Все шестеро были детьми мегаполиса, но каждого по-своему тянуло на природу. Вэл любил порыбачить, Мика отдавал предпочтение экстремальным приключениям, Дэн – посиделкам у костра. Их женщины восхитились ухоженностью сада Лидии Васильевны и уютом беседки, обвитой вечнозеленым растением. Даже Надя, по словам Дэна, не сильно противилась спонтанному выезду на природу, несмотря на приближающиеся роды. Правда, она все равно держалась в стороне от всех и выглядела отрешенной.
Беседка… Вэл помнил ее с детства, но впервые посмотрел на эту нехитрую конструкцию, выстроенную еще его отцом, другими глазами. Она вроде бы не похожа на ту, где произошла их первая встреча с Аглаей, но он готов был поспорить, что и друзья не могли не провести аналогию с тем утром. Тем более никто из них не помнил в деталях, как та беседка выглядела. Эти домыслы порождали в Вэле несвойственную ему неловкость.
Мика уже успел по секрету сообщить, что Эля беременна – Дэну из солидарности, а Вэлу, чтобы тот не усердствовал в опаивании его девушки.
В какой-то момент Вэл пересилил непривычные чувства и настолько проникся теплотой и атмосферой вечера, что решил-таки выплеснуть накопившееся напряжение, причем не самым деликатным и обдуманным способом:
– Я женюсь, ребзя!
– Поздравляем! – первой откликнулась Эля и украдкой посмотрела на удивленную Сюзанну.
Та с насмешкой спросила:
– Серьезно?
– Как артериальный тромб! – ответил Вэл.
– И на ком же? – с наигранным удивлением продолжала допытываться Сюзанна.
Все рассмеялись.
– На тебе, моя королева, если ты не против. – Он притянул к себе Сюзанну, ухватив за изящную ручку, и усадил рядом на подлокотник кресла.
– Я что-то пропустил? – из темноты появился Палыч с бутылкой под мышкой, заставив некоторых вздрогнуть от неожиданности. – У вас ворота настежь были открыты.
– Наш Вэл сделал предложение Сюзанне, – отозвалась Надя низким приглушенным голосом. – На мой взгляд, отличный выбор с его стороны. А вот на ее месте я бы серьезно подумала, – последнее было сказано с легко улавливаемой иронией.
– А я так и сделаю, подумаю! – деловито и звонко отозвалась Сюзанна.
– Подумай, – согласился Вэл. – Только времени мало. Еще месяц, и наступят холода.
– О нет, дорогой мой, торопиться некуда. Если я и стану невестой, то прохожу в этом статусе как минимум до мая, правильно, Григорий Палыч? Сначала нужно поднять с колен канал, а потом уже все остальное.
– Поддерживаю! – Палыч зашел в беседку и чмокнул свою новую правую руку и новоиспеченную невесту.
– Дружище, тебе плеснуть маминого самогона или ты со своим? – по-хозяйски спросил Вэл.
– Отведаю с удовольствием. Коньяк не испортится. – Он поставил на стол бутылку с маркировкой «ХО».
– Палыч, с Надеждой ты знаком, а это Эля – невеста Мики.
– Мне сегодня еще не успели сделать предложение, – рассмеялась Эля. – Но, в любом случае, очень приятно.
– Взаимно. Хотя, кажется, я видел вас на прошлом дне рождения компании, – похвастался Палыч хорошей памятью.
– Было такое. Не ожидала, что запомните. Кстати, праздник был потрясающий.
– Это еще что! В следующем году у нас юбилей – телеканалу десять лет! Будет что-то поистине грандиозное. Все присутствующие приглашены!
То ли от слова «юбилей», то ли из-за появления Палыча в голове Вэла снова, как и при виде беседки, тревожно застучали сотни мелких невидимых молоточков. Нет, это, конечно, никакое не предчувствие. Всего лишь сгусток неприятных рваных воспоминаний о событиях, последовавших за празднованием дня рождения Палыча, которое висело невидимым, но все же омрачающим их почти семейные посиделки, облаком. Им никогда окончательно не отделаться от содеянного. И речь не о жертве, которая на деле сама оказалась опасным агрессором, а об их моральном облике, который они продемонстрировали той ночью. О том, какой грязный и низкий поступок совершили. И о том, как сложно его соотнести с сегодняшним уютным вечером.
Но какими бы неприятными ни были вспышки-ассоциации, самым болезненным напоминанием остается сама Аглая – живое непоколебимое свидетельство их падения. Изначально Вэл меньше всех придал значение тому апрельскому утру, но повторный шаг на те же грабли немало раздосадовал его.
Им нужно избавиться от Аглаи. Сделать так, чтобы она покинула канал. Для этого достаточно сказать Палычу, что его сотрудница ведет двойную жизнь. Он не поступится репутаций канала, даже несмотря на симпатию к Аглае. Он либо спросит, какого хрена Вэл раньше молчал, либо не захочет связываться с Аглаей, ведь она отлично выполняет свою работу, с каждым днем все лучше и лучше. А она теперь будет каждый день сталкиваться с Сюзанной и рано или поздно подложит свинью и ей. Сюзанна не заслуживает такой паршивой овцы в коллективе. А он – хорош жених! – даже не может ее предупредить.
От Аглаи надо избавляться, Вэл это чувствовал. И поймал себя на том, что в глубине души желает, чтобы она исчезла любой ценой.
Первые желтые листочки замельтешили в воздухе на фоне недолговечной зелени деревьев, когда Надя, глядя в окно, поморщилась от схваткообразной тянущей боли внизу живота.
Стараясь отвлечься от неизбежного, Надя не к месту вспомнила посиделки на даче у Вэла двухнедельной давности и судорожно заговорила о его предложении Сюзанне, лишь бы приглушить признаки скорого появления на свет новой жизни.
– Ну и чудак твой Вэл! Никак не могу забыть, как нелепо он сделал предложение своей девушке. Так никто и не понял, всерьез это было или очередная клоунада. Не удивлюсь, если и сама «невеста» в замешательстве. Все вы как на подбор – такие разные, но одинаково бестолковые.
– А Мика чем тебе не угодил? – равнодушно спросил Дэн, не отрывая взгляда от телевизора.
– Эля такая живая, бойкая. Он слишком нерасторопный, чтобы сделать ее счастливой. А Сюзанна – настоящая леди: умная, утонченная, сдержанная. Они обе достойны лучшего.
– Как и ты.
– Да, как и я. – Она снова поморщилась.
Ей предстояло рожать уже в третий раз, но она подозревала, что этот третий раз будет не похож на два предыдущих, тоже сильно отличавшихся друг от друга. С первым ребенком отошли воды, а схватки начались лишь спустя много часов в роддоме. Во второй раз она перепутала схватки с кишечными коликами – такой незнакомой и острой была боль. В приемное отделение она приехала уже не в состоянии самостоятельно заполнить документы – матка раскрывалась стремительно, лишая ее передышек. Третий раз должен быть еще быстрее и больнее.
– Собирайся. Возможно, скоро поедем в роддом.
Дэн встрепенулся:
– Началось? А почему ты молчишь? Вернее, несешь всякую ерунду?
– Я еще не уверена. Но лучше приготовиться.
Ей до тошноты не хотелось думать о том, что скоро она станет матерью в третий раз. Равнодушие к своему будущему ребенку было даже хуже неприязни, которая могла бы быть связана с его отцом или с чем-нибудь еще. Ей было просто лень проходить через все это снова, ее ни капельки не интересовало, как это произойдет в третий раз, кто у нее родится (хотя УЗИ неоднократно показало, что будет мальчик), каким будет ребенок. Ее интерес к жизни неумолимо стремился к нулю, а мысль о том, что через несколько часов на ее плечи ляжет ответственность еще за одну жизнь, окончательно сводила с ума.
– Надо позвонить Зое, – взволнованно проговорил Дэн, натягивая штаны.
– Звони.
Зоя Лунгина – одноклассница Дэна и опытный акушер-гинеколог – принимала вторые роды у Нади и вела ее третью беременность. Надя знала, что Зоя на протяжении последних девяти месяцев неоднократно тайком звонила Дэну, чтобы пожаловаться ему на его жену, дескать, она мало набирает, плохо ест, пропускает прием витаминов, несвоевременно сдает анализы, игнорирует предписания.
А еще в какой-то момент Надю осенило, что, вероятно, Дэн сам подговорил школьную подругу, чтобы та посоветовала ей воздержаться от сексуальной жизни. Эта догадка огорчила Надю настолько, что она даже не нашла в себе сил выплеснуть ее мужу в лицо.
– Очень больно? – Дэн стоял перед Надей с телефоном в руках, заглядывая в ее глаза, блестящие от слез.
– Очень, – ответила Надя, не ощущая ничего в области живота, но при этом говоря чистую правду.
– Как она? – на ходу спросил Дэн.
Зоя торопливо шла по больничному коридору.
– Пока не очень. Отказывается кормить ребенка и вообще смотреть на него. Полная апатия. Вчера никто не настаивал, чтобы она взяла его, дали ей время прийти в себя после наркоза. Сегодня перевели в отдельную палату.
– Почему?
– Ночью она вывезла из палаты каталку с чужим ребенком. Он кряхтел. Та мамочка устроила скандал, пригрозила подать в суд.
– Ясно… Можно мне к ним?
– Да, можешь сам забрать сына из детского отделения и отвезти к маме. Может, уговоришь ее его покормить. Как у тебя со временем вообще? Это дело не пяти минут.
– По максимуму освободился на сегодня. Завтра попробую взять выходной на двух работах, если она не очухается.
– Вряд ли очухается, – покачала головой Зоя. – Ее, похоже, сильно накрыло. Но лучше припаси выходные к моменту выписки – здесь за ребенком есть кому присмотреть. Какое у нее было настроение перед родами?
– Последние два месяца – отвратительное, – признался Дэн.
– Может перейти в тяжелую послеродовую депрессию. Следи за ней. Впрочем, ты и сам знаешь, как это бывает.
– Меня она слушать не станет, нужно будет найти хорошего психиатра. У тебя нет на примете?
– Я подумаю. Но будем надеяться, что обойдется.
Надя даже не взглянула на мужа, когда он появился на пороге ее палаты в полупрозрачном голубом халате, маске и тапочках.
– Я сейчас привезу его сюда, хорошо? – вкрадчиво предупредил ее Дэн.
Надя судорожно покачала головой, но постепенно это движение преобразовалось в кивки. Губы напряглись, а уголки обиженно поползли вниз. Пусть так, но она согласилась. Дэн коснулся ее руки и пообещал вернуться через минуту.