Вы, Братья Русской Правды, собрались на восстание против красной власти, открыто враждебной Христу и тайно руководимой его врагами — иудеями: — не теми иудеями, которые верят Святой Библии Ветхого Завета и молятся Единому Богу, но евреям, не верящим ни во что, кроме денег и своих честолюбивых замыслов о всемирном господстве. Вы идете на защиту Христовой веры и во имя будущей Православной Царской России.
Такое святое начинание Церковь всегда благославляла в нарочитых молитвах, так как она научена еще каноническим Посланием Святого Афанасия Великого, что убивать на праведной войне не грешно, ибо сие творится не по ненависти, не по личному самоуправству, а по ревности о спасении Отечества и Церкви Божией. Церковь же Божию наши красные враги ненавидят более всего. Они и не подумали бы губить нашего Отечества и отдавать его под жестокую власть безбожников и инородцев, если бы наша Русь не была Святая, если бы она не была православная.
Не жалейте же своих жизней, за Веру, Царя и Отечество! Знаю, что и за это мое послание мне грозит скорая смерть. Однако не могу даже вменить себе в похвалу своей решительности ободрять вас на подвиг, ибо я старик и уже потому жизнь мне не мила, а при виде разорения святынь наших и торжества жестокости и разврата — даже и тягостна.
Вас же, молодых, да укрепит Господь мужественно подвизаться за Святую веру и за Россию! Вам рано искать себе смерти, но постыдно было бы от нее скрываться. В час же смертельной опасности призывайте Святую Великомученицу Варвару и Святителя Николая[433].
В. Л. Бурцев, по предложению Верховного Круга БРП «вступив в личное общение» с некоторыми его членами и ознакомившись с необходимыми документами, освещавшими деятельность Братства, сделал официальное заявление, датированное 27 декабря 1927 года:
1. Все члены Верховного Круга БРП есть русские общественные и политические деятели, пользующиеся полным доверием в русских антибольшевицких кругах.
2. За последние годы БРП развило в разных местностях России энергичную революционную борьбу против большевиков.
Настоящее заявление, — оговаривался престарелый демократ, я делаю единственно в интересах истины, совершенно оставляя в стороне всякую возможную оценку как политического облика органа БРП, журнала «Русская Правда», так и самых способов революционной работы БРП в России[434].
Немало неприятностей доставил «Грифу» выпущенный им же «в полет» «атаман Кречет». Публикация в «Возрождении» записок «Кречета», так же как и террористические хроники, печатавшиеся в каждом номере «Русской Правды», вызвали дружную атаку эмигрантской печати. На Братство обрушились С. П. Мельгунов[435] и П. Б. Струве[436]; да и сам редактор «Возрождения» Ю. Ф. Семенов опубликовал осторожную статью[437], в которой ясно давал понять, что неплохо было бы получить доказательства существования славного атамана.
«Записки Атамана Кречета несомненно не подлинное описание партизанских действий, а роман, основанный может быть на действиях какого-либо небольшого партизанского отряда, давно уже ликвидированного», — писал Врангелю Шатилов. Считая «возглавителей Братства» «вполне благонадежными людьми», бывший начальник штаба Русской армии тем не менее полагал, что они «решились на блефирование своей организации. В таком серьезном деле, я считаю, что никакой обман недопустим, даже имеющий благую цель расширения своей деятельности на благо общему делу. Во всяком случае основывать активную работу на деятельности этой организации было бы ошибочным»[438].
Соколов (естественно, за подписью Брата № 1) отправил Семенову письмо, в котором заверял, что «если бы мы были, как это уверяют наши враги, только „мифической“, „несуществующей“ и, скажем просто „фиктивной“ организацией, то, конечно, нам оставалось бы только сидеть смирно и молчать. Но так как мы совершенно чисты перед Богом и совестью и действительно, а не на словах, делаем то дело, о котором говорим, то правды бояться нам нечего и правда за нас»[439].
По словам Соколова, атаман Кречет находился «по сю сторону границы», однако выполнить скрытое желание редактора «Возрождения» и «предъявить» его в Париже Брат № 1 считал невозможным по конспиративным соображениям. Он предложил Семенову другой вариант — отправить на встречу с Кречетом «своего вполне ОТВЕТСТВЕННОГО корреспондента и представителя». Соколов доверительно сообщал, что страной пребывания Кречета является Польша, и тут же стращал своего корреспондента возможными опасностями подобной поездки, ибо поляки ведут себя «необычайно угодливо» по отношению к красным и недавно выдали им «с польской территории отступивших туда 36 человек наших дружинников», а приехавшее из Парижа новое лицо, вероятно, с беженским паспортом, привлечет внимание польских спецслужб.
Второе предложение Соколова носило более радикальный характер. Он изъявил готовность открыть имена руководителей Верховного круга БРП особо доверенному лицу, «эксперту». И сам же предложил кандидатуру А. В. Амфитеатрова. Ему мы «верим, как в смысле его беспристрастности, так и в смысле его способности после не подвести все дело ненужной болтовней „по секрету“. Не представляем себе возражений и с Вашей стороны, ибо это один из Ваших наиболее ценных и верных сотрудников». Финансировать поездку Амфитеатрова, полагал Брат № 1, должно «Возрождение»; он еще раз «доверился» Семенову, сообщив, что ехать придется в Германию[440].
В этом же послании Соколов попытался как-то сгладить один из самых грубых промахов в пропагандистской кампании БРП, а именно — попытку приписать себе организацию взрыва в партийном клубе на Мойке в Ленинграде, осуществленном людьми А. П. Кутепова в июне 1927 года. Теперь он уверял, что в хронике РП за май — июнь о «петербургском взрыве» говорилось как о выполненном «неизвестными русскими людьми», сообщая тут же для «личного сведения» Семенова, что «фактический выполнитель» взрыва, позднее убитый Петерс, «был также член БРП, лишь индивидуально принявший участие в предприятии иной организации». Убитый в перестрелке с красноармейцами 23 июня 1927 года кутеповец Ю. Петерс (Н. Н. Вознесенский) никакого отношения к взрыву на Мойке, так же как к Братству Русской Правды, не имел. Но оспорить версию Соколова, понятное дело, не мог.
На самом же деле, уверял Брат № 1, членами БРП был осуществлен другой взрыв, 24 июля, о котором упоминалось и в сводке Братства, и в статье Амфитеатрова в «Возрождении»[441].
Этот последний взрыв был замолчан красными газетами (вероятно, потому, что не удалось никого схватить) и только в СПБ газетах появился ряд траурных объявлений о гибели разных товарищей «на службе пролетариату». В заграничную печать об этом проникли лишь смутные слухи. В частности в «Возрождении» от 30 июля помещена заметка агентства Балтэвксин о взрыве в СПБ во время коммунистического заседания. Об этом взрыве мы в свое время получили лишь короткое сообщение по линии связи от нашей СПБ группы, где обещались детали. В таком виде мы и поместили это в сводке. После этого связь прервалась и мы все еще не имеем сведений о членах той группы. То ли погибли, то ли скрываются[442].
Нетрудно догадаться, что заметка в «Возрождении» и послужила тем «гвоздем», на который «Гриф» повесил очередное сообщение о подвигах братчиков.
Амфитеатров в Германию не поехал, да и вообще никогда лично с Соколовым так и не встретился. Однако вскоре он получил более полную информацию и стал верным адептом Братства. Теперь Соколов подписывался собственным именем, не признаваясь, впрочем, что Брат № 1 — это он.
Начало «романа» выглядело следующим образом: Амфитеатров отозвался на присланные ему номера «Русской Правды» и получил в свою очередь предложение «руки и сердца» от Брата № 1. Письмо содержало весь необходимый антураж: девиз «Коммунизм умрет, Россия не умрет», местопребывание отправителя было обозначено как «Место очередного пребывания Верховного Круга Братства Русской Правды». Брат № 1 жаловался на недостаток времени, «всецело отданного на наши Братские дела», не позволившие ему в срок отозваться на письма Амфитеатрова. «Времени мало и теперь. Однако, мне все же хочется написать Вам, и я пошлю письмо из того места при Советской границе, где я в данную минуту нахожусь, с верной оказией, которая опустит его во избежание цензуры почтовой, особенно любопытной в „молодых“ государствах, в Германии, поближе к Вашим краям»[443]. Таким образом снималось противоречие между пребыванием неутомимого борца с коммунизмом около советской границы и германским почтовым штемпелем.
«Вы нам нужны, — писал Брат № 1, — ибо Вы самый подходящий человек для выступления в нашу защиту. Думаю, что и Ваша совесть подскажет Вам тоже. „Не людям служим, Богу и Родине служим“. Таково наше правило. Верим, что таково будет и Ваше».
Судя по контексту, Амфитеатрова смутило обилие юдофобских лозунгов на страницах «Русской Правды». Соколов разъяснял:
Для нас Россия — выше всего и в нашей работе мы идем по линии наименьшего сопротивления, как то должен подсказать всякому политику простой холодный разум. Отбрасывая в сторону всякие глупые крайне-правые выдумки о «тайном кагале еврейских мудрецов» и о «всемирном жидомасонстве», которые якобы, как на шахматной доске, разыграли Русскую революцию, где мы все были неповинны, как барашки (выдумки, объясняемые всего более простою невежественностью и недостатком образования), мы однако же видим себя стоящими пред лицом того несомненного факта, что Русская революция, если и не была разыграна Еврейством, то была стремительно подхвачена и захвачена Еврейством в такой мере, что очень скоро весь красный аппарат и правления государством, и правления партией оказался в еврейск