Наверняка у нее было приложение на компьютере или на телефоне, через которое она могла в любой момент посмотреть, кто идет по коридору.
Я улыбнулась.
Это привело меня к другому выводу: она могла также получить доступ к базе медицинских назначений больницы и запросто узнать, кому из пациентов назначают те или иные лекарства.
Я снова улыбнулась.
Тот день я провела в палате Луны, пытаясь разгадать все ее фокусы.
Около восьми вечера я спустилась в кафе перекусить. Мне нужно было многое успеть до наступления ночи.
Польша
Дети выбегают на улицу.
Сегодня нет зонтов, скрывающих лица.
Женщина видит маленькую девочку, которая, как и каждый день, выглядывает сквозь прутья ограды, ожидая, когда за ней придут. Женщина смотрит в конец улицы: машины так и нет.
Но мать девочки приходит, держа в руках подарочный пакет. Женщина улыбается, потому что это означает, что девочку пригласили на день рождения.
Спустя некоторое время возле школы собирается группа родителей. Они приветствуют друг друга, обмениваются пакетами, а затем вместе с детьми идут в парк.
Женщина торопится, чтобы успеть занять какую-нибудь скамейку рядом с горкой в парке, прежде чем придут все остальные.
Она идет по уже знакомому ей маршруту.
Она приходит на детскую площадку, пока никого нет, выбирает скамейку рядом с красной горкой, садится и открывает книгу.
Через несколько минут раздаются детские голоса.
Они прибегают так быстро, как будто им нужно успеть сделать все и сразу. Почти все проходят мимо нее, даже не замечая, кроме одной маленькой девочки, которая внимательно ее разглядывает. Возможно, она вспоминает, что видела эту женщину несколько раз возле ограды школы.
Она идет прямиком к красной горке. Женщина помнит, как Луна говорила ей, что ее мать всегда любила высоту. Но туда устремляются все дети, возможно, потому, что эта горка самая высокая и больше других привлекает внимание.
Ничего удивительного.
С каждой минутой женщина чувствует себя все более разочарованной.
Я вернулась из кафе около девяти часов.
Айла встретила меня, едва я поднялась на второй этаж. Мы вместе зашли в палату Луны: шляпа по-прежнему лежала на кровати.
– Возможно, сегодняшний вечер станет одним из лучших в вашей жизни, – сказала она.
– Я не понимаю, – ответила я.
– Есть вещи, которые можно понять, только прожив их. Как понять рождение ребенка, если ты никогда не переживала этого? Как можно понять смерть ребенка, если ты никогда не сталкивалась с этой болью? Никак. Сегодня вы тоже столкнетесь с вещами, которым захотите найти объяснение, но не всегда это возможно.
Она подошла ко мне и обняла:
– Если вам что-нибудь понадобится, у вас есть мой номер мобильного. – И она ушла.
Я осталась там, рассматривая палату, в которой за последние дни прожила частичку своей жизни. Я подошла к шкафу и достала рюкзак, который оставила мне Луна. Когда я уже собиралась высыпать его содержимое на кровать, я услышала звук шагов из коридора.
В дверях появился рыжеволосый мальчик со своей мамой.
– Здравствуйте, – поздоровалась она, – извините, что беспокоим вас.
– Все в порядке, проходите.
– Мы пришли навестить Луну, – сказала она, глядя на мальчика, который, в свою очередь, не спускал глаз со шляпы.
– Но Луна… – Я никак не могла произнести эти слова.
– Да, я знаю, – тихо сказала женщина, – думаю, в некотором смысле он тоже уже все знает. Но он настоял, чтобы мы пришли. Единственное, что он сказал за сегодняшний день: «Луна все еще там, внутри шляпы».
По моему телу пробежали мурашки.
– Мы можем поиграть в шляпу? Я принес разные штуки в карманах, – сказал мальчик.
Женщина поднесла руку ко рту.
– Можем поиграть? Я принес с собой разные штуки, – настаивал он.
– Пожалуйста… – шепотом сказала мне мать, сложив руки на груди в умоляющем жесте.
Я ничего не понимала.
– Мы можем поиграть в шляпу? Я принес разные штуки в карманах, – не унимался ребенок.
– Конечно, – ответила я, надевая шляпу.
Мальчик достал из карманов несколько предметов и положил их на кровать.
– У тебя пять секунд, – сказал он.
Я смотрела, зная, что мне ничего не нужно запоминать, потому что изнутри шляпы все было прекрасно видно.
– Раз, два, три, четыре и пять!
Хоть это и стоило мне некоторых усилий, я полностью засунула голову внутрь шляпы.
– Итак… ты принес обертку от печенья, синий браслет, очки в красной оправе, ложку, три зеленых шарика и фломастер, – сказала я.
– Молодец, Луна! – закричал мальчик. – Это круто!
Услышав ее имя, я вдруг почувствовала что-то похожее на биение невидимого сердца внутри шляпы. Я тут же сняла ее.
Мальчик подошел ко мне, чтобы обнять. Это длилось буквально секунду, после чего он снова распихал все свои сокровища по карманам и вышел в коридор.
– Я сейчас выйду, солнышко, – сказала ему мама, подходя ко мне и беря меня за руку.
– Спасибо, спасибо вам большое… – прошептала она.
– Даже не знаю, за что вы меня благодарите.
– Видите ли, – сказала она, пытаясь незаметно смахнуть слезы, – у моего сына еще в два года диагностировали расстройство аутистического спектра. Никто не может точно определить степень, но обычно он ни с кем не разговаривает, он не умеет выражать свои чувства, и иногда мне кажется, что он даже не знает, кто я такая. Он проходит курс лечения, и мы приезжаем сюда два-три раза в неделю.
Она вздохнула:
– Однажды, проходя по коридору, мой сын увидел маленькую девочку в странной шляпе. Не спрашивая разрешения, он вошел в ее палату и спросил, для чего нужна эта шляпа.
Женщина крепко сжала мои руки:
– Я понимаю, что любой другой ребенок, может быть, не обратил бы на это внимания, счел бы это совершенно нормальным, но для моего сына это казалось чем-то необычным. И этой девочке удалось его разговорить. За несколько минут, что они провели вместе, он сказал больше слов, чем за месяц терапии. Каждый день, приходя в больницу, мы проходили мимо этой палаты. Луна каждый раз играла с ним в одну и ту же игру: она угадывала, что он прячет в карманах.
Я улыбнулась про себя: если бы она только знала, что тут нет никакого волшебства.
И тут женщина удивила меня:
– Но это было далеко не все, что могла Луна. Она начала в мельчайших деталях угадывать вещи, о которых никто не мог знать. Каким-то образом Луна узнала, что моему сыну нравятся головоломки с рисунками животных, что он ненавидит рис, салат и орехи, но при этом очень любит бобы. Она угадала, что его любимый цвет – красный, его любимый вкус – клубничный и что ему нравится запах корицы. Она сказала мне, что ему нравится, когда я перед сном держу его за руку, а по утрам открываю окно, чтобы солнце светило ему прямо в лицо. Мой сын никогда мне ничего не говорил. А она это почувствовала, поэтому и рассказала мне.
– Но ведь я – не она.
– Да, я знаю, для вас, для меня, для всех Луна ушла, но думаю, что не для него. Я же говорю, за весь день он сказал мне только одну фразу: «Луна все еще там, внутри шляпы».
По моему телу пробежал холодок.
Мы попрощались. Еще какое-то время я стояла и смотрела, как мальчик и его мама удаляются по коридору. Она потянулась к нему, чтобы взять его за руку, но он даже не заметил этого.
Я вернулась в палату и вывалила вещи из рюкзака на кровать. Все предметы были пронумерованы, к каждому была прикреплена небольшая записка.
Я отложила в сторону первую вещь, вернее, первые вещи, потому что там было три предмета под номером один. Я стала читать инструкции: мой путь начинался с соседней палаты.
Я взяла первые три предмета из рюкзака: флакон одеколона и две пары наушников – и направилась в соседнюю палату. Едва открыв дверь, я увидела женщину, сидящую на кровати.
– Добрый вечер, – тихо поздоровалась я. Она ничего не ответила.
– Почему вы не спите в столь поздний час? – спросила я.
– Я жду своего мужа, – сказала она, глядя на дверь и не обращая на меня никакого внимания.
Эта женщина продолжала ждать мужа, который умер два года назад. Как однажды объяснила мне Айла, ее разум словно застыл в том печальном моменте.
Каждый день после работы он приходил в больницу, чтобы провести время со своей женой, которая страдала от ранней стадии Альцгеймера и в свои пятьдесят пять лет уже забыла большую часть своей жизни.
Мужчина устраивался в кресле, брал ее за руку, и так, изо дня в день, они засыпали вместе. Утром он будил ее поцелуем и прощался до вечера. Пустяк, помогавший сохранить улыбку женщины, которая давно перестала понимать, почему жизнь вокруг никуда не движется.
Но однажды утром его не оказалось рядом. В ту ночь у него случился сердечный приступ.
Ей пытались это объяснить, но она никого не хотела слушать и ничего не могла понять. Ее разум просто не позволял ей сохранить это новое воспоминание: она продолжала говорить себе, что вечером, после работы, он обязательно придет, чтобы уснуть с ней вместе. Вот почему она продолжала сидеть на кровати и ждать.
Я еще раз прочитала инструкции.
Сначала нужно было закрыть дверь. Увидев, как я это сделала, женщина занервничала.
Затем нужно было открыть флакон и слегка брызнуть на себя одеколоном. Буквально за несколько секунд запах распространился по палате.
Женщина тут же встала с кровати.
– Идет, уже идет! – сказала она взволнованно. Мне показалось, что никогда в своей жизни я не видела столь неподдельной радости.
Я боялась, что дверь вдруг откроется и в палату кто-нибудь войдет. Но ничего такого не произошло.
Следующая инструкция: надеть на нее наушники.
Несколько мгновений я колебалась, не зная, как она может отреагировать, если я подойду к ней и попытаюсь надеть их. Но, увидев наушники, она сама протянула руки. Я отдала ей наушники, и она тут же надела их.
Я сделала то же самое.