Амфитеатров почитал за лучшее считать череду скандалов, сопровождавшую деятельность БРП с конца 1920‐х годов, «сетями большевистской провокации». Он писал:
И, к сожалению, в сети провокации, пытавшейся разрушить БРП, попались тогда несколько деятелей, несомненно честных и даже энергичных, склонных к непосредственной активности, но страдающих русским пороком ревности ко всякому, кто «смеет делать то же самое дело, что я», в особенности, если он «делает лучше, чем я», — и, отсюда, одержимых жестоким упрямством предубеждения.
Теперь это, кажется, миновало, но все-таки если БРП существует и неутомимо действует, то эмиграция, за малым исключением нескольких крупных имен, была ему не помощницей, а тормозом[455].
Амфитеатров и не подозревал, какие сюрпризы преподнесут его подзащитные в недалеком будущем.
Кроме Амфитеатрова, с присущим ему энтузиазмом отстаивавшего БРП от супостатов вроде Струве и Мельгунова, в поддержку БРП публично продолжали выступать митрополит Антоний (Храповицкий), генералы П. Н. Краснов и Д. Л. Хорват, довольно странно выглядевший в подобной компании В. Л. Бурцев. Митрополит Антоний писал:
Властию, данною мне от Бога, благославляю всякое оружие, против красной сатанинской власти подымаемое, и отпускаю грехи всем, кто в рядах повстанческих дружин или одиноким народным мстителем сложит голову за Русское и Христово дело.
Первее же всего благославляю всякое оружие и боевую работу всенародного Братства Русской Правды, которое уже немало лет словом и делом ведет упорную борьбу против красного сатаны во имя Бога и России. Милость Господня да почиет над каждым, кто вступит в Братские ряды, либо придет на помощь Братству[456].
«Близко наблюдая в течение многих лет работу для спасения России различных обществ, союзов и организаций, я убедился в том, что систематически, неуклонно и настойчиво ведет активную работу против коммунистов только Братство Русской Правды, на кровь отвечающее кровью, на разгром отвечающее соответствующим разгромом советских учреждений», — удостоверял генерал Краснов. И заключал: «Я стараюсь всячески помогать Братству и к тому же призываю всех русских людей»[457].
Другой авторитетный деятель антибольшевистского движения, генерал Д. Л. Хорват, в прошлом управляющий КВЖД, был более сдержан, но не менее определенен: «Я с большой симпатией отношусь к Братству Русской Правды и его самоотверженной борьбе с коммунистами, а лозунги Братства считаю наиболее жизненными и приемлемыми, как для эмиграции, так и для широких слоев населения Советской России»[458].
Краснов помог Братству, выпустив в 1928 году роман «Белая Свитка» с посвящением БРП. В предисловии от издательства говорилось, что роман является «началом нового цикла, имя которому „От Красного Знамени к Двуглавому Орлу“. Как роман это, конечно, фантазия автора. Но вымысел этот построен на „фактах — на бывшем, существовавшем и существующем“… В этом „романе“ автор повествует о том, что воистину имело место».
Краснов, слегка переработав, использовал в романе сводки БРП и смачно расписывал, как «наши… всю Луцкую Чеку разгромили. Шесть комиссаров повесили»[459] и тому подобные подвиги «братчиков». В финале романа атаман Белая Свитка (привет Кречету и Дергачу) совершает переворот в Петербурге. Любопытно, что «документальную основу» книги отметил не только восторженный рецензент «Нового Времени» Д. Персиянов, подчеркивавший, что все персонажи «выписаны Красновым настолько живо, что как будто ощущаешь этих невымышленных людей»[460], но и обращавший внимание на односторонность и тенденциозность книги В. Татаринов. «И все-таки, — отмечал он, — живыми людьми и реальными событиями оперирует автор, искусно перемешивая правду с вымыслом и под конец давая волю своей фантазии и своим патриотическим помыслам»[461]. Любопытно, что современная исследовательница как будто также склонна доверять автору: «В свойственной Краснову манере он основывает свой художественный вымысел на реальных фактах» и только в четвертой части «дает волю своей фантазии, изображая то, что так легко (! — О. Б.) могло бы свершиться, если бы явилось лицо, подобное его герою, настоящему рыцарю без страха и упрека, Белой Свитке»[462].
Гораздо критичнее был автор разоблачительной статьи о БРП в виленской «Новой России»: «Перечислять все боевые подвиги „братчиков“, о которых пишет автор, и которым посвящает свою книгу, нет надобности, ибо это — сплошная фантазия-вымысел, могущая вызвать только улыбку и жалость к издательству „Медный Всадник“, которое, очевидно, так же как и ген. Краснов, пало жертвой тех аферистов, которые бесстыдно давали свои сенсационные лживые сообщения»[463].
Рецензенту и в голову не могло прийти, что Брат № 1 и директор «Медного всадника» — одно и то же лицо!
Однако же главной причиной успеха «проекта БРП», кроме умения Соколова убеждать «спонсоров» и других добровольных радетелей Братства, а также поддержки влиятельных «рекомендателей», был мифологизм мышления определенной части русской эмиграции. Грандиозный социальный катаклизм, вызванный мировой войной, митрополиты антонии, атаманы красновы и прочие палеологи были склонны объяснять заговором — сначала германским, затем жидомасонским или иного комплота темных сил, для простоты именуемого Третьим интернационалом. В самом деле, чем иным можно было объяснить, что какие-то «псевдонимы» — все эти ленины, сталины, троцкие, каменевы водворились в Кремле? Но если неведомые ранее миру люди подполья сумели стать властью в России, значит, их методы борьбы были вполне эффективными. Следовательно, надо бить врага его же оружием — террором, неосуществимым без заговора. Если успех сопутствовал всем этим ссыльным и каторжным, которых знала раньше в лицо лишь кучка сообщников да агенты наружного наблюдения по фотографиям, хранившимся в картотеке Департамента полиции, а теперь узнают миллионы людей, то почему такое же не может случиться с благонамеренными кречетами и дергачами? Воплощенными Красновым в светлом образе Белой Свитки. Если батьку Махно, ставшего при жизни почти мифом, можно встретить на парижских улицах, то почему не поверить в реальность атамана Клима? Надо сказать, что поразительное легковерие достаточно опытных людей во многом извиняется фантастической реальностью русской революции и Гражданской войны.
Бурцев, Амфитеатров, Гучков и другие политики и литераторы призывали использовать опыт русских революционеров, в особенности «классиков» терроризма — народовольцев. Нам неизвестно, сознательно или нет Соколов использовал «модель» «Народной воли», но пронумерованные братья и Верховный круг БРП поразительно напоминают народовольческий Исполнительный комитет и его агентов. Причем в случае ареста член Исполнительного комитета должен был признавать себя всего лишь агентом, поддерживая легенду о всесилии и неуловимости ИК. Агентом Исполнительного комитета представился на суде по делу о цареубийстве 1 марта 1881 года лидер партии Андрей Желябов.
Исследователи, упоминающие о БРП, склонны считать, что в основе ее сводок лежат все же какие-то реальные события — деятельность остатков отрядов савинковцев или Булак-Балаховича, белорусских «дружин Зеленого Дуба». На самом деле во второй половине 1920‐х годов (а именно к этому времени относится появление сводок БРП о деятельности его дружин) никаких остатков савинковцев и прочих вооруженных формирований 1920–1921 годов на территории СССР давно не существовало; сведения о деятельности «дружин Зеленого Дуба», приводимые в сводках БРП, носят легендарный характер. Полагаю, что эти «белорусские партизаны» — родные братья Клима, Кречета и Дергача. Впрочем, атаманом Дергачом представлялся вполне конкретный деятель и, по неслучайному совпадению, литератор, хотя и гораздо менее известный, нежели Соколов. Но об этом ниже.
Практически все тексты «Русской Правды» были написаны самим Соколовым-Кречетовым[464]. Крайне редко и в значительной степени случайно на страницах РП появлялись тексты других авторов — рассказ И. С. Шмелева, стихотворение Марианны Колосовой. Им же, возможно, при участии секретаря Верховного круга А. Н. Кольберга, брата № 14, фактически единственного сотрудника Соколова в Берлине во второй период существования БРП, составлялись сводки о «боевой» работе БРП в СССР.
После смерти и Соколова, и Амфитеатрова вдова последнего, И. В. Амфитеатрова, писала Бурцеву о Брате № 1: «Теперь стараются его обсахарить, но, на самом-то деле, сводки стряпались, не выходя из кабинета, его больным мозгом. Это, конечно, несчастье, болезнь, за которую больной человек не ответственен, но нельзя же обижаться на здоровых, если они под этим не желают подписываться. И, — вполне разумно добавляла Амфитеатрова, — кроме того, когда знаешь, что и все предыдущее, когда человек был здоров, так же строилось на лжи»[465].
Сводки составлялись, по-видимому, по большей части по советским газетам и по сведениям, сообщавшимся представителями БРП в пограничных с СССР государствах. Отделы Братства были созданы все теми же Соколовым и Кольбергом в основном для сбора пожертвований, рассылки «Русской Правды» и получения информации.
В отделы входили весьма странные люди, вперемешку откровенные проходимцы, идеалисты, информаторы ГПУ. Руководителем Виленского отдела был белорусский сепаратист (впрочем, «перековавшийся» вскоре в полонофила), драматург, публицист и музыкант В. В. Адамович, он-то и именовал себя атаманом Дергачом. Начальником подотдела был О. Трайкович, помощниками по литературно-агитационной части — Сиверс-Гапанович и Иван Пешко, скрывавшийся под псевдонимом Иван Густолес. По утверждению виленской газеты «Новая Россия», Иван Густолес получал 2–3 тыс. экземпляров РП для переправки в СССР. На самом деле большая их часть оказывалась в конечном счете в мелочной лавке и использовалась для заворачивания селедок. «Братчики» собирали деньги у антибольшевистски настроенной публики, которые впоследствии тратили по большей части на себя же и, возможно, какую-то часть посылали в Берлин.