всегда в разъездах. То в Токио, то во Франкфурте, то в Торонто…
— Может, Морган встречалась с кем-то еще? Может, у нее был любовник.
Тут снова раздается недоверчивый голос:
— Все это только слухи. Сплетни.
Женщина явно упрекает остальных за то, что они распускают сплетни о покойной.
— Памела, — тут же отвечает чей-то несогласный, почти враждебный голос, — это совсем не слухи. Об этом говорили в новостях.
— Они говорили в новостях, что у Морган был любовник? — уточняет Памела.
— Ну… нет. Об этом речи не шло. Но они говорили, что ее зарезали ножом.
Интересно, знает ли все это Уилл?
— Да, они уверены, что именно ножом.
Меня начинает раздражать это местоимение. Кто эти всезнающие «они»?
— Нож — орудие убийства… Можете себе представить?
Женщина хватается за рукоятку столового ножа и угрожающе заносит его над головой, притворяясь, что колет тупым краем соседку. Остальные шикают на нее:
— Джеки, перестань. Что на тебя нашло? В конце концов, произошло убийство.
— Так и передавали в новостях, — продолжает Джеки. — Я просто привожу факты, уважаемые дамы. По заключению судмедэксперта, судя по форме и длине раны, это был обвалочный нож. Узкий и изогнутый, около шести дюймов в длину. Хотя это только версия, потому что убийца Морган не оставил его на месте преступления, а забрал и, вероятно, выбросил в море.
Сидя в кафе, я представляю себе те сердитые бурные волны, которые видела во время пробежки. И думаю о тех, кто изо дня в день ездит на пароме на материк и обратно. Под ними больше трех миль морской воды: более чем достаточно, чтобы спрятать там орудие убийства.
Паром предоставляет практически полную свободу действий. Почти все пассажиры так погружены в себя, что не обращают внимания на окружающих.
Атлантическое течение устремляется вдоль побережья вверх, в сторону Новой Шотландии, а оттуда — в Европу. Вряд ли нож выбросит на побережье штата Мэн, если убийца швырнул его в море.
Уходя, я оставляю кофе на том же месте. Я так и не притронулась к нему.
Камилла
Я всегда ненавидела океан, но каким-то чудом убедила себя последовать за ними на побережье. Потому что хотела быть рядом с Уиллом, куда бы он ни направился.
Я нашла место для ночлега — пустующий домик рядом с его жилищем. Домик оказался крошечным и жалким, со свисающими с мебели простынями, которые напоминали о призраках.
Я прошлась, осмотрела все внутри, посидела на чужих стульях и полежала на кроватях — совсем как Златовласка[33]. Одна кровать слишком велика, другая слишком мала, зато третья как раз впору.
Открыла и закрыла ящики комода. Внутри ничего интересного, только забытые вещи: носки, зубные нити, зубочистки… Повернула водопроводные краны — ничего. Воды там не было, в туалете — тоже. Шкафы и холодильник практически пустые — обнаружилась только коробка с пищевой содой. В домике стоял холод.
За время, проведенное там, я часто испытывала экзистенциальные кризисы. Сидела в домике, убивая время и спрашивая себя, зачем я это делаю. Я словно застряла во мраке. Появилось ощущение, что меня нет и не должно быть. Что мне лучше умереть. Размышляла о способах самоубийства — уже не в первый раз. Раньше я уже пыталась покончить с собой и преуспела бы, если бы мне не помешали. Новая попытка — лишь вопрос времени.
Иногда по ночам я выходила из домика, стояла на улице и наблюдала за Уиллом, глядя в его окна. Почти каждый вечер на крыльце загорался свет — маяк для отсутствующей Сэйди. Это выводило меня из себя. Он любил Сэйди больше, чем меня. Я ненавидела ее за это. Мысленно кричала на нее. Хотела убить, желала ей сдохнуть. Но в жизни все не так просто.
Я стояла на улице и смотрела, как из трубы в ночь вырывается дым — серый дым на фоне темно-синего неба. В доме горели огни. Из окна пробивался желтый свет, раздвинутые занавески составляли букву V.
Прямо идеальный дом с поздравительной открытки, черт его побери.
Как-то ночью я стояла и смотрела в это окно. На секунду закрыла глаза и представила себя не снаружи, а внутри. С ним. В воображении я ухватилась за его свитер. Он притянул меня за волосы и прижался своими губами к моим — необузданно и горячо. Вот он прикусил мне губу, и я ощутила привкус крови…
От фантазий меня пробудил рев двигателя. Я открыла глаза и увидела, как по улице, пыхтя, приближается машина. Паровозик, который смог[34].
Я отпрянула в сторону и спрыгнула в канаву, чтобы водитель не заметил меня в темноте. Автомобиль медленно проехал мимо. Сзади вырывались клубы дыма.
Думаю, я смогу. Я смогу.
Я наблюдала, как Уилл в комнате присел на корточки. В тот вечер на нем был серый джемпер с наполовину застегнутой молнией, джинсы и тапочки. Он играл со своим малышом, сидя на корточках посреди комнаты. Глупый ребенок улыбался. Такой счастливый, черт бы его побрал!
Уилл взял малыша за руку. Они дружно поднялись, подошли к окну и стояли там, вглядываясь в ночной мрак. Я их видела, а они меня — нет. Снаружи царила кромешная темнота, и комнату было видно особенно четко. Пламя в камине, ваза на каминной полке, картина на стене…
Они ждали возвращения Сэйди.
Я убеждала себя, что Уилл переехал на этот остров вовсе не потому, что пытался избавиться от меня. Просто ему некуда податься — подобно личинке, у которой нет другого выхода, кроме как превратиться в блоху.
Мимо проехала очередная машина, но на этот раз я не тронулась с места.
Я старалась не докучать им, но случались дни, когда я не могла устоять перед искушением. Оставила послание на стекле машины Сэйди. Села на ее капот и выкурила целую пачку сигарет, прежде чем какая-то старая ведьма попыталась втолковать мне, что здесь нельзя курить и мне следует пойти в другое место. Не люблю, когда мне указывают, что делать. Я ответила: «Это свободная страна. Я могу курить, где захочу». И обозвала ее склочницей и старой кошелкой. Старуха пригрозила настучать на меня.
Как-то раз, когда в доме никого не было, я проникла внутрь. Это оказалось несложно. Достаточно подольше понаблюдать — и вы узнаете пароли, ПИН-коды и прочее; они не меняются. И записаны они на всяких бумажках, которые потом выбрасывают в мусор. Чья-нибудь дата рождения, последние четыре цифры номера социального страхования в налоговой декларации, квитанция об оплате…
Спрятавшись, я следила за отъезжающим автомобилем Уилла. Когда он скрылся из виду, подошла к гаражу и стала набирать на замке код. Угадала с третьей попытки.
В гараже отперла дверь, ведущую в дом, повернула ручку и вошла.
Собаки даже не гавкнули, лишь подбежали, понюхали и лизнули ладонь. Я погладила их по голове, скомандовала «лежать», и они легли. Тоже мне сторожевые псы…
Затем разулась и первым делом обошла кухню, осмотрев и перетрогав почти все. Я проголодалась. В холодильнике нашла, чем перекусить, и уселась за стол.
Я сделала вид, что это мой дом. Закинула ноги на соседний стул, взяла старый номер газеты и какое-то время сидела, жуя и читая заголовки устаревших новостей.
Затем посмотрела на другой конец стола и представила, что Уилл ест вместе со мной. Что я не одна.
— Как прошел день? — спросила я Уилла, но не успел он ответить, как зазвонил телефон. Так неожиданно… Я вздрогнула, соскочила со стула и побежала ответить на звонок. Неприятно, что кто-то прервал наш с Уиллом совместный обед.
Я сняла трубку с рычага и прижала к уху:
— Алло?
Телефон старинный, дисковый. Такими никто уже не пользуется.
— Миссис Фоуст? — раздался бодрый мужской голос.
— Да, — не колеблясь ответила я, прислонившись к краю стола и ухмыляясь. — Сэйди Фоуст слушает.
Это был человек из телевизионной компании — звонил узнать, не хотим ли мы обновить наш пакет каналов. Его голос звучал убедительно и дружелюбно. Он задавал вопросы, обращаясь ко мне по имени. Ну, не совсем по моему имени, но тем не менее…
— Устраивает ли вас текущий набор каналов, миссис Фоуст? Вы довольны разнообразием?
Я ответила, что недовольна. Что мне не хватает разнообразия.
— Миссис Фоуст, вы когда-нибудь задумывались о популярных каналах премиум-класса? Или, может быть, ваш муж интересуется MLB Network?[35]