– Много слышал о вас. Надеюсь, нам удастся сегодня о том о сем поболтать.
Улыбка у него была открытая, добродушная и тоже слегка мальчишеская. Когда его представляли Иде, он замер, выбросив вперед в изумлении руки, и стал похож на школьника.
– Вы актриса, – произнес он. – Несомненно актриса.
– Нет, – сказала Ида. – Я не актриса.
– Но вы обязательно должны ею быть. Такую, как вы, я искал долгие годы. Вы уникальны.
– Спасибо, мистер Эллис, – засмеялась Ида. – И все же я не актриса. – Смех ее был слегка натянутым, и Вивальдо не мог понять, то ли ситуация вызывает недовольство у нее, то ли она просто нервничает. Все вокруг улыбались. Кэсс наблюдала за сценой от бара.
Эллис заговорщицки улыбнулся и немного подался вперед.
– Тогда шепните мне, чем вы занимаетесь? Ну-ка, я жду.
– В настоящее время, – с запинкой сказала Ида, – я работаю официанткой.
– Значит, официанткой? Здесь присутствует моя жена, только поэтому я не спрашиваю, в каком ресторане. – Он подошел к Иде ближе. – Ну, и о чем же вы мечтаете, ходя меж столиками? – Ида колебалась, и Эллис вновь расплылся в располагающей благожелательной улыбке. – Так о чем? Не скажете же вы, что предел ваших мечтаний – стать старшей официанткой?
Ида рассмеялась, но у губ обозначилась горькая складка.
– Нет, – ответила она и, ища поддержки, взглянула на Вивальдо. Эллис перехватил этот взгляд. – Иногда подумываю о карьере певицы. Я люблю петь.
– Ага! – вскричал торжествующе Эллис. – Так и знал, что сумею добиться от вас правды. – Он вытащил из нагрудного кармана визитную карточку. – Когда окончательно определитесь, – и от души желаю вам, чтобы это произошло скорее, – приходите ко мне. Не забудьте.
– Да вы даже имени моего не вспомните, мистер Эллис. – Ида как-то легко произнесла эти слова, сопроводив их взглядом, смысл которого для Вивальдо остался неясен.
– Вас зовут Ида Скотт, – сказал Эллис. – Верно?
– Да.
– У меня хорошая память на имена и лица. Можете проверить.
– Он говорит правду, – вмешалась его жена. – Еще ни разу не ошибся. Не знаю, как это у него получается.
– А вот я не актриса, – вырвалось у Вивальдо.
Эллис остолбенел от изумления, но быстро пришел в себя и расхохотался.
– Да вы шутник, – сказал он и дружески взял Вивальдо за локоть. – Давайте выпьем вместе. Пожалуйста.
– Сам не знаю, зачем брякнул эту чушь. Просто валял дурака.
– Не такого уж и дурака. Как вас зовут?
– Вивальдо. Вивальдо Мур.
– И вы не актриса?
– Я писатель. Пока не публикующийся.
– Вот как! Над чем-нибудь работаете сейчас?
– Над романом.
– О чем же?
– О Бруклине.
– История рода? Дети? Убийства? Наркоманы?
Вивальдо проглотил явную насмешку.
– Всего понемножку.
– Солидно. Не обижайтесь, но, на мой взгляд, все это звучит несколько старомодно. – Эллис кивнул, прикрыв рот рукой. – О Бруклине писали. И не раз.
А вот и не писали, подумал Вивальдо, во всяком случае не так. Вслух он произнес, улыбаясь:
– Вы хотите сказать, что у такой темы нет никаких телевизионных перспектив?
– Кто знает? – Эллис смотрел на Вивальдо с дружелюбным интересом. – Когда вы говорите о телевидении, в вашем голосе звучит ирония. Замечали? Чего вы боитесь? – Он легонько толкнул Вивальдо в грудь. – Искусство существует не в вакууме. Оно не только для вас и кучки ваших друзей. Господи, если бы вы знали, как меня воротит от чувствительных молодых людей и того бреда, который они несут.
– Меня тоже воротит, – сказал Вивальдо. – Никогда не считал себя чувствительным молодым человеком.
– Не считали? А говорите как они и ведете себя соответственно. Задираете нос, поглядываете на всех сверху вниз. Так оно и есть, – настаивал Эллис, видя недоумение Вивальдо, – вы считаете, что большинство людей – чернь и что лучше умереть, чем снизойти до поп-культуры. – Эллис оскорбительно-оценивающе окинул Вивальдо взглядом. – И вот вы стоите передо мной, вырядившись в свой лучший костюм, а живете, могу поклясться, в какой-нибудь жалкой квартирке без горячей воды, и у вас нет денег, чтобы повести свою девушку в приличный ночной клуб. – Он понизил голос: – Эта цветная девушка, мисс Ида Скотт, – видите, я помню имена, – она ведь ваша подруга, не так ли? Вот почему вы стали задираться? Нельзя быть таким ранимым.
– Мне показалось, что вы ведете себя с ней слишком развязно.
– Будь она белой, вам бы так не показалось.
– Цвет кожи не имеет значения, главное, что она – со мной.
Но про себя он подумал: а что, если Эллис прав? И понял, что никогда не узнает ничего наверняка, такой возможности просто не будет. В обращении Эллиса с Идой была некая толика пренебрежения, но он со всеми так говорил – этот человек не умел иначе. В мире Эллиса все общались таким образом, пряча истинные чувства, которые питали друг к другу. В общении же с Идой, которая резко отличалась от подобных людей, эта манера обретала новые черты, становясь более личной, и легко приводила собеседника в смущение. Эта манера не позволяла высказывать прямые суждения, ибо пристрастившиеся к ней люди боялись, что в противном случае их духовная нищета может быть замечена. Если все же кто-нибудь вносил в беседу искреннюю, свежую мысль, подобная манера сразу же обнажала свою фальшивую сущность, которая именно из-за своей лживости была особенно страшной.
Уже после того, как Эллис налил себе бренди, а сам он – виски, Вивальдо вдруг понял, что мучительно жаждет того, что имеет Эллис и к чему подбирается Ричард. Стоит Эллису поднять телефонную трубку, и он тут же получит желаемое. Метрдотели обожают его, его подпись на счете или чеке не вызывает ни малейшего сомнения. Если ему нужен костюм, он не задумываясь покупает и квартирную плату никогда не задерживает, а вздумай он слетать вдруг в Стамбул, ему нужно только позвонить своему агенту. Эллис знаменит, могущественен, при этом не намного старше Вивальдо, но он и очень много работает.
И женщин он может иметь самых лучших, надо только протянуть понравившейся девушке визитную карточку. Вивальдо вдруг понял, почему так сильно возненавидел этого человека. Тот открыл ему, через что придется пройти, прежде чем он достигнет относительной известности. Скольким придется пожертвовать, прежде чем он станет могущественным, всеми обожаемым, прежде чем сможет спать с любой приглянувшейся ему девушкой, а ту, что придется особенно по душе, сможет держать при себе сколько захочет. Он непроизвольно оглянулся, ища взглядом Иду. Тут ему пришло в голову, что вопрос, собственно, упирается не в то, что он «получит», а как сумеет определить свои возможности и реализовать их.
Ричард тем временем говорил с миссис Эллис, точнее, слушал эту даму; Ида внимала Лорингу. Кэсс, сидя на диване, казалось, ловила каждое слово мисс Уэйлз. Пол был рядом и глазел по сторонам. Кэсс рассеянно и вместе с тем с какой-то безнадежностью прижалась к нему.
– Во всяком случае, мне не хотелось бы терять вас из виду, возможно, вы и выбьетесь в люди. – И Эллис вручил ему визитную карточку. – Позвоните как-нибудь. Это относится и к мисс Скотт. У меня идут недурные шоу. – Он ухмыльнулся и с силой хлопнул Вивальдо по плечу. – Не придется жертвовать высокохудожественными принципами.
Вивальдо посмотрел на карточку, потом перевел взгляд на Эллиса.
– Спасибо, – поблагодарил он. – Буду иметь в виду.
Эллис улыбнулся.
– Вы мне нравитесь, – сказал он. – Осмелюсь даже посоветовать вам обратиться к психоаналитику, но давайте присоединимся к остальным.
Продюсер направился к Ричарду и миссис Эллис. Вивальдо подошел к Иде.
– А я тут пытаюсь собрать информацию о вашем романе, – сказал Лоринг, – но эта молодая дама молчит, как воды в рот набрала. Даже не намекнет.
– Я говорю, что ничего не знаю, но мне не верят, – оправдывалась Ида.
– Она на самом деле мало что знает, – сказал Вивальдо. – Не уверен, что и я знаю больше. – Он вдруг почувствовал странную усталость, его била дрожь. Ему хотелось забрать Иду и поскорее уйти домой, но ей, похоже, здесь нравилось, да и было еще не так поздно, последние лучи заходившего солнца еще золотили реку.
– Как только будет что показать, милости прошу ко мне, – предложил Лоринг, – Ричард считает вас исключительно даровитым человеком, а его чутью я верю.
Вивальдо понимал, что Иду удивляет и раздражает вялость его реакции, и потому попытался продемонстрировать энтузиазм – в этом ему помогало выражение лица девушки. Он никак не мог понять, что она думает об Эллисе, злился на себя, презирал за ревность, страх и робость, и все это, распаляя, придавало его ответам спасительную живость. В результате Лоринг остался при убеждении, что Вивальдо – неотшлифованный алмаз, над которым стоит поработать, а Ида – что его надо постоянно подталкивать и направлять.
В нем и самом вдруг родилось ощущение, что пора наконец сделать рывок. Эта комната, люди в ней были той стартовой площадкой, судьями, зрителями, которые могли решить его судьбу. Он не считал их идеальными, но других не предвиделось.
Мисс Уэйлз тоже удостоила его вниманием, бросив заинтересованный взгляд из другого конца комнаты, но он, как бы ничего не заметив, продолжал беседовать с Идой.
– Давай уйдем, – шепнул он, – уйдем отсюда. С меня хватит.
– Ты хочешь уйти прямо сейчас? Даже не поговорив с мисс Уэйлз? – Однако он перехватил ее взгляд, устремленный к бару, где стоял Эллис. Выражение ее лица было ему непонятно, она как бы что-то трезво прикидывала.
– У меня нет желания с ней говорить.
– Почему, скажи на милость? Это глупо.
– Послушай, – сказал он. – Может, ты сама хочешь с кем-то поговорить? – Осел, что ты несешь? – безмолвно простонал он. Но слова были произнесены.
Она вскинула на него глаза.
– Не понимаю, о чем ты? Что ты имеешь в виду?
– Ничего, – буркнул он. – Я просто рехнулся. Не обращай внимания.
– Нет, ты подумал дурное. Что тебе показалось?