типа „Современных Записок“ (но, конечно, не „Совр. Записки“) при ближайшем участии Вас, Бунина, Керенского[702], Цетлина, Сирина[703], Зензинова[704]». Кроме перечисленных, уже давших согласие авторов, Алданов рассчитывал на «ближайшее участие» Ростовцева, Паниной и Толстой.
Алданов был готов начать дело, если будут собраны две тысячи долларов. В этом случае он рассчитывал выпустить первую книгу журнала
еще до лета приблизительно в таком составе: беллетристика: Бунин («Темные Аллеи»), Сирин (обещанное им начало нового его романа), я и, быть может, А. Л. Толстая. Полубеллетристический материал: работа Цетлина о «кучке» — биографический материал, связанный с этими композиторами. Статьи: Ваша, Керенского, быть может Паниной, Авксентьева, моя. Работа Зензинова о русских монастырях в Финляндии, об их культурной роли он вывез интересные материалы[705]. Быть может, научная статья Ростовцева и воспоминания Милюкова. И, во всяком случае, большой, хорошо поставленный критико-биографический отдел. Надеемся на Ваше участие также и в этом отделе? Имени редактора и самого этого слова, вероятно, не будет (курсив Алданова. — О. Б.)[706].
Карпович от своей идеи не отказался, оговорив некоторые технические детали по подготовке и рассылке обращения «тиражом» 50–100 экземпляров, и добавлял: «Вкладывая его в конверт, я буду еще писать краткие, но выразительные, личные письма и рассылать их по своему списку». «Обращение это я имею в виду сделать лишь от себя, — пояснял Карпович. — Вся моя идея заключается в том, что мы, „здешние“, должны исполнить свой долг и сделать это жертвенное усилие для того, чтобы помочь созданию единственного в мире свободного русского журнала».
Любопытно, что в этом же письме Карпович указывал на еще один возможный — и весьма экзотический — источник средств. Он обсуждал планы создания журнала с Е. И. Рабиновичем, «химиком и поэтом, который сначала жил в Германии, потом в Париже, а последние годы в Англии». Теперь он занимался исследованиями в Массачусетском технологическом институте. Рабинович посоветовал обратиться к своему родственнику, Сергею Дмитриевичу Рубинштейну, обитавшему в Нью-Йорке и нажившему миллионы «на каких-то делах». Интерес же этого эпизода в том, что Рубинштейн был сыном некогда знаменитого петербургского банкира «Митьки» Рубинштейна, приятеля Г. Е. Распутина. «Рабинович почему-то думает, — информировал Карпович Алданова, — что Рубинштейн, из тщеславия, может дать деньги на журнал»[707]. Судя по всему, Алданов предпочел не обращаться к Рубинштейну-младшему.
«Насколько я могу судить, журнал будет во всяком случае, так что мы уже обращаемся к жертвователям с просьбой о деньгах, — писал Алданов несколько дней спустя. — […] Текст обращения я составлю, размножу и скоро Вам пришлю. Ради Бога, простите, что возлагаем на Вас такой труд: многочисленные письма». В этом же письме он сообщал о проекте покупки половины паев «Нового русского слова», старейшей русскоязычной газеты в США, с тем, чтобы редакция «целиком перешла к Керенскому и приезжающему Коновалову[708]. Разумеется, если газета будет, то я, как, конечно, и Вы, буду в ней писать. Но журнал во всех отношениях интересует меня гораздо больше»[709].
Заметим, что проект приобретения «собственной» газеты закончился полной неудачей. Владельцы запросили за нее 55 тыс. долл., что было совершенно неподъемно для группы состоятельных эмигрантов, намеревавшихся приобрести «рупор» для левых политиков, перебравшихся в США. Однако эта неудача имела и некоторое положительное значение: «мы можем считать себя свободными», — констатировал Алданов[710]. Следовало интенсифицировать усилия по сбору средств. Было признано, что письмо лучше печатного экземпляра. Это была этика едва ли не девятнадцатого века. Считалось, что уважаемым людям надо писать собственноручно. Для начала Алданов изготовил восемь экземпляров обращения и отослал их Карповичу для рассылки в сопровождении его собственного личного письма: «Если можно, начните с восьми жертв», — острил Алданов[711].
Тем временем «портфель» журнала наполнялся: «Бунин сообщил мне, что уже выслал мне рукопись своей новой книги „Темные Аллеи“», — сообщал Алданов в середине апреля[712]. Однако в связи с некоторыми — на сей раз благоприятными для нобелевского лауреата — обстоятельствами растаяли надежды на переезд Бунина в США. В «Нью-Йорк Таймс» было напечатано письмо Бунина с просьбой оказать ему материальную поддержку. «По этому письму к А. Л. Толстой поступило около 500 долларов пожертвований в пользу Бунина. Это его обеспечивает чуть ли не на год, а если так, то, по-моему, — вполне резонно предполагал Алданов, — он не решится на „скачок в неизвестное“, то есть на поездку в Америку. Да ему и трудно по семейным обстоятельствам. Я чрезвычайно этим огорчен и даже удручен»[713].
В ответ на присылку второй порции — десятка — «циркуляров» Карпович просил «воззваний» пока больше не присылать, и констатировал: «Все идет гораздо медленнее, чем я ожидал — отчасти по моей вине. Результатов пока нет, но я отнюдь не отчаиваюсь»[714]. Через пару месяцев стало ясно, что надежды Карповича не оправдались: «Ждал от Вас сообщения о результатах Ваших писем и бесед по делу журнала. Так как Вы не написали, то, вероятно, н и к т о не откликнулся? — задавал риторический вопрос Алданов. — Да, невелик у русских богатых американцев интерес к русской литературе». Теперь оставалось надеяться на обещавших дать деньги на журнал «немногочисленных ньюйоркцев»[715].
После окончания летних каникул Алданов мог констатировать, что его личное положение практически не улучшилось, зато выход первых книг журнала был как будто обеспечен:
О себе ничего не могу сообщить. С величайшим трудом — благодаря какому-либо заработку от журнала или газеты, приходящему в последнюю минуту, — свожу концы с концами, живя своим трудом, но очень туго, и бодрость у меня убавляется с каждым месяцем. Из газеты и еженедельника Керенского, как Вы знаете, ничего не вышло. Наш же толстый журнал осуществляется; но крайней мере одна книга, а скорее две, выйдут во всяком случае; остальное же, дальнейшее, будет зависеть от того, как к нам отнесутся русские американцы. Лучше всех, просто прекрасно (курсив Алданова. — О. Б.), отнесся Бахметев. Средства наши пока так малы, что никакого жалования я себе назначить за редактирование не могу, хотя работы и неприятностей уже было бы достаточно и для платного редактора. Разумеется, труд сотрудников мы будем скромно оплачивать.
Не знаю, писать ли опять проф. Ростовцеву о статье для журнала. Он обещал сотрудничать, но очень «теоретически» обещал. В художественном отделе первой книги у нас будут Бунин, Сирин, Ал. Толстая, я и быть может, Осоргин.
В переписке Алданова и Карповича преобладают темы, связанные с журналом. Однако обсуждались и другие вопросы, преимущественно судьба общих знакомых, проблемы оказания помощи как тем, кто нуждался в визах и средствах для того, чтобы добраться в Америку, так и уже перебравшимся в США и мучительно пытавшимся найти средства к существованию. Среди них — В. В. Набоков. Его устройством постоянно интересовались — и, по возможности, занимались, оба корреспондента: «Что Вам известно о Сирине? Получил ли он постоянное место?» — спрашивает Алданов[716]. «Сирин в этом году лектором в Wellesley College, недалеко от нас. Место это только на год, перспектив остаться здесь у него нет, и вообще ничего определенного на будущий год он в виду не имеет», — информирует его о положении уже состоявшейся звезды русской и будущей звезды американской литературы Карпович[717].
И наконец, через десять месяцев после начала работы по созданию журнала Алданов информирует своего корреспондента: «Вчера мы подписали соглашение с типографией и сдали ей первую вещь: Бунина. Жаль, что так плохо обстоит дело с Вашими знакомыми. Можно ли будет послать им книгу, без обязательств с их стороны: если им понравится, то они пришлют за нее плату? Называться издание будет „Новый журнал“»[718].
А еще через полгода вышла первая книга:
Журнал вышел позавчера (рецензия была по гранкам), мы вчера его Вам послали. Ваши рецензии (чрезвычайно интересные) пришли поздно, позже всех, и мы, к сожалению, могли поместить в этой книге только первую[719]. Вторая пойдет в третьей книге, о чем объявлено в примечании. Большое Вам спасибо. При сем прилагаем гонорар: 2 доллара 75. Кажется, я Вам говорил, что мы платим совершенные гроши: 1 доллар за страницу беллетристики и 75 сентов (так в тексте. — О. Б.) за страницу всего остального. В денежном отношении писать у нас для автора — личная неприятность, как для меня редактирование (бесплатное, увы!) — настоящая катастрофа: оно отнимает почти все мое время, и я запускаю те статьи, которыми живу…[720]
В первом номере «Нового журнала» были опубликованы «Руся» и «В Париже» Бунина из цикла «Темные аллеи», Ultima Thule Набокова, «Политические рассказы» Алданова, начали публиковаться «Времена» Осоргина, очерк Цетлина о М. А. Балакиреве, статьи Керенского («Передышка»), Б. И. Николаевского («Внешняя политика Москвы»), Г. П. Федотова («Новое на старую тему [К современной постановке еврейского вопроса]») и др. В общем, номер удался на славу.