— Итак, я полагаю, что не существует ничего, чтобы отговорить тебя от этого? — говорит Кертис, когда они двое сидят на причале, свесив ноги.
— Нет, — отвечает Лиз, — это решено.
— И это не из-за Оуэна?
Лиз вздыхает.
— Нет, — наконец говорит она, — не совсем. Но может быть мне бы хотелось иметь то, что есть у него.
— Я не догоняю, Лиззи.
— Все дело в том, что Оуэн получил Эмили из прошлого, на Земле. У меня нет ничего из моего прошлого на Земле. Эмили была первой любовью Оуэна, и я хочу того же. Хочу быть для кого-то первой. Ты можешь это понять? Иногда кажется, что в этой текущей в обратном направлении жизни со мной не случится ничего нового. Я чувствую, что все, что я получаю, является подержанным.
— Лиз, — говорит Кертис серьезно, — я думаю, что ты обнаружишь, что, даже если бы ты все еще была на Земле, все, что случалось с тобой, все равно произошло бы с кем-то еще.
— Да, — соглашается Лиз, — но это не было бы так предопределено. Я бы не знала, когда я умру. Я бы не знала, что меньше, чем через пятнадцать лет, я снова буду глупым ребенком. Я бы стала взрослой. У меня была бы собственная жизнь.
— У тебя есть собственная жизнь здесь.
Лиз пожимает плечами. Она не чувствует никакой необходимости в этом разговоре.
— Лиз, должен тебе сказать, я думаю, что ты совершаешь большую ошибку.
Неожиданно Лиз нападает на него:
— Тебе хорошо говорить! Посмотри на себя, ты сидишь на этом причале целый день, день за днем и ничего не делаешь! Ты никого не видишь! Ты не поешь! Ты наполовину мертв!
— На самом деле, я полностью мертв, — шутит Кертис.
— Для тебя все — шутка, все забавляет. Почему ты не поешь? Почему ты не поешь что-нибудь, Кертис?
— Потому что однажды я уже это делал, — твердо говорит Кертис.
— Так что, ты не скучаешь по этому? Ты не можешь искренне ожидать от меня, что я поверю, будто ты счастлив быть просто рыбаком. Я даже не видела, чтобы ты поймал хоть что-нибудь!
— Я ловлю рыбу. Я просто возвращаю ее обратно.
— Это совершенно глупо и бессмысленно!
— Совсем нет. Мы направляем рыбу обратно на Землю и сохраняет причал живописным. Рыболовство — хорошая, благородная профессия, — говорит Кертис.
— Только если ты не должен делать что-то еще!
Кертис не отвечает какое-то время.
— На прошлой неделе я встретил садовника по имени Джон Леннон.
— Какое это имеет отношение? — спрашивает Лиз. Она не в настроении слушать чушь Кертиса.
— Никакого. Это просто, чтобы сказать, что, если кто-то что-то делал прежде, это еще не означает, что он должен делать это до сих пор.
— Знаешь, что я думаю? — спрашивает Лиз. — Я думаю, что ты трус!
Она встает и уходит.
— Рыбак рыбака видит издалека, Лиззи, моя девчонка! — кричит ей вслед Кертис.
***
Лиз не спит всю ночь, редактируя письмо для Бетти.
«Дорогая, Бетти,
Каждый день такой же, как день накануне, и я больше не могу. Я чувствую, что никогда не доберусь до хорошей части. Смерть — это лишь один большой повторный показ.
Это не из-за Оуэна.
Сейчас ты уже вероятно знаешь, что я ушла на Землю.
Возвращаюсь на Землю как пройдоха.
Пожалуйста, не переживай.
Мне жаль, что это происходит таким способом.
Мне жаль.
Позаботься о Сэди и Джен за меня.
С любовью,
Лиз»
Пропуская зачеркнутые части, Лиз переписывает письмо на чистый лист бумаги и уходит спать.
***
Поздно ночью Оуэн слышит стук в стену. Он прислушивается к постукиванию, которое, кажется, имеет знакомый устойчивый ритм — это Эмили выстукивает код азбуки Морзе для него.
«Ты хочешь, чтобы я ушла?» — стучит она.
Он не отвечает.
«Я хочу уйти», — стучит она.
«Постучи дважды, чтобы я знала, что ты услышал меня».
Он делает глубокий вздох и стучит дважды.
«Это не работает», — стучит она.
«Я знаю», — выстукивает Оуэн в ответ.
«Я всегда буду любить тебя, — стучит она, — но мы просто не совпадаем по времени».
«Я знаю», — стучит Оуэн.
«Мне тридцать пять, я другая женщина теперь», — стучит она.
«Я знаю», — стучит Оуэн.
«Тебе семнадцать», — стучит она.
«Шестнадцать», — выстукивает он.
«Шестнадцать!» — стучит она.
«Мне жаль», — мягко выстукивает он.
«Это не твоя вина, О. Это просто жизнь», — стучит она.
«Но мы мертвы», — стучит он.
Оуэн слышит смех Эмили в другой комнате. Стук прекращается, и затем она заходит в его комнату.
— Когда ты впервые умер, я тоже хотела умереть. Я не хотела жить без тебя, — говорит Эмили. — Ты был для меня целой жизнью. У меня не было воспоминаний, которые бы не были связаны с тобой.
Оуэн кивает.
— Но я двигалась дальше. Я перестала ждать тебя. По правде говоря, я не верила, что когда-либо увижу тебя снова.
— Ты так и не вышла замуж, — произносит Оуэн.
— Я уже сделала это прежде. И даже если рассматривать возможность сделать это снова, ты был образцом, по которому я меряла бы остальных. — Она смеется. — Самое смешное, что я на самом деле встретила кое-кого за пару месяцев до того, как умерла. Это пока еще не было серьезно, но, возможно, стало бы.
— Я не видел этого! Я никогда не видел тебя с другим парнем! — говорит Оуэн.
— Ну, подозреваю, что ты не очень внимательно следил за мной в то время, — говорит Эмили.
Оуэн смотрит в сторону.
— На каком-то уровне я всегда чувствовала, что ты следишь за мной, Оуэн, и я почувствовала, когда ты перестал, — говорит Эмили.
Оуэн не отвечает.
— Это правильно для тебя — любить кого-то еще. Ты не должен чувствовать вину, — произносит Эмили мягко.
— Сначала она понравилась мне, потому что напоминала тебя, — говорит он тихо.
— Или меня двадцать лет назад.
Оуэн смотрит на Эмили и в первый раз с тех пор, как она прибыла на Другую сторону, он действительно видит ее. Она симпатичная, может, даже больше, чем когда она была девушкой. Она старше, более угловатая. Ее глаза изменились, но он не может сказать как.
— Я действительно больше не знаю тебя, ведь так? — произносит он печально.
Она целует его в лоб, и ему хочется плакать.
— У некоторых получается, некоторые пары живут здесь, — говорит Оуэн, — почему мы не можем быть этими людьми?
— Не стоит беспокоиться об этом, — говорит Эмили. — В любом случае, я рада, что увидела тебя еще раз.
— Но это кажется несправедливым, не так ли? Мы должны были состариться вместе.
— Ну, этого в любом случае не произойдет. По крайней мере не здесь, — отмечает Эмили. — И я думаю, что мы счастливее, чем многие. У нас была чудесная жизнь вместе, и мы получили второй шанс. Как много людей могут сказать так же?
— Это из-за той ночи на крыльце? — спрашивает Оуэн.
— Не совсем, — уверяет его Эмили, — но, раз ты упомянул, хотелось бы тебе знать, что я видела там? — Она делает паузу. — Я видела двух влюбленных детей.
Оуэн закрывает глаза и когда открывает их снова, ее уже нет. Он чувствует странную боль в предплечье. Он рассматривает свою татуировку, которая стала ярче, чем когда-либо на его памяти, даже когда ее только сделали. Сердце трепещет и бьется почти как настоящее. А затем за одно мгновенье татуировка просто исчезает. Помимо небольшого покраснения, его кожа чистая. Как будто татуировки вообще никогда не было. Перед тем как уснуть, он клянется, что первым делом утром пойдет увидеть Лиз.
Глава 21На Землю
В утро возвращения Лиз просыпается в четыре утра. Все спуски на воду происходят на рассвете, когда прилив открывает Реку, так что Лиз прибывает примерно на пятнадцать минут раньше. Команда медсестер готовит младенцев к отправлению в Реку. Медсестру Лиз зовут Долли.
— Ну надо же, — произносит Долли, когда видит Лиз, — мы не часто видим таких взрослых девушек, как ты.
— Я пройдоха, — отвечает Лиз.
— Да, обычно пройдохами занимается Джолин, но сейчас она в отпуске. Пройдоха ты или нет, сейчас ты должна снять всю одежду, а потом я тебя запеленаю.
— Могу я оставить хотя бы нижнее белье? — спрашивает Лиз.
— Прости, но, возвращаясь на Землю, каждый должен облачиться в свой костюм новорожденного, — говорит Долли. — Я знаю, в твоем возрасте это, вероятно, немного смущает, но так положено. Большинство детей не знает разницы. Кроме того, никто не узнает, что ты голая под пеленкой. — Долли протягивает Лиз бумажное платье. — Пока что можешь надеть это.
В платье, но голая под ним, Лиз лежит на столе с колесами, как на больничной каталке. Отправляющая медсестра Лиз начинает заворачивать ее в белые льняные бинты. Она начинает с ног, бинтуя их вместе, и продолжает свой путь вверх к голове. Достигнув середины, она убирает бумажное платье Лиз и начинает приматывать ее руки к бокам.
— Почему вы должны привязывать руки? — спрашивает Лиз.
— О, течению легче тянуть тебя на Землю, если ты имеешь более обтекаемую форму. Кроме того, это держит младенцев в тепле.
Долли оставляет лицо Лиз открытым, но остальное ее тело туго запеленуто. Лиз выглядит как мумия. Она чувствует себя столь ужасно запакованной, что едва может дышать.
Долли катит Лиз к краю пляжа и опускает ее в воду. Лиз чувствует, как прохладная вода пропитывает ее бинты.
— Что случается с пеленочной одеждой, когда попадаешь на Землю?
— Не волнуйся, к тому времени ткань по большей части растворяется, а Река уносит прочь то, что остается, — говорит Долли. — Когда солнце начнет подниматься над линией горизонта, ты сможешь увидеть Реку. Я тебя подтолкну, и течение будет нести тебя весь путь на Землю. Мне говорили, путешествие ощущается как неделя, но ты скорее всего потеряешь чувство времени задолго до этого.
Лиз кивает. Она может разглядеть появление красноватого света над горизонтом. Уже скоро.