[388]. Ближе к истине, на наш взгляд, был покойный А. И. Добкин, полагавший, что «эмигрантское руководство БРП пыталось представить стихийную активность белорусских национальных отрядов (так называемых „Дружин Зеленого Дуба“) и остатков организаций Савинкова и Булак-Балаховича как направляемую из единого центра в Берлине, а когда эта активность была подавлена ОГПУ — занялось прямой фальсификацией»[389].
Обоих исследователей поражало, как при явных преувеличениях и несообразностях, содержавшихся в информации о деятельности Братства, Брату № 1 (а все члены строго законспирированной БРП носили порядковые номера), редактору и основному автору «Русской Правды» С. А. Соколову-Кречетову удавалось заручиться поддержкой известных эмигрантских политиков и общественных деятелей и получать на протяжении десяти лет довольно приличное финансирование из различных источников. Многие участники предприятий Соколова были склонны задним числом объяснять его фантастические построения болезнью — опухолью мозга. Этим же А. В. Амфитеатров (чью интерпретацию событий Добкин считал самой продуктивной) объяснял и маниакально фантастическую убедительность Соколова, «которая заставляла верить ему нас, морочимых, вопреки возникавшим сомнениям». «Совершенно ясно выявляется, что во главе БРП много лет стоял и судьбами его руководил психопат, одержимый лукавейшим недугом — fobie raisonnante. […] резонирующий маньяк — прежде всех других — убеждает в реальности своей мысли самого себя, и отсюда истекает изумительно твердая последовательность его „перманентных“ галлюцинаций и его способность к их псевдологическому развитию»[390].
Объяснение удобное, но малоубедительное. Трудно предположить, во-первых, что Соколов жил с опухолью мозга столь длительное время, во-вторых, его деятельность и многочисленные письма (один Амфитеатров получил их около двухсот) свидетельствуют скорее о полной нормальности их автора.
Братство Русской Правды, на мой взгляд, на самом деле было одним из наиболее успешных (учитывая необычные условия) и длительных литературных проектов издателя «Стихов о Прекрасной Даме». Что мы и попытаемся показать, опираясь в значительной степени на новые архивные материалы.
Сергей Алексеевич Соколов (литературный псевдоним Сергей Кречетов) (1878–1936) в особом представлении не нуждается. Поэт-символист «второго ряда», основатель и владелец издательства «Гриф», один из основателей журнала «Золотое руно», издатель «Стихов о Прекрасной Даме» Блока[391], книг Бальмонта, Андрея Белого, Сологуба, Ходасевича, Иннокентия Анненского, Волошина…[392]
В литературе почти не обращалось внимания на деловую сметку и хватку Соколова. Юрист по образованию, присяжный поверенный округа Московской судебной палаты, за несколько лет до начала Первой мировой войны он оставил адвокатуру и «избрал себе деятельность по проведению железнодорожных концессий и постройке новых железных дорог. Состоял секретарем и участником различных банковских синдикатов и учредительских групп по разным железнодорожным проектам. Перед войной был директором правления Копорской железной дороги». К тому же Соколов управлял принадлежавшим ему совместно с братом имением Малаховка по Казанской железной дороге[393].
«Имел дар, — свидетельствовал Андрей Белый, — был — делец, достающий деньгу для издательства и перекидывающий с руки на руку, точно брелоки, журналы: „Искусство“, „Руно“, „Перевал“ — были сфабрикованы им, как и издательство „Гриф“; и — провалены им, как и „Гриф“»[394]. Относительно провала «Грифа» Адрей Белый, относившийся к Соколову весьма недружелюбно, явно преувеличил: издательство достаточно успешно работало с 1903 года до начала Первой мировой войны (формально прекратило свою деятельность в 1915 году).
Когда началась война, Соколов, прапорщик запаса полевой легкой артиллерии, несмотря на освобождение от службы, которое ему давала должность директора железной дороги, пошел на фронт добровольцем. Он принимал участие в боях в Восточной Пруссии; был произведен в поручики, награжден орденами св. Анны «за храбрость» и Станислава 3‐й степени. В трагическом для русской армии сражении в Августовских лесах был ранен в голову, попал в плен, где находился три с половиной года. В августе 1918 года вернулся в Москву, откуда пробрался на Юг, в Крым. Состоял одно время секретарем правления Таврического банка в Ялте. Затем перебрался в Ростов-на-Дону. С весны 1919‐го по март 1920 года Соколов служил в Отделе пропаганды Вооруженных сил Юга России, в котором заведовал Литературно-политическим пресс-бюро; опубликовал за это время полсотни антибольшевистских статей, редактировал, совместно с Е. Е. Лансере, единственный литературно-художественный журнал, выходивший на территории, контролируемой белыми, — «Орфей»[395].
Тогда же Соколов написал в простонародном стиле несколько агитационных антибольшевистских брошюр, пользовавшихся, по его словам, популярностью и несколько раз переиздававшихся. Приведем образец его агитационного творчества этого времени, фрагмент брошюры «Обманутым братьям в красные окопы»:
Напугали мы крепко ленинскую свору.
Ей русский дух хуже всякого мору.
Знают, что ждет их веревка за проклятое дело, —
Чует кошка, чье мясо съела!
Заметались большевистские баре,
Нехристи-комиссары,
Что привыкли обирать народ до последнего рублика.
Загалдели: «спасайте Советскую Республику».
Вот и спасают воровскую свою махинацию;
Объявили всеобщую мобилизацию:
«Добром не хочешь, силой возьмем,
Плетью — так плетью, штыком — так штыком.
Ступай-ка, мужицкая темная рать,
За Лейбу Троцкого помирать,
За красное знамя!
Вперед, товарищи! А мы за вами».
Хороши товарищи, нечего сказать!
Они пьют да грабят, а вам умирать.
Эх, братья-крестьяне, раскиньте мозгами,
Кто вас ведет и кто правит вами?
Кто вас так скрутил, что ложись да помри?
И откуда взялись ваши новые цари?[396]
Далее Соколов писал о том, что большевики насланы Германией, и намекал на «инородческий» характер русской революции, упоминая латышей и китайцев; налицо был и традиционный «Лейба» Троцкий, хотя Ленину досталось гораздо больше. Соколов рассчитывал воздействовать на религиозные чувства красноармейцев:
Кто они, судите по тому примеру,
Что они гонят Христову веру;
Ту веру, в которой наши деды рождались.
Которой святые угодники спасались;
Ту веру, в которой защиту и покров
Находили мы, русские, во веки веков.
Задумали, окаянные, ни мало ни много,
Отнявши свободу, отнять и Бога.
Только стой!
Руки долой!
От Вас мы видали разные виды,
Но этой последней обиды
Ни от кого не снесет
Крещеный народ.
Подходит грозное время!
Пол-России уже сбросило бремя
Большевистского стада, что люд трудовой угнетало.
Пол-России восстало![397]
«Крещеный народ», однако же, снес все, а Соколов весной 1920 года через Константинополь уехал в Париж. Заметим, что его стихотворные агитационные брошюрки времен Освага явились прямыми предшественницами «Русской Правды».
В Париже Соколов устроился вполне неплохо; около года он состоял «негласным доверенным политическим корреспондентом Главнокомандования (ген. Врангеля), сообщая туда доклады о парижских настроениях и кознях против Русской армии. Одновременно год с лишним состоял секретарем правления „Русско-Французского акционерного общества“, созданного на средства Главнокомандования в виде частного предприятия для снабжения Армии и населения Крыма»[398].
Весной 1922 года Соколов перебрался в Берлин, где стал директором основанного на средства герцога Г. Н. Лейхтенбергского издательства «Медный всадник». По-видимому, тогда же, летом 1922 года, было учреждено БРП; его отцами-основателями были Соколов, герцог Лейхтенбергский и генерал П. Н. Краснов. Первые два года, по словам Соколова, «оно было лишь чисто пропагандным начинанием на Россию, ведомым очень небольшой группой, где на одних ложилась литерат[урная] часть, на других — техника распространения[399]. В той фазе это дело, ведомое на месте его выполнения автономно, финансировалось из высших „белых“ наших источников»[400]. Высшие источники — означало Врангель.
Впоследствии Краснов издал несколько своих романов в «Медном всаднике». Соколов, называя герцога Лейхтенбергского и Краснова своими друзьями, видимо, не преувеличивал.
Два года спустя финансирование «Русской Правды» было Врангелем прекращено «за сокращением бюджета». К тому времени, то есть к лету 1924 года, у Врангеля кончились деньги, вырученные от продажи закладов Петроградской ссудной (серебряной) казны, ему не на что было содержать остатки вывезенной некогда из Крыма Русской армии, и неудивительно, что ассигнования на «Русскую Правду» были прекращены. Четыре месяца спустя «в дело вступила новая группа, взявшая его в руки и поставившая себе целью из чисто пропагандного журнала РП развернуть из накопившегося людского „сочувственного“ материала уже настоящую организацию не только с пропагандными, но и с активистскими целями»[401]