— Не возражаешь, если я задам тебе вопрос? — спрашивает Долли Лиз.
Лиз качает головой, и это заставляет все ее тело трястись из-за тугой ткани.
— Что заставляет человека желать вернуться на Землю раньше времени? — спрашивает Долли.
— Что ты имеешь в виду? — отвечает Лиз.
— Это тоже жизнь, не так ли? Почему ты так спешишь вернуться?
В этот момент на небе появляется солнце. Океан расходится на две части, и открывается Река.
— Рассвет, — говорит Долли, — время идти. Хорошего путешествия!
Долли толкает Лиз вниз к Реке.
***
Кертису Джесту не спится. Он мечется и вертится на своей деревянной кровати. В конце концов он сдается и встает с постели.
Кертис едет на попутной машине через весь город к дому Лиз. Он знает, что Лиз живет со своей бабушкой. Он решает, что должен сообщить этой женщине о решении Лиз, даже если это будет злоупотребление доверием Лиз. Впервые за долгие годы он сетует на потерю статуса рок-звезды (рок-звезды всегда имеют быстрые машины).
В четверть седьмого утра он звонит в дверь Бетти.
— Привет, я ищу бабушку Лиззи, — говорит Кертис. Он уставился на Бетти. — Мой бог, вы ведь не можете быть ей, не так ли?
— Да, я бабушка Элизабет. А вы кто?
— Я… — начинает Кертис. На мгновенье он забывает свое имя и причину, по которой приехал. Вместо этого он задается вопросом, как назвать цвет глаз Бетти. Серо-голубые, решает он. Серо-голубые, как туманное утро, как вода в каменном фонтане, как луна или, может быть, звезды. Бетти с серо-голубыми глазами. Это могло бы стать хорошей песней…
— Что? — прерывает Бетти его мечтательность.
Кертис прочищает горло, понижает голос, расправляет плечи и продолжает говорить:
— Я Кертис Синклер Джест, бывший участник группы «Машина». Я являюсь доверенным лицом Элизабет, вот почему я пришел к вам в такой час. Я должен сказать вам кое-что срочное насчет Лиззи.
— Что насчет Лиз? — спрашивает Оуэнза спиной Кертиса, подходя со стороны проезжей части. — Мне нужно поговорить с ней прямо сейчас.
Кертис произносит:
— Лиззи в беде, Бетти. Нам нужна твоя машина.
Бетти делает глубокий вздох.
— Что случилось? Что случилось с Элизабет? — Она не пытается скрыть ужас в голосе. — Я хочу знать, что случилось с моей внучкой! — кричит она.
Кертис берет Бетти за руку:
— Она направляется обратно на Землю, и мы должны остановить ее.
— Ты имеешь в виду, она увиливает? — спрашивает Оуэн.
Кертис кивает.
— Но уже рассвет! — восклицает Бетти.
Трое смотрят на желтеющее небо, которое с каждой секундой разгорается все ярче.
— Моя машина быстрее, — говорит Оуэн, убегая по дороге.
— Господи, помоги нам, — шепчет Бетти, прежде чем последовать за ним.
***
В то время как ее все быстрее и быстрее тянет по направлению к Земле, Лиз начинает думать о Другой стороне и всех тех людях, с которыми познакомилась здесь. Она думает о том, что эти люди почувствуют, когда обнаружат, что она ушла, даже не сказав им.
Она думает о Тэнди.
Она думает о Бетти.
Она думает о Сэди.
Она думает о Пако, Джен, обо всех собаках…
И она думает об Оуэне.
Но по большей части она думает о самой себе. Продолжение спуска вниз по реке, по существу, будет означать конец Лиз. И когда она смотрит на это таким образом, то спрашивает себя, не совершила ли она колоссальную ошибку.
И затем она задается вопросом, не слишком ли поздно это исправить.
Она бы вернулась на Другую сторону не из-за Оуэна или кого-то из них. С Оуэном или без него, почти пятнадцать лет — долгий срок. Почти пятнадцать лет — это дар. Все что угодно могло случиться здесь, на Другой стороне, в месте, где жизнь Лиз, казалось бы, закончилась.
«Если я прерву эту жизнь, я никогда не узнаю, какой она могла бы стать. Жизнь — это хорошая история», — заключает Лиз. Даже такая сумасшедшая жизнь задом наперед, как у нее. Цепляться за свою прежнюю жизнь было бессмысленно. У нее никогда не будет прежней жизни, идущей вперед. Если подумать, эта жизнь в обратном направлении и была ее жизнью, идущей вперед. Ее время еще не пришло, и желание узнать, как закончится эта история, было очень сильным. «И кроме того, — думает Лиз, — к чему такая спешка?»
В воде пеленочная ткань жесткая, как гипс. Лиз раскачивается вперед и назад, пытаясь ее сорвать. Движение не освобождает ее, но разворачивает на сто восемьдесят градусов, лицом в поток. Везде вокруг нее плывут дети. Волны ударяют ее по лицу. Соль щиплет глаза. Вода попадает в легкие. Лиз чувствует, как ее ноги начинают тонуть. Она наклоняет шею вперед и пытается разорвать пеленки зубами. После долгих усилий ей удается распороть мельчайшие отверстия, что позволяет ей вращать плечом снова и снова. Это адски больно, но ей наконец удается освободить левое предплечье, затем руку. Она достает рукой до поверхности воды.
Она из всех сил пытается выплыть при помощи одной руки, но уже слишком поздно. Слишком много воды наполнило ее легкие.
Она тонет. Это долгий путь на дно океана. Становится все темнее и темнее. С глухим стуком Лиз ударяется о дно. Вокруг нее поднимается облако песка и другого мусора. А затем она теряет сознание.
Когда Лиз просыпается на следующее утро, она не может двигаться и задается вопросом, не умерла ли она уже. Но затем она понимает, что может открыть глаза и ее сердце бьется, хоть и очень медленно. Лиз приходит на ум, что теперь она может остаться в ловушке на дне океана навечно. Ни живая, ни мертвая. Призрак.
***
— Слушай, мужик, мне жаль, но уже слишком поздно, — говорит Кертис Оуэну. — Она ушла.
— Я просто не верю, что Лиз могла сделать что-то вроде этого, — отвечает Оуэн, качая головой. — Это совершенно не похоже на нее.
Бетти тоже качает головой.
— Я не могу в это поверить. — Она вздыхает. — Она была очень расстроена, когда попала сюда впервые. Я думала, что она справилась с этим, но, видимо, это не так.
— Я еду за ней на своей лодке, — говорит Оуэн.
— Она ушла. Отправляющая медсестра подтвердила это. Мы ничего не можем сделать.
Бетти бросает на Кертиса неодобрительный взгляд, и он отводит глаза.
— Я еду за ней на моей лодке, — повторяет Оуэн.
— Но… — произносит Бетти.
— Она могла изменить свое решение. И если она это сделала, ей нужна наша помощь.
— Я еду с тобой, — одновременно произносят Кертис и Бетти.
Два дня и две ночи они обыскивали все побережье Другой стороны на маленькой лодке Оуэна в поисках любого следа Лиз. Но так и не нашли ее. На вторую ночь Оуэн говорит Бетти и Кертису идти домой.
— Я могу сделать это сам, — произносит он.
— В этом нет смысла, Оуэн. Ненавижу это говорить, но она ушла. Она действительно, действительно ушла. Ты тоже должен идти домой, — говорит Бетти.
Оуэн качает головой:
— Нет, я просто хочу попытаться еще один день.
С тяжелым сердцем Бетти и Кертис соглашаются вернуться домой.
***
— Думаешь, мы должны были остаться с ним? — спрашивает Кертис Бетти в ее кухне, когда они возвращаются домой.
Бетти вздыхает:
— Я думаю, он пытается обрести покой. Думаю, он пытается побыть наедине с собой.
Кертис кивает:
— Прости, что я не приехал к тебе в субботу ночью. Мы поругались из-за этого, и она заставила меня поклясться хранить тайну.
— Это не твоя вина. Я должна была знать, что что-то не так. Мне просто хочется, чтобы она вернулась ко мне.
В этот момент Кертис замечает записку с именем Бетти, прикрепленную на холодильник.
— Смотри, Бетти, думаю, она оставила записку.
Бетти бегом пересекает комнату и срывает записку с холодильника.
— Почему я не увидела ее раньше?
Кертис смотрит в окно, чтобы дать Бетти некоторую уединенность, пока она читает. Меньше чем через минуту она оседает на стул.
— Здесь не говорится почему! Здесь не говорится ничего существенного! — говорит она сквозь слезы.
— Ты разговаривал с ней последним. Как думаешь, почему она сделала это?
— Я не совсем уверен, — говорит он спустя мгновенье. — Думаю, ей казалось, что здесь она не может иметь нормальную жизнь. Она хотела быть взрослой. Она хотела влюбиться.
— Она могла бы влюбиться здесь! — протестует Бетти. — Я думала, она уже это сделала.
— Думаю, это было частью проблемы, — деликатно говорит Кертис.
— Но она могла бы влюбиться снова! Это мог быть Оуэн или кто-то совершенно новый.
— Я думаю, ей казалось, что здешние условия не приводят к продолжительной любви, — объясняет Кертис.
Бетти обнимает Кертиса. Он осторожно вдыхает запах ее волос, и думает, что они пахнут смесью морской воды и роз.
— Опять же, — говорит Кертис мягко, — условия редко бывают хорошими где бы то ни было, но любовь все еще случается во все времена.
***
Лиз понимает, что никогда не сможет исцелиться достаточно, чтобы плыть к поверхности. Она будет жить в обратном направлении, достаточном для сохранения жизни и дыхания, но, только если кто-нибудь не найдет ее, она все равно что мертва. На этот раз мертва по-настоящему.
И в то же время она не мертва. Умереть было бы предпочтительней. Она помнит историю, которую однажды рассказал ей Оуэн, о человеке, который утонул на пути к Колодцу. Тридцать лет его никто не находил, а когда они наконец-то нашли его, он был младенцем, готовым вернуться на Землю. «Если никто не знает, что ты жив, никто, кого ты любишь, ты с тем же успехом можешь быть мертвым», — думает Лиз.
Лиз смотрит вверх, так как на дне океана больше нечем заняться.
На вторую ночь под водой мимо Лиз проплывают две русалки, рыжая и блондинка.
— Ты русалка? — спрашивает у Лиз рыженькая.
Лиз не может говорить, потому что ее гортань рефлекторно закрылась, когда она начала тонуть. Она дважды моргает.
— Не думаю, — произносит светловолосая русалка, — смотри, эта глупая штука даже не может говорить.
— И у нее очень маленькая грудь, — добавляет рыжая, смеясь.