Она плачет от ярости.
Через несколько минут она пробует снова: еще сильнее прижимается к краю кровати и с огромным усилием обеими руками поднимает рюкзак. Один за другим достает оттуда все предметы и раскладывает вокруг себя. Она вырывает листы из блокнота, чтобы записать на них инструкции. Ручка никак не поддается и постоянно выпадает из рук. Спустя больше часа ей наконец удается записать все.
Она крепит записки к каждому из предметов: одну бумажку засовывает в ракушку, вторую – в спичечный коробок, третью приклеивает к наушникам.
Закончив, она смотрит на часы: 02:36. У нее есть около трех часов, чтобы завершить поиски, прежде чем больница проснется.
Ей удается сесть на кровати в позе лотоса и надеть шляпу.
И поиск начинается.
По крайней мере, местонахождение у нее уже есть: Польша, Гданьск, улица и номер дома.
Она подключается к устройству в этом доме. Это мобильный телефон. Она открывает папки, смотрит фото и видео.
Она видит множество фотографий девочки, но ищет и другие зацепки – например, снимки, где она стоит вместе с одноклассниками возле школьных ворот. Она увеличивает изображение и на заднем плане разглядывает название. Есть. Она находит еще несколько снимков в парке, и почти на всех видна огромная красная горка.
Ей понадобится еще несколько дней, чтобы убедиться, но все же она думает, что у нее получилось.
В 05:34 утра Луна из последних сил встает с кровати, садится в инвалидное кресло, подъезжает к доске за дверью и рисует символ бесконечности рядом с точными координатами дома.
Она сидит там несколько мгновений, глядя на доску, представляя все, что будет дальше, все, что она могла бы увидеть собственными глазами, будь у нее чуть больше времени.
Она возвращается к кровати, выбирает одну из фотографий маленькой девочки и распечатывает ее на принтере, установленном в ее палате: одна из небольших привилегий одаренной пациентки.
Она берет фотографию, кладет ее в конверт, один из тех, на котором есть символ бесконечности, и запечатывает вместе с письмом.
Ну, вот и все, говорит она себе и закрывает глаза.
У нее закончились краски, их не хватило, чтобы нарисовать целую жизнь.
Последний день
Последний день
Когда на следующий день я приехала в больницу, то обнаружила там только тишину.
Тишина висит в воздухе, ей окутаны все стены и беззвучно открывающиеся двери. Тишина пронизывает шаги и жесты врачей, они отводят взгляды.
Я нажимаю на кнопку лифта, двери открываются, и я вхожу в тишину.
Выйдя из этой звенящей тишины, я оказываюсь на втором этаже прямо перед стойкой регистрации, завешенной огромным черным бантом.
Я знала, даже ничего не спрашивая.
Знала, потому что, увидев, как я плачу, никто не удивился, никто не спросил, что случилось.
Вот почему я знала.
Я медленно шла по коридору, еле переставляя ноги, пытаясь хоть как-то нарушить причиняющую боль тишину, мечтая никогда не дойти до палаты, которая, должно быть, уже опустела.
Теперь я знаю, что в тот день я преодолела одно из самых длинных расстояний в моей жизни.
Я продолжала идти.
Вопреки желанию я пришла и увидела, что дверь была открыта, но палата вовсе не была пустой.
Польша
Женщина все еще сидит в постели в гостиничном номере одного из отелей Гданьска с открытым от удивления ртом. Она только что обнаружила обратную сторону магии – то, на что никто никогда не обращал внимания.
Что, если с самого начала все было наоборот?
Этот вопрос заставил ее все переосмыслить.
Что, если она не искала девочку с теми же чертами, что и мать Луны? Что, если все было наоборот?
Что, если на видео в интернете она нашла девочку, у которой дрожали губы, когда она нервничала, которая вела себя странно, когда у нее намокали волосы? Девочку, которая любила кошек, высокие горки и желтый цвет? Вполне возможно, что Луна просто подменила воспоминания о своей матери реальностью, которую где-то увидела. Это был бы невероятный трюк.
Взволнованная этим открытием, женщина больше не может оставаться в постели. Легкие сомнения превратились в серьезные подозрения.
Она встает и идет в ванную.
Она смачивает лицо холодной водой, будто желая смыть паутину терзающих ее догадок. Она смотрит в зеркало и смеется над собой.
Она думает о Луне. Нет, она не разозлилась, она никогда не сможет этого сделать. Как можно злиться на волшебника за его магию? Как можно злиться на того, кто отдал все силы, чтобы сотворить чудо?
– Ее больше нет, – сказала Айла.
Увидев ее там, сидящей на стуле, я вспомнила первый день, когда вошла в эту палату. Только на этот раз под шляпой никого не было.
Айла встала, подошла ко мне и робко, словно спрашивая взглядом разрешения, обняла меня. Первые несколько минут мы не разговаривали, потому что знали, что любое слово может нарушить тишину.
Мы крепко обнимали друг друга, словно так мы могли каким-то образом сохранить воспоминания о девочке, которая всегда была другой, словно так мы не позволяли боли проникать внутрь нас.
Мы не спешили отпускать друг друга, потому что знали, что, как только мы сделаем это, мы впустим в свою жизнь то, что отделяет прошлое от будущего, то, что возникает между смехом и забвением, то, что определяет разницу между возможностью видеться каждый день и исчезновением.
Мы сели на кровать, разглядывая шляпу.
– Это вам, – сказала она.
– Что?
– Несколько дней назад она сказала мне, что, если вдруг она уйдет, не попрощавшись, я должна буду отдать вам эту шляпу. Еще она просила напомнить, что это не подарок, что она дает вам это на время и потом вам нужно будет ее вернуть.
Я улыбнулась.
Мы держались за руки, сидя в тишине.
– Где она сейчас? Куда ее увезли? – спросила я.
– Она в операционной, прямо сейчас ее оперируют.
– Что?! – удивленно воскликнула я, неосознанно отдергивая руки.
Польша
Женщина подходит к воротам школы.
Сегодня она встала чуть дальше от входа, чтобы понаблюдать за девочкой, снова просунувшей голову между прутьями ограды. Несколько минут спустя приходит ее мама, но на этот раз вместо того, чтобы сразу отвести девочку к машине, припаркованной на углу, она задерживается поговорить с другими родителями.
Женщина замечает нарушение привычного хода вещей и незаметно приближается. Даже не зная языка, она понимает, о чем идет речь. Она интуитивно угадывает значение некоторых слов, распознает структуру фраз, и это пугает ее еще больше.
Насколько она смогла расслышать, завтра у одной из девочек в классе день рождения, и, если погода будет хорошая, они смогут устроить праздник в парке.
Женщина смотрит на экран своего телефона: да, на завтра обещают солнце.
Мама и дочка идут к машине. Мужчина, может быть, папа, а может, и нет, берет девочку на руки, и через несколько секунд она начинает плакать, брыкаться и кричать. Мама снова пытается успокоить ее.
Наконец все садятся в машину и уезжают.
Женщине сегодня не хочется идти в кафе, ей больше никуда не хочется. Она решает вернуться в отель и провести остаток дня там. Возможно, она займется тем, что будет вспоминать все прекрасные моменты, которые подарила ей Луна.
Завтра она вернется в школу, но это будет в последний раз.
Больница
Наступил момент, когда из невозможного рождается надежда. Момент, когда, даже зная, что ты опоздал на самолет, ты надеешься, что его по какой-то причине задержали на взлете. Момент, когда после разрыва отношений вдруг приходит сообщение и ты успокаиваешь себя, что все это было лишь недоразумение. Момент, когда ты ищешь в списке свою оценку за экзамен и думаешь, что просто посмотрел не на ту строчку. В тот или иной момент жизни мы все мечтаем об этих слабых ростках надежды, которые вдруг прорастают среди реальности. И я вдруг ухватилась за этот росток.
– В операционной? Почему?
– Но вы же сами подписали, – ответила Айла.
– Подписала? Что подписала?
Я совсем забыла про тот разговор с Луной, когда после встречи в школе, уже лежа на кушетке в машине «Скорой помощи», она протянула мне бумагу, которую я подписала, не глядя.
Благодаря этой бумаге, даже когда я умру, я снова увижу вас, а вы – меня, обещаю, сказала она.
Что же именно я подписала?
Польша
Раннее утро заглядывает в окно номера отеля в Гданьске, где женщина просыпается от кошмара, который впервые в жизни выглядит по-другому.
Все начинается так же, как и всегда: с бесконечного падения. Только на этот раз кошмар не обрывается, на этот раз женщина просыпается от того, что падает в море.
Находясь в воде, она видит, как гигантская волна несет ее в объятиях, как ребенка, прямиком к одной из балок, которые удерживают огромный причал. Балка приближается ко лбу, к правой брови. За секунду до столкновения она просыпается.
Она лежит на кровати, дрожит и смотрит в потолок, пытаясь вернуться в реальность.
Она снова думает о человеке в черном пальто: нет, он не мог быть моим отцом, я не могла быть его дочерью, ничто из этого не соответствует действительности, говорит она себе.
Она закрывает глаза и представляет Луну, сидящую ночами в своей шляпе, пытающуюся отыскать новую реальность, которая помогла бы ей убежать от того, что с ней происходит. Это было очень непросто.
Она думает о величайших волшебниках и вспоминает тот момент, когда Дэвиду Копперфильду удалось заставить исчезнуть статую Свободы. Это было во всех новостях. Луна, без сомнения, была способна на гораздо более невероятные вещи. Жаль, что ее трюки не помогли ей избавиться от болезней.
Но, даже зная, что Луна придумывала уловки, чтобы обмануть реальность, женщина продолжает сомневаться.
Почему Польша? Почему не поискать другой город, поближе? Почему многие места здесь кажутся ей знакомыми? Откуда она знала, что этот незнакомый мужчина будет делать с монетками? И еще зонтик? И почему она смогла понять вчерашний разговор родителей в школе?