Опять же, если есть тут такая сила, то с ней нужно сразу же договориться, обозначить границы, чтобы потом не возникло никаких непоняток. Выступать сразу с позиции силы тоже не стоит, это как Лернейская гидра, у которой на месте срубленной сразу же вырастет новая голова, и не одна. Попробуем сначала мирно поговорить. Если не получится, перейдём ко второму плану. Какому? Догадайтесь с одного раза. Прижжём.
Ночной бродяга выскочил через приоткрытую калитку, прошуршал вдоль стены, намётом проскользнул через площадь и скрылся в первом же переулке, унося с собой приглашение к встрече. И немного помятый организм не помешал ему лихо удрать. Значит, не так сильно его и помяли.
Остаётся ждать реакции. А пока можно и отдохнуть.
Наступивший день принёс новые хлопоты. С утра пораньше одной дружной группой на причал заявились матросы капитана. Похоже, что специально так решили, договорились заранее собраться всей небольшой толпой. Опасались, похоже. Но пришли. Вот что серебро животворящее делает!
Сам Бодуэн уже был на месте, на корабле, отправил их к нему, пусть разбирается, договаривается о новом найме, расплачивается. Ему с сегодняшнего дня заниматься командой, судном и грузом, вот пусть и приступает.
Даниэль оклемался к обеду, вышел на воздух. Поговорили с ним о наших дальнейших действиях. Хотя что о них говорить, всё уже обговорено много раз, так, ради самого общения поговорили. Время идёт, растёт в людях напряжение перед предстоящими действиями. Не пережечь бы бойцов.
А сразу после обеда и вчерашний босяк нарисовался. Заметили его караульные, когда он через площадь пробирался по самому её краешку. Хорошее всё-таки место подобрал Даниэль, удобное, вся округа на виду. Скромненько так в калиточку протиснулся и замер. Ещё бы ему не замереть, когда его за загривок одной рукой держат, а другой честной сталью в мягкое брюхо щекочут. Даже побелел бедолага, лицом спал, но, к чести его, то самое брюхо крепким оказалось, не расслабилось страхом, или же привык к подобным встречам. Выдавил полузадушенно, что приглашают нас вечером на встречу, вежливо приглашают. Прогуляемся, коли так.
Время до встречи было, использовали его с толком. Разведали само место, все подходы к нему, обозначили точки возможной засады и способы противодействия ей. Перед назначенным временем почти все бойцы разошлись по присмотренным позициям.
За местных мы, конечно, не сойдём, и одежда, и поведение отличается, и опять же почти никто языком не владеет. Так, Послед начал с пятое на десятое кое-какие слова коверкать, но у него с детства способность к языкам. А остальные ни ухом ни рылом… лицом то есть. Ну да ничего, по барабану.
Местом встречи была назначена харчевня. Другая, не та, мимо которой я проходил по пути к капитану домой, а чуть в стороне, в другом секторе. На радиальной от порта кривой улочке, изобилующей закутками, тесно стоящими одно– и двухэтажными домишками, с текущими вдоль стен по канаве помоями. Сюда даже днём солнце не доставало, вот и не смогла жара высушить этот рукотворный зловонный поток.
К назначенному сроку подошли к замызганному входу, огляделись и, пригнувшись, осторожно протиснулись внутрь, стараясь не касаться грязных тяжёлых дверей и жирных стен. За спину можно не опасаться, вокруг тишина, значит, наши люди уже на местах. Даже вороны и чайки в сторону отлетели, испугались чего-то или кого-то.
Теперь можно осмотреться, что там внутри. До захода солнца времени ещё много, но тут, как и всюду на этой улице, царит сумрак. Пара маленьких оконец поглядывают подслеповатыми бельмами проёмов с обеих сторон входной двери и, похоже, предназначены только для антуража, потому как свет через них почти и не просачивается. Коптят жёлтым тусклым светом светильники над грязной стойкой, в нос шибает тяжёлый кислый запах, да даже не запах, а вонь грязных тел и какой-то прогорклой жарёхи. Закопчённый потолок над выложенным из неотёсанных валунов очагом у стены рядом со стойкой колышется свисающими лохмами сажи. Дымоотвод забит, мелькнула мысль и пропала. И никого за стойкой.
Стоило только переступить порог и оказаться в низком зале, как тут же уши придавило тяжёлой ватной тишиной. Уличные звуки так и остались там, за тяжёлой глухой дверью, отрезавшей нас от дневного света. Впрочем, разницы никакой, на улице с нашим приходом тоже тихо было. Здесь же слышно было только жужжание мух в вязком густом сумраке, да неожиданно пронзительно скрипнула тяжёлая лавка в углу под чьим-то задом. Осмотрелся, нам, похоже, как раз в тот угол, больше здесь никого нет. Или это заведение только для таких дел и предназначено, или народ собирается гораздо позже, когда у него начинается самая работа. То есть с наступлением ночи. Ну, пошли. Нас, кстати, уже и приглашают, призывно помахивая рукой. Подойдём.
Глаза полностью привыкли к этому сумраку, по пути более тщательно просканировал помещение. Что там за стойкой? Неприметная дверка? Подмога прячется? Ну-ну. У меня два моих арбалета, у Последа столько же. Как ни напирал сотник, а я настоял взять с собой только одного бойца. Выбрали Неждана. Шесть взведённых арбалетов – это очень много для этого времени. В любом случае, если что, на воздух мы вырвемся, а там нас поддержат. Ну, это в самом плохом случае. Может, и удастся разойтись мирно с местными ночными работниками.
А вот то, что не встали при нашем приближении, это неуважение, но ладно, может, тут так положено. Тогда и мы будем себя вести аналогично. Осмотрел сидящую компанию. Трое на лавке по ту сторону широкого, тяжёлого даже на вид стола, двое с торцов. Одежда с претензией на роскошь, даже местами чистая. Или точно чистая, а это по ней тени от светильников играют. Значит, не простые тут люди собрались. И с чего бы нам такая честь оказана? Кстати, только сейчас заметил, что колечки на пальцах почти у каждого камнями в тусклом свете мерцают, а оружия-то и нет. Совсем. Кроме, пожалуй, небольших ножей, лежащих перед каждым. Но есть у меня ощущение, что это не показуха и не оружие, а просто люди к еде приготовились. Вилок-то нет, вот ножами и пользуются. Пара кувшинов на столе, кубки, даже не глиняные, а металлические. Что за металл, интересно? Не серебро же? Олово? По цвету похоже. Ладно. Пустые, кстати, кубки. Мысли пронеслись быстро, пока подходил к столу и осматривался. Секундная пауза, приглашения сесть не поступило, значит, присаживаемся сами. Подобный манёвр мы с Последом обсудили, вот и сейчас по моему кивку мои товарищи отодвинули лавку от стола. Чем дальше, тем лучше, всё больше времени и места для манёвра будет. Арбалеты заряжены, под руками на боках висят, и встречающие их уже срисовали. И выводы сделали правильные, потому как сильно напряглись. И правильно, что напряглись.
Осмотрел лавку, чистота оставляет желать лучшего, да выбирать не из чего, переступил, присел на край. За спиной остались стоять Послед с Нежданом.
– Встреча у меня тут должна быть. Не с вами?
– С нами, – и молчат, в упор рассматривают. Глаза рыбьи, без малейшего признака эмоций. Ну и я помолчу, тоже посмотрю. Умею.
– Дом большой купил? Торговать, говорят, собираешься? – нарушил тишину правый из сидящей передо мной тройки.
А сбоку сидят на подхвате, так получается.
– Правильно говорят.
– Слух дошёл, что Бодуэн со своим судном теперь под тобой ходит? И товар, который он в долг у торговца брал, теперь тоже твой? – левый вступил в разговор.
– Быстро у вас слухи разносятся, – чуть усмехнулся.
– Ещё слух прошёл, что людей ты наших побил, когда судно взял, – опять правый.
– Уважаемые, вы бы к делу перешли. А слухи пересказывать… Мне они не интересны.
– К делу так к делу. Ты судно взял, людей побил, товар перехватил. А мы с этого товара и судна свою долю имели, – выпрямился вожак. Что-то в глазах сверкнуло, какая-то эмоция проскочила. Понять бы, какая.
– Прошли бы они мимо меня, и не получилось бы того, что получилось. Остальное меня не касается.
– Теперь касается. Доля наша утерянная на тебя падает. Ты нам и заплатишь. Сразу мы с тебя, конечно, высчитывать ничего не будем, а вот потом, когда торговать начнёшь, на ноги встанешь, тогда и вернёмся к этому разговору. Согласен? – и улыбается, ласково так, как будто великое одолжение делает. А вот теперь в глазах явный интерес светится. Ожили глаза-то.
Классический развод. Знакомо.
– Нет, ребята, пулемёта я вам не дам, – вырвалось само собой.
Сидящие напротив даже переглянулись.
– Правильно понимаю, что отказываешься платить?
– Правильно понимаешь.
– А если в один прекрасный день или лучше ночь дом твой сгорит и вместе со всеми товарами? Не боишься? Или по улице вдруг неудачно пройдёшь? Раз, и споткнёшься на ровном месте?
– И восемь раз подряд на нож упаду? – подхватил я.
Правый даже хмыкнул весело на такое моё предположение. А центровой только руками развёл, мол, ты и сам всё прекрасно понимаешь.
– Нет, не боюсь, – стукнул о столешницу двумя арбалетами, мгновенным движением подняв их над столом. Теперь отчищать придётся от жира. Стол-то грязный. За спиной прошуршала одежда. Боковым зрением поймал блеск наконечников слева и справа. – Тихо, тихо. А вот вы не боитесь, что у нас может рука дрогнуть? Один раз. Но вам ведь и одного раза хватит, верно? И своим там скажите, чтобы глупостей не наделали.
Это я на шум из-за стойки среагировал. Двери-то сзади не просто так заскрипели. Неждан развернулся на шум, который сразу же резко оборвался.
Опять тишина, вязкая и липкая, как, впрочем, всё в этой харчевне. Немного посидел на лавке, а ощущение, как будто прилип к ней намертво и жиром покрылся. Понимаю теперь ту рекламу про всемирно известное пиво, когда к лавке приклеивались штанами. Тут и без пива можно до конца жизни прилипнуть, а уж если смочить…
– Всё равно дальше этой харчевни не уйдёшь, – с полным спокойствием, даже как-то внешне безразлично произнёс главный. А глаза живые, азартом горят.
– Уйду. Могу прямо сейчас встать и уйти. Хочешь проверить? – и левый арбалет чуть довернул, прямо в грудь ему направил.