— В чем дело? — раздраженно спросил Деласкес. Женщина из центра управления полетом уже что-то кричала в свою трубку. Когда она обернулась, на ней не было лица.
— Объект, что приближается к Земле! Это космический корабль! Он сменил траекторию и теперь идет на столкновение с нами!
И сразу стало не до сыра. Ароматный камамбер остался сиротливо лежать почти нетронутым на тарелках по соседству с рокфором и бри. Желающих полакомиться ими больше не оказалось. Все бросились в конференц-зал, где уже командовал парадом полковник Дювалье. Возле уха он держал телефон, а глазами впился в экран.
Хильда перевела взгляд туда же. После всех долгих поисков ни один из крупных телескопов не сумел засечь приближающийся к земле объект. Задачу перепоручили более мелким обсерваториям, и именно благодаря их усилиям удалось наконец засечь на небесах сияющий след. Рядом с Хильдой Мартин Деласкес пробормотал что-то по-испански, и когда она поинтересовалась, в чем дело, услужливо перевел на английский:
— Это след торможения. Они готовятся к вхождению в околоземное пространство.
— Но что это такое? — поинтересовался кто-то из присутствующих.
Ответа он не дождался. Всех одолевали одни и те же мысли. Ведь всем до одного была известна судьба пленников «Старлаба», как и то, что они поведали по возвращении, — как одним-единственным астероидом можно уничтожить целую планету. Одно мгновение — и человечество постигнет судьба динозавров и, как и шестьдесят пять миллионов лет назад, историю голубого шарика придется переписывать заново.
От этих мыслей Хильду передернуло.
— Взгляните на второй экран! — раздался чей-то крик.
На нем высвечивался ряд цифр, судя по всему, орбитальных элементов, предположила Хильда, хотя сами цифры мало что для нее значили. Затем их сменила диаграмма: круглый шарик, по всей видимости, Земля в ореоле розоватого свечения, постепенно, с запада на восток, обволакивающего небо огромным овалом от Калифорнийского залива и почти до побережья западной Африки.
— Это посадочный шлейф! — воскликнул Деласкес. — Как только они уточнят траекторию, мы все у них на прицеле. В том числе и здесь, в Куру.
Это уже успели заметить все присутствующие. Полковник Дювалье отчаянно барабанил пальцами по кнопкам панели управления. Затем, изменившись в лице, схватил микрофон.
— Я убежден, — произнес он дрожащим голосом, еще сильнее выдававшим французский акцент, — что Страшилы намерены нанести по космодрому ракетный удар, с тем чтобы предотвратить экспедицию к орбитальной станции. В такой ситуации я не могу сидеть сложа руки. Ближайшее удобное для нас время старта — через восемнадцать минут, но в них мы не уложимся. Однако можно будет попытаться через полтора часа. Приказываю ускорить заправку и в срочном порядке доставить на борт шаттла инопланетянина. Сейчас начало второго по местному времени. Оставшаяся часть экипажа должна закончить посадку к десяти минутам третьего, чтобы нам произвести взлет не позднее четырнадцати пятидесяти семи.
Глава 29
Даже агенту НБР время от времени требуется день отдыха. Как только Даннерман проследил за сменой «караула» у ворот обсерватории и у квартиры, в которой проживали Патриции Эдкок, а также у дверей палаты гинекологического отделения, где маялась бедняжка Пэт-5, он обрел наконец долгожданную свободу.
И воспользовался ею ради свидания с Анитой Берман. Они встретились в приятном, хотя и недорогом ресторанчике недалеко от его дома, после чего Дэн предложил подняться к нему. Анита, судя по всему, ждала этого предложения.
Хозяйка дома высунула нос, дабы взглянуть, кого это он ведет к себе в середине дня, но, увидев Аниту, улыбнулась и закрыла дверь.
Захлопнув за собой дверь, Даннерман и Анита занялись тем, ради чего, собственно, пришли сюда, и занятие это, надо сказать, прошло весьма успешно. Удовлетворенные и разморенные, они потом еще долго нежились в постели, и Даннерман, обхватив подругу за плечи, с упоением вдыхал аромат ее кожи и волос. Он был полон блаженства. Когда Анита наконец что-то произнесла, он, погруженный в приятную дремоту, не сразу расслышал, что она говорит.
— Я говорю, — повторила Анита, — что дальше?
— А-а… — Даннерман зевнул, потянулся и попытался собраться с мыслями. — Я скорее всего вернусь к прежней жизни. Вот только дождусь, когда в Бюро наконец разберутся с этим чертовым жалованьем, ведь теперь я вроде бы как существую в двойном экземпляре. А еще проблема в том…
Но Аните меньше всего хотелось выслушивать его разглагольствования насчет отчислений в пенсионный фонд.
— Я не о том. Что будет дальше с нами?
До Даннермана наконец дошло, и он задумался. Ему уже и раньше доводилось слышать этот вопрос, и не единожды, причем не только от Аниты. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о его истинном смысле: «Когда мы с тобой поженимся?»
Всякий раз, когда Даннерману задавали этот вопрос, ответ на него мало зависел от самого Дэна. Нередко та, что задавала его, оказывалась главной подозреваемой в деле, которое Даннерман был призван раскрыть. Но сегодня…
Анита не стала дожидаться ответа. Ей не давали покоя другие мысли.
— Послушай, — осторожно забросила она удочку, — мне надо тебе кое-что сказать.
Черт, это в принципе тоже старая песня. Конечно, за этими словами могло стоять что угодно, но не исключено, что в ее жизни появился кто-то еще.
Нет, не угадал.
— Дэн, — мягко произнесла Анита, — а ты не хотел бы уйти из Бюро?
Даннерман приподнялся на локте и в немом изумлении уставился на подругу.
— Уйти, а что потом?
— Мне всегда казалось, что ты не прочь попробовать свои силы на сцене. Разве не так?
Такого подвоха Даннерман никак не ожидал. Стать актером? Нет, он когда-то подумывал над этим, особенно когда учился в колледже. Но по молодости лет мечтать можно о чем угодно. Например, время от времени ему приходило в голову, что неплохо бы было завоевать олимпийскую медаль или попробовать баллотироваться в президенты. Но это все пустые мечтания, от которых жизнь не оставила камня на камне.
Или, может, у него еще есть шанс? Вряд ли. Бюро, разумеется, воспротивится этой затее. Где это видано, чтобы тайный агент подался в актеры? Актеры по определению всегда на публике, в то время как тайные агенты должны держаться в тени.
Да, но ведь теперь он засветился. За что должен благодарить Страшил — нечего сказать, удружили.
Дядюшка Кабби спонсировал образование Дэна Даннермана вплоть до последнего курса, когда тот защитил диссертацию по театральному искусству, вскоре после чего был призван на действительную службу в Учебный корпус резерва офицеров полиции, куда по недомыслию подал заявление еще на младших курсах. Работая в Бюро, Даннерман продолжал интересоваться театром, хотя и был лишен возможности попробовать свои силы на сцене. На его счастье, в Нью-Йорке Даннерману поручили расследовать дело о наркотиках, что привело его в третьеразрядный бродвейский театрик «Аристофан Два», где он познакомился с девушкой по имени Анита Берман.
— Если я уйду, — задумчиво произнес он, — то мне должны заплатить за все предыдущие месяцы. Наверняка придется поделиться деньгами со вторым парнем, но на первое время все равно хватит.
— Ты о чем?
— О том, что в твоем «Аристофане» плавят негусто.
— Дэн! Разве я хоть словом обмолвилась об «Аристофане»? Ты знаешь, кто такой Рон Зиглер?
— Продюсер?
— Он самый! Недавно он пришел ко мне за кулисы — хотел поговорить. Ты когда-нибудь слышал о сериале «Звездный путь»?
— «Звездный путь»? — Даннерман напряг память. — Ну конечно, припоминаю — шел такой давным-давно, в двадцатом веке, где-то в середине восьмидесятых. Дядюшка в детстве был на нем помешан. Собственно, с этого и началось его увлечение астрономией.
Анита нахмурилась:
— Помешан? Впрочем, ладно. Дело не в этом. В общем, Зиглер задумал сделать римейк. У него уже есть сценарий, разумеется, со Страшилами и все такое прочее, и теперь он подбирает актеров. Главное же, — Анита прочистила горло, — Зиглер уже давно тебя ищет, вернее, любого из вас двоих, но Бюро молчит и ничего вам не говорит. Зиглер метит тебя на роль капитана Кирка. Кстати, для твоего сведения, это главная роль.
Даннерман не верил собственным ушам. Он ошарашенно уставился на Аниту. Она же как ни в чем не бывало встала с постели и начала одеваться.
— Между прочим, у него есть роль и для меня, при условии, что ты согласишься сыграть Кирка, — произнесла Анита, слегка смутившись. — Но это уже мои проблемы, а не твои. В общем, подумай. Кстати, где тут у тебя ванная?
Анита прошествовала в ванную, и Даннерман, задумавшись, тоже потихоньку оделся.
Сколько всего на него разом свалилось. И его самого теперь двое, и Страшилы грозят вторжением, и вообще того гляди весь мир перевернется вверх дном. По крайней мере что касается его личной жизни, то в последнее время в ней все пошло наперекосяк. И вот теперь ему предложили попробовать себя в качестве актера. Да еще в главной роли. Да еще у одного из самых знаменитых бродвейских продюсеров. А как же Анита Берман? Если он согласится, значит, и у нее появится шанс приобщиться к славе. Сколько начинающих актеров готовы ради этого перегрызть друг другу горло!
Когда раздался стук в дверь, Даннерман все еще мысленно купался в лучах своей будущей славы. Вот он, звезда сцены и экрана; они с Анитой поженятся — этакая звездная пара, обласканная судьбой, всеобщее поклонение, красивая жизнь…
— Иду! — крикнул Даннерман и взялся за ручку двери.
Но перед ним была отнюдь не Анита, хотя она тоже в немом испуге стояла в углу коридора. В дверь постучалась домовладелица. Было видно, что и она напугана ничуть не меньше.
— Дэн! — завопила она. — Включай новости! Инопланетяне обстреливают нас ракетами!
Глава 30
Снова оказавшись в Нью-Йорке, Пэт какое-то время мучилась сомнениями, но затем скрепя сердце все-таки оставила Пэтрис возглавлять обсерваторию. Именно здесь находился эпицентр всех волнующих событий последнего времени, однако «сестринский» долг был для нее превыше всего. При входе в клинику Пэт избежала унизительного обыска на предмет оружия. Агент Бюро что-то сказал больничному охраннику у дверей. Тот на минуту задумался, но затем с явной неохотой помахал рукой, позволяя им войти внутрь. Он даже не попросил агента Бюро предъявить оружие, а вот коротышк