Когда гости вдоволь наелись и напились, а разговор пошел на отвлеченные темы, мистер Гардинер заметил, что миссис Беннет так и не вышла к ним; он опасался, что его сестра вновь страдает нервами. Мистер Бингли скрыл улыбку за чайной чашкой, а Джейн невозмутимо ответила, что нет, ее мать вполне здорова, просто бережет силы к обеду и с нетерпением ждет встречи со всеми чуть позже. Последовало недолгое молчание, пока гости обдумывали эту новость. В итоге мужчины, казалось, пришли к выводу, что отдали долг вежливости. Они вместе поднялись и отправились осматривать посадки новых деревьев, о состоянии которых мистер Бингли очень хотел услышать мнение мистера Гардинера.
Как только они ушли, Джейн бросила мягкий оценивающий взгляд в сторону Мэри.
– Должна признаться, Мэри, ты выглядишь очень нарядно в этом платье. По-моему, я не видела его раньше.
Мэри почти забыла, что за время разлуки с сестрой обзавелась новым гардеробом. Странно: теперь, когда у нее появились более красивые наряды, Мэри и вовсе стала редко задумываться о своем внешнем виде. Она больше не вглядывалась в свое отражение, выискивая у себя все новые недостатки. На самом деле Мэри почти перестала смотреть в зеркало, но не потому, что презирала то, что там видела. Скорее, она была в целом довольна собой – или же смирилась со своей внешностью, как, на ее взгляд, это бывает с большинством женщин, которые никогда не станут красавицами. Освободившись от бесконечного потока критики и сожалений, Мэри приняла себя такой, какая она есть, и довольствовалась этим. Искренняя похвала Джейн доставила ей удовольствие, и она ответила сестре улыбкой.
– Я рада, что мое платье тебе понравилось. Миссис Гардинер убедила меня купить его.
– Это было очень мудро с ее стороны, – ответила Джейн. – Платье тебе очень к лицу.
– По-моему, Мэри очень расцвела за последние несколько месяцев, – с гордостью заметила миссис Гардинер. – Мне хочется надеяться, что перемены в ней заметят все окружающие. А как ты, Джейн, – продолжала она. – Как у тебя дела?
Джейн подняла глаза, немного смущенная, но очень гордая собой.
– Ну, у меня есть основания полагать… то есть я думаю… я почти уверена, что жду ребенка.
Она застенчиво улыбнулась тете и Мэри, словно сообщила самую желанную для них новость. Миссис Гардинер вскочила и легонько поцеловала ее.
– Дорогая моя, я так рада за тебя – и за мистера Бингли тоже, – какое счастье для вас обоих!
В свое время Мэри подбирала для подобных случаев афоризм или отрывок из произведения одного из своих любимых писателей. Теперь она поняла, что Джейн хотела бы услышать совсем не это. Вместо всяких цитат Мэри нашла в себе мужество просто выразить свои чувства:
– Я очень рада за тебя, Джейн. Ты будешь лучшей матерью на свете. Я от всей души желаю вам обоим счастья.
Джейн покраснела, внезапно смутившись.
– Я всегда мечтала только об этом: счастливый дом, любящий муж и ребенок. Не знаю, почему мне так повезло, но я надеюсь, Мэри, что однажды нечто подобное случится и с тобой.
От избытка чувств Мэри потеряла дар речи. Она не могла припомнить, когда Джейн говорила с ней с такой нежностью.
– Да, конечно, – с чувством подхватила миссис Гардинер. – Я тоже на это надеюсь. Нет большего удовольствия, чем осознание того, что ты выбрала верного спутника жизни.
Позже, оказавшись наверху в своей спальне, Мэри выбирала наряд к ужину с такой тщательностью, словно ей предстояло встретиться с целой толпой критически настроенных незнакомцев. Пока горничная Джейн приводила в порядок ее волосы, Мэри пыталась успокоить нервы. Она попросила сделать ей прическу так, как теперь предпочитала носить, без всяких локонов, и выбрала такое же простое платье, бледно-желтое, в тусклую золотую полоску. Когда служанка вышла из комнаты, Мэри задержалась перед зеркалом и повертелась туда-сюда, пытаясь представить, что скажет ее мать. Мэри напомнила себе, как глупо после стольких лет ожидать от матери похвалы, но, несмотря на свой решительный настрой, все равно жаждала одобрения. Доброго слова, поощрительного кивка было бы достаточно. Даже отсутствия хмурого взгляда бы хватило. Мэри взяла свою шаль. Медлить дальше было уже некуда. Она напоследок окинула взглядом свою прическу и спустилась вниз.
Войдя в гостиную, Мэри обнаружила, что там никого нет. Почему она вечно приходит первой? Она с грустью подумала о Кэролайн Бингли, приглашенной на званый ужин к мистеру Райдеру, и о том, какой переполох вызвало ее тщательно рассчитанное появление. Она понимала, что ей самой никогда не хватило бы духу опоздать; нервные, неуверенные в себе гости, подобные ей, обречены всегда приходить рано, чтобы превратиться в аудиторию ожидающих поклонников для тех, кто чересчур уверен в себе или пользуется слишком большой популярностью и может не обращать внимания на время.
Чтобы сохранить самообладание, Мэри прошлась по комнате, любуясь прекрасными вещами, которые так со вкусом расставила ее сестра: изящным фарфором, тончайшим стеклом. Мэри провела рукой по вышитой подушке на стуле – она не сомневалась, что Джейн сшила ее сама, – и осмотрела над камином портрет своей сестры с характерным для той отстраненным и нежным взглядом, словно блуждающим по комнате. Мэри была так поглощена своими мыслями, что вздрогнула, когда хлопнула дверь гостиной.
– Что ж, Мэри, – спокойно заметила миссис Беннет, направляясь к дивану. – Наконец-то ты здесь.
Она подставила щеку для поцелуя. Потянувшись к матери, Мэри увидела, что та совсем не изменилась. Возможно, добавилось несколько седых волос, но не более. Черная кайма на вороте платья и на рукавах – вот и все, что осталось от ее траурных одежд. Мама больше не походила на вдову.
– Я очень рада вас видеть, мама. Я надеюсь, вы в добром здравии?
– Доктор Гауэр, который лечит нас здесь, утверждает, что я в полном порядке. Но, боюсь, он не вполне понимает, как я страдаю.
Она взбила одну из вышитых подушек Джейн и устроилась поудобнее.
– Но ведь Джейн и мистер Бингли проявляют к вам большое внимание?
– Джейн, конечно, сущий ангел. И мистер Бингли делает все, что в его силах. Но ни один из них не имеет ни малейшего представления о том, как правильно вести домашнее хозяйство. Мистер Беннет всегда говорил, что ими будут пользоваться все, их натура такая доверчивая, и я боюсь, что он был прав. Я предлагала взять дело в свои руки, но они не захотели. Мои советы, как всегда, никто не слушает.
– Может быть, они боятся, что вы будете слишком напрягаться. Я уверена, они принимают ваши интересы близко к сердцу.
– Возможно. – По выражению лица миссис Беннет легко было догадаться, что при желании она бы еще многое могла сказать на эту тему. Вместо этого она просто поджала губы. – А теперь дай мне посмотреть на тебя как следует.
Именно этого момента Мэри и боялась. Понимая, что выхода нет и ее будут судить, как и много раз прежде, она изо всех сил старалась дышать ровно и не опускать глаз. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем миссис Беннет заговорила:
– Миссис Гардинер писала, что ты стала выглядеть намного лучше. Я вижу, она была права.
Мэри позволила себе слегка улыбнуться. Мать, продолжая разглядывать ее, оставалась серьезной.
– Это платье подчеркивает твою фигуру, и цвет тебе идет. Приятно видеть, что ты наконец-то держишь спину ровно и не опускаешь голову. Мне бы хотелось, чтобы твои волосы были завиты, но и так сойдет. В общем, ты расцвела – в отличие от тебя прежней.
– Спасибо, мама.
– Тебе никогда не стать такой красавицей, как Джейн. – Миссис Беннет благоговейно взглянула на портрет над камином. – Но если будешь продолжать в том же духе, то, возможно, станешь вполне сносной.
Мэри почти рассердилась на себя за силу эмоций, вызванных словами матери. Она знала, что для тех, кто привык к более щедрым комплиментам, эти слова покажутся очень незначительными, но для нее они были настоящей похвалой. Даже то, что мать сочла Мэри «вполне сносной», уже отличалось в лучшую сторону по сравнению с тем, как раньше ее называли простушкой; и это еще больше льстило Мэри, ведь она и сама считала, что стала лучше выглядеть. Мать не настолько заботилась о ее чувствах, чтобы утруждать себя притворством.
– Полагаю, это все дело рук моей сестры Гардинер, – пожаловалась миссис Беннет. – Почему ты прислушалась к ней, хотя всегда пропускала мимо ушей мои советы, я действительно не понимаю. Никто не может обвинить меня в том, что я не пыталась тебе помочь. Меня это глубоко задевает.
Миссис Беннет ворчала до тех пор, пока не появились мистер и миссис Бингли, и тогда тема беседы сама собой сменилась на обсуждение положения Джейн. Мэри не возражала против того, чтобы сидеть и слушать. Она избежала всей силы презрения миссис Беннет и буквально ликовала, когда, наконец, наступила пора садиться за стол.
Оптимистичный настрой Мэри помог ей продержаться в течение следующих нескольких дней и вытерпеть ворчливость миссис Беннет. Мэри не позволяла провоцировать себя никакими замечаниями о лондонских поклонниках, о том, как важно выглядеть наилучшим образом в любой момент на случай, если рядом появится некто благородный – «такая женщина, как ты, Мэри, не может позволить себе рисковать, ты всегда должна быть готова», – и об абсолютной, неукоснительной необходимости никогда, ни при каких обстоятельствах не надевать очки в присутствии мужчины, пока с ним не заключен брак.
Тем не менее Мэри не могла дождаться, когда уже отправится в путь, и ее желание вскоре исполнилось. На следующий день, когда она сидела с детьми на ковре в гостиной среди груды головоломок и карточных игр, в комнату вошел мистер Гардинер, размахивая письмом. Он объявил, что письмо пришло от мистера Хейворда, который покинул Лондон и теперь направляется в Озерный край, где и встретится с ними.
– Он в прекраснейшем расположении духа, – сказал дядя, передавая письмо жене. – Похоже, все его старания не прошли даром: он выиграл судебное дело, которое отняло у него столько времени и доставило столько хлопот!