Что говорил Климанов о себе? Что он вел скучную жизнь чиновника в мэрии. Чиновник в мэрии… Именно в мэрии представители бизнеса решают множество вопросов, получают необходимые разрешения и согласования. Есть такое забавное словечко «взяткоемкость», так вот, взяткоемкость деятельности чиновников в мэрии высока необыкновенно. И сейчас, и в девяностые годы. Климанов не зарывался, брал не много, а выполнял на совесть, помогал не только в том, что касалось его непосредственных полномочий, но и в других вопросах, которые нужно было «разруливать» с представителями криминала. Ведь у него был Дима Щетинин, друг детства, вместе с которым они отирались возле опытного вора Мытаря, шестерили на бывшего уголовника и брали у него уроки мастерства. Диме уроки впрок не пошли, ничему он не научился и направился по пути грабежа и разбоя. А вот Володенька достиг подлинных вершин. Может быть, даже учителя своего превзошел. Зачем он вскрывал квартиры в Черемушках? Сдавал экзамен Мытарю? Не годится, это происходило в 1987 году, Мытарь к тому времени уже умер, так сказал дядя Назар. Значит, не экзамен. Тогда что? Или все-таки экзамен, который добросовестный и тщательный Володенька сдавал самому себе? Проверял себя? Тоже как-то глупо выглядит. Чтобы проверить себя, достаточно «сработать» замок, убедиться, что дверь открывается, и можно уходить. Для чего розы, тортики, денежки? Раннее проявление креативного начала, которое в зрелом возрасте реализовалось в виде придумывания сюжетов для романов? Может быть, может быть…
Итак, в августе 1998 года Виталий Горевой теряет доверенного помощника, выполнявшего роль буфера между бизнесом и бандитами. Решая очередные вопросы с давно прикормленным чиновником Климановым, Виталий Владимирович сетует на невосполнимую потерю, Владимир Юрьевич обещает посодействовать, подумать, чем можно помочь. Другу Диме давно пора расти, перестать отмывать бандитские деньги, становиться уважаемым человеком, солидным. Авторитетность неприкрытого криминала выходила из моды, «в тренде» становились светскость, приемы, смокинги, частные школы за границей для детей. А для этого следовало как минимум перестать заниматься тем, за что можно быстро и безусловно присесть, и переключиться на «белую» или хотя бы «серую» деятельность.
Фирма у Горевого серьезная, без предварительной проверки и гарантий надежности он нового человека к себе не приблизит. Прошлые судимости за грабеж и разбой – святое дело, куда ж без них? Иначе нужными связями не обзаведешься, авторитета иметь не будешь. Человек, не имеющий судимостей и, как следствие, обширных знакомств в криминальном мире, на такой должности не нужен. Но риск загреметь на нары прямо сейчас по обвинению в групповом убийстве двух и более лиц – совсем другое дело. Человека, таскающего на плечах груз подобного риска, не то что взыскательный Горевой – вообще никто не возьмет.
Вот почему Дмитрий Щетинин в конце лета 1998 года так озаботился тем, чтобы убийство семьи Даниловых пролетело мимо него. Да, пока что трупы не обнаружены, и самих Даниловых никто не ищет, но… а вдруг? Искать-то все равно начнут рано или поздно, это он понимал. И первым делом начнут задавать вопросы Андрюхе Сокольникову, их соседу по квартире. А Андрюха ненадежен, глуповат, может дать слабину. И не видать Щетинину теплого сладкого места под крылышком у богатея Горевого да под негласной опекой старого друга Климанова. Такой шанс, как место у Виталия Горевого, выпадает раз в жизни, упускать никак нельзя.
И Щетинин делает все возможное, чтобы минимизировать риски. Для этого нужно уговорить Андрея пойти с повинной и взять все на себя, тогда больше никого искать не будут, трупы выкопают, Сокольникова закроют «на долгие года», а Дмитрий Щетинин с легким сердцем займет дорогое офисное кресло в кабинете с видом на Москву-реку. Обзаведется жильем за городом, женится, дети пойдут. Заживет, как на картинке из кино.
Покровители из ФСБ помогли выкрутиться. Знали они о том, что Щетинин совершил убийство? Скорее всего, нет. Для них он был просто свидетелем, человеком, который оказался близко знаком с преступником, поэтому должен быть допрошен следствием. Они сами внедрили Дмитрия в группировку, он работал на них, и разве парень виноват в том, что кто-то из членов этой группировки убил своих соседей по коммуналке? Хороший парень, полезный, надо помочь. Только нужно сделать так, чтобы допрашивали его поверхностно, глубоко не копали и очевидных ляпов не замечали, а то, не ровен час, вылезет его негласное сотрудничество. Следователи, конечно, и сами всё поймут, как только указание сверху получат, но на то они и следователи, чтобы понимать и молчать. А вот адвокаты… И публика в зале судебного заседания… И сам Сокольников… Одним словом, выполним формальности аккуратно, по-быстрому – и концы в воду.
Интересно, Климанов знал о побочной деятельности своего друга детства? Наверняка сегодня уже знает, а вот двадцать лет назад – непонятно. Но не суть важно.
Кто придумал комбинацию с Сокольниковым? Сам Щетинин? Кураторы из ФСБ подсказали? Или креативный Владимир Юрьевич надоумил?
Идея была, в общем-то, здравая. Дело откроют – дело закроют, торпеда мимо прошла. Сокольников реально участвовал в убийстве, вот и пусть посидит за содеянное, совесть Щетинина спокойна, невиновный на зону не отправится. Только нужно торопиться, пока Горевой не нашел кого-нибудь другого для замещения освободившейся вакансии. Бизнесмен согласился подождать, пока рекомендованный и расхваленный Климановым кандидат уладит дела на прежнем месте работы. Но недолго. Сколько времени было у Щетинина на решение вопроса? Два-три месяца, вряд ли больше.
И Щетинин уговорил Сокольникова. Но как? Сказал правду? Взывал к дружеской помощи? Выдал хорошо слепленную ложь?
В чем состояла приманка? И почему Андрей Сокольников на нее повелся?
Петр слушал Каменскую и не мог поверить, что это правда. Ну как же так? Владимир Юрьевич, которого он знал еще с тех пор, как крутил роман с Ксюшей! Ну да, противный зануда, который все время пытался учить жизни, читал мораль и не скрывал своего насмешливого отношения к Петру, Ксюше и их друзьям-ровесникам, но чтобы такое… Получается, что и розы для Кати Волохиной – это тоже он, Климм? Но для чего?
– Анастасия Павловна, я ничего не понимаю, – в отчаянии произнес Петр. – Как это может быть?
– Может быть все, что угодно, – невозмутимо ответила вобла. – Даже такое, что представить трудно. Человек многогранен и малопредсказуем. Меня сейчас не интересуют вопросы вашей веры, мне важно понимать, укладываются ли в эту версию известные нам факты.
– Но на основе этих фактов можно же придумать и другую историю, верно?
– Само собой. Для этого плакатик и висит. Придумывайте. У вас полная свобода мысли.
– А вы сами, значит, другие варианты рассматривать не собираетесь? Уверены в своей правоте?
– Ни в чем я не уверена, Петя, кроме одного: я накосячила. И мне сейчас придется напрягать людей, чтобы они исправляли мои ошибки. Это нехорошо, но иначе не получается.
Они так и сидели на веранде кафе «У дяди Федора», и Петр терялся перед необъяснимой логикой Каменской. Если она считает, что наделала ошибок, то почему сидит за столом вместо того, чтобы скорее бежать исправлять допущенные промахи? А вобла никуда, судя по всему, не торопится, пишет какие-то сообщения в мессенджерах, коротко разговаривает по телефону, заказывает еще и еще кофе и беспрерывно курит. И опять ничего не объясняет. Достало уже! Он платит деньги за то, чтобы получать знания и навыки, а не за то, чтобы сидеть «за болванчика».
Вероятно, Петр не справился с лицом, потому что вобла вдруг внимательно посмотрела на него и сказала:
– Не злитесь. В течение пяти минут я получу информацию, передам кому следует и тогда скажу, что происходит и что мы с вами будем делать.
– Какую информацию? – нетерпеливо спросил он, с отвращением чувствуя, как начинают предательски пылать щеки.
– Адреса Климанова. Домашний и адрес дачи. Мало ли где он может оказаться завтра.
– Почему завтра?
– Потому что сегодня вряд ли. Ну, если только уже ближе к ночи. Алина поговорит с Горевым, расскажет ему об идейных убеждениях Щетинина. Горевой, как мы уже знаем, скор на расправу, так что особо тянуть не станет. Если время будет не позднее – разберется со Щетининым сразу, если нет, то завтра прямо с утра. Что будет делать Щетинин, когда шеф велит ему собирать свое барахло и выметаться из офиса компании?
– Домой поедет, – предположил Петр. – С вещами.
– Нет, Петя, он помчится к Климанову.
– Почему к Климанову? – не понял он.
– Потому что Климанов его сдал. Одна из моих ошибок – книга Климма. Если бы я сообразила раньше, что к чему, я взяла бы другую книгу. Но я не сообразила. Щетинин, конечно же, спросит Горевого, откуда информация, и Горевой, ничтоже сумняшеся, ответит, что приходила некая дамочка, которая пишет тексты для бренда «Владимир Климм». Щетинин, конечно, не нобелевский лауреат, но два и два сложить как-нибудь сумеет. А поскольку человек он незатейливый, то получится у него не пять и не шесть целых три десятых, а именно четыре. О господи, – вдруг простонала Каменская, – как же я ненавижу случайные совпадения! Даже случайное попадание в цель приводит меня в бешенство. Я рассчитывала на то, что Щетинин после разборок с шефом кинется выяснять отношения с манипулятором. Манипулятор поймет, что цель достигнута, успокоится и не будет больше дергать ни вас, ни меня. Я совершенно не собиралась вникать, что это была за цель и почему манипулятор решил подгадить Щетинину. Ну, решил – и решил, это их внутренние терки, меня они не касаются. Я по глупости исходила из того, что манипулятор хочет обнародовать только причастность Щетинина к неонацизму и просто использовал для этого дело Сокольникова, чтобы привлечь внимание к конкретному персонажу, а о причастности к убийству даже не догадывался. Это еще одна из моих ошибок. Теперь я понимаю, что заблуждалась. Манипулятор в курсе ситуации с убийствами. Возможно даже, принимал в ней активное участие.