— Или в обеих, — сказал кто-то.
— Или в обеих, да… Так вот, можно, конечно принять удар и тогда соперник получит штраф за толчок. А может и не получит, да. Как судья на это посмотрит. А судить нас будут пристрастно. Очень пристрастно. Потому, что на пути к кубку мы расстроим многие регионы и нас попытаются засудить. Ну, это в спорте повсеместно, даже в нашем, кхе-кхе, Советском, и не стоит об этом горевать. В мире нет справедливости. А потому нужно всегда быть на голову сильнее противника. Э-э-э… Так вот…
Я посмотрел на Славика.
— Вот я веду шайбу и ты меня встречаешь толчком в грудь обеими руками. Встречай.
— Ой, — промолвил Славик и, не встретив опору и проскочив меня, растянулся на льду.
— Видишь, я просто сместил вес на свою левую ногу и чуть-чуть повернул корпус во время твоего касания. Именно во время касания, а не раньше. Или ещё. Теперь ты Саша толкаешь меня так же. Старайся, чтобы я упал.
Саша встретил меня и сам отлетел в сторону, перевернувшись через мою клюшку, которой я не коснулся его тела, а только сопроводил его «оружие», продолжая контролировать шайбу ногами.
— Нихрена себе! — проговорил Славик. — Высший пилотаж.
— Тут очень важно работать не крюком, а верхней частью клюшки. Чтобы не было нарушения. Он бьёт по клюшке, а ты его провожаешь тыльником, цепляешь её между его рук и клюшка, опираясь на лёд крюком, вылетает. Показываю. Слава, вставай, хватит на жопе просиживать тренировку! Накатывайся и пытайся отобрать шайбу.
Слава попытался выковырять у меня шайбу, но остался без клюшки и сам чуть не упал, посланный моим бедром вслед за его «оружием».
— И таких моментов очень много, но… Их мы пока учить не будем. Мы будем учиться переигрывать соперника на скорости и коллективной игре. Валера, Слава и Саша новенькие. Это вас касается в первую очередь. Когда я скажу: «играешь сам», — играете индивидуально, взяв игру полностью на себя, в других случаях — играете сообща. В коллективный хоккей. Доступно объясняю?
Новички Саша и Славик синхронно кивнули.
— Играем пока четырьмя пятёрками. Всё! Раскатываемся! Все по кругу за мной и все — делай, как я.
Стойки карате — это великая сила.
Мы толкались плечами, став в дзенкуцу дачи. Мы отрабатывали «вбрасывание», используя импульс таза. Мы вращались на месте с помощью доворота бёдер, плеч или всего корпуса. И всё с максимальной концентрацией и резким одиночным коротким выдохом при напряжении или долгим выдохом на несколько счётов при, например, разгоне. Ну и размеренным дыханием при расслаблении. И это я считал главным в наших тренировках.
Санёк со Славиком уже через три дня тренировок стали больше молчать, прислушиваясь к собственным ощущениям и смотреть на меня чуть расширенными глазами, ибо почувствовали в себе «силу». Силу «духа, бодрости и пластики», как пел Владимир Семёнович Высоцкий.
Две недели пролетели. Михалыч так и не вышел с «больничного», и я убедил крайком ВЛКСМ, что никого другого назначать тренером не надо, а игру с Хабаровским «Амуром» мы готовы отыграть на высочайшем уровне. Мне поверили, так как весь комсомол СССР готовился к восемнадцатому съезду, намеченному на двадцать пятое — двадцать восьмое апреля, и комитеты были заняты подготовкой к съезду, а свои наработки и отчёты о проделанной работе я в райком отправил ещё в конце прошлого года. Чего тянуть, подумал я тогда, и правильно сделал, что не откладывал отчётную писанину на «потом».
На июнь был назначен пленум ЦК ВЛКСМ, но он «первичек» не касался. Ленинский зачёт, в ходе которого рассматривалось выполнение личных обязательств комсомольцев на трудовом, учебном, общественном поприще, а также проверялась политическая грамотность, шел своим ходом. Молодёжь изучала материалы последних съездов КПСС и ВЛКСМ, работы В. И. Ленина, книги Л. И. Брежнева.
Всесоюзный смотр научно-технического творчества молодёжи меня, особо, не интересовал.
Краевой комитет поручил мне выиграть турнир «Золотая Шайба», что усилило бы позиции наших делегатов съезда. Пообещали даже отправить на съезд делегатом меня. Если мы победим, конечно.
Посмотреть на наши тренировки приезжали почти все тренеры приморских команд. Некоторые предлагали свои услуги, но я благодарил и отказывался. Мне не верилось, что мне позволят вести команду к победе дальше и я, честно говоря, был настроен сделать для команды как можно больше, но сам бы я играть, в случае моего отстранения, в ней бы не стал. Я так и говорил в разного уровнях кабинетах, сразу расставляя точки над «ё». Но команда под моим руководством росла «над собой», как на дрожжах и, наверное и без меня, выиграла бы хабаровчан. Ха-ха… И тренера, наблюдавшие наши тренировки и, наверное, писавшие на меня объективки «куда следует», слишком не поливали меня грязью. Потому, что мне позволили вывести ребят против «Амура», а команде выиграть восточную зону Сибири и Дальнего Востока.
Следующая игра нам предстояла со Свердловским «Факелом» всего через неделю, но мы с Валеркой, Санькой и Славиком уехали во Владик, чтобы хоть показаться в школе. Я-то — ладно, но у ребят — выпускной класс… Экзамены, однако, выпускные «на носу»…
Как играли Славик с Сашей мне не понравилось. Слишком упёртые в плане освоения нового. Они плохо поддавались моим «наставлениям». Не понравились они и ребятам-губеровцам за спесивость и хулиганистось. Большие и сильные, но глупые, прости, Господи. Так до них и не дошло, что тренер — всему голова. Конфликты между нами продолжались и дальше, хоть и не до драки. Так, что на дальнейшие игры мы с ребятами решили их не приглашать. А вот Валерка к моему удивлению, пришёлся, так сказать, ко двору. Тот ещё он был «Хитрый лис».
А ребята впитывали мои «наставления» словно губка и «росли над собой» не по дням, а по часам прирастая мышечной массой. Мы, кстати, выкупили все крабовые консервы в «Сельпо» и на обеды в школе я заставлял их съедать по банке крабов на двоих. Ребята поначалу сопротивлялись, но потом привыкли.
Я почему ещё позволил себе уехать домой? Михалыч вышел таки, э-э-э, с больничного. Вышел и, между прочим, без зазрения совести, включился в тренировочный процесс. Я посмотрел на него, на ребят, и уехал. Ребята на моих энергетических «анаболиках» поднабрали вес, уверенности и желания развиваться. Той программы, что я им вложил, должно было хватить ещё на пару матчей, и я решил проэкспериментировать, оставив на них «животворящего» Валерку, который и мёртвого бы поднял своим заводным характером.
Я решил, что пятого февраля я ещё за «Ласточку» сыграю, а вот девятнадцатого с «Волжанами» играть не буду. Решили мы с отцом всё-таки ехать в Японию, как и задумывали ранее. Отец не сильно болел за хоккейную Губеровскую команду, а вот в Японию слетать и покататься там на настоящих горных лыжах хотел. Хотя вида особо не подавал. Однако, я спросил у мамы, и она сказала мне, что, да, отец спит и видит, как он катается на лыжах с горы Футзиямы.
Я посмеялся, но вспомнив, как ему нравится скатываться с крутейших склонов со мной на плечах, понял, что лететь в Японию надо. Да и Тиэко с папой-якузда тоже ждали меня в феврале. Книжка-манга опять же…
Подтянув Валерку по некоторым предметам… Э-э-э… Да, в общем-то, не по некоторым, а по всем, да… Мы сдали с ним зачёты и конспекты и снова отпросились на неделю. Имея на руках письменную «просьбу» краевого комитета ВЛКСМ в виде письма, кто бы нам отказал?
Приехав в Губерово мы поселились в доме у моих бабушки с дедушкой и приступили к тренировкам. Михалыч, почитав мою программу тренировок, снова чуть не запил. Так сказали ребята. Слишком там было всё «плотно закручено». Он попытался чуть-чуть «раскрутить», но ребята взбунтовались. Они уже какую неделю жили «закрученные»,и тут на тебе. «От винта!»
Потому Михалыч и снова едва не свалился в «штопор». Тренировки были рассчитаны не на шестнадцатилетних пацанов, а на взрослую хоккейную сборную и Михалыч «тупо» засс*л. Забоялся, значит, последствий. Он-то не видел роста команды. Прогресса, так сказать… И тем более не видел той силы, что я в неё вливал и которая позволяла использовать ребятам внутренние физические резервы. Понятно, что никто не видел, но ребята чувствовали, что с ними происходит что-то невероятное. Силу свою они чувствовали. Оттого и смотрели на меня расширенными от восхищения глазами и не высказанными эмоциями.
Короче, как говорили пацаны, они наперекор Михалычу провели демонстрационно показательные выступления, откатав полноценную тренировку самостоятельно, а потом все без исключения замерили свои давление и пульс. Результаты Михалыча удивили и порадовали. Теперь он гонял нас по моей программе и в хвост, и в гриву. Хе-хе… К обоюдному согласию и удовлетворению, да-а-а…
Глава 16
— Ты, Валерка, главное — не зарывайся, — наставлял я «товарища». — Помни, что главный — Михалыч. Слушайся его и не ори слишком на ребят. Они, честно говоря, играют все лучше тебя. И все, и поодиночке, да-а-а… Но им нужен твой задор и оптимизм. Мне в тебе что нравится, Валерка, так то, что ты никогда не сдаёшься, даже когда проигрываешь. Вот это будет ох как нужно команде.
— Жаль, что ты уезжаешь, — улыбаясь, проговорил Валерка. — С тобой нам было бы значительно легче. Хотя… Откуда в тебе что взялось? И сам играть стал, как… Э-э-э…
Валерка не смог подобрать слово и продолжил.
— И из пацанов какой-то задрипаной деревеньки настоящих хоккеистов сделал. Я ведь говорил с пацанами. Они сами мне говорили, что им стало играть намного легче, когда ты к ним пришёл. Ты, они говорят, не только научил их правильному хоккею, но и влил в них силу.
— Так, Валера, к чему эти разговоры. Что, как, почему… Главное — результат. Я же не спрашиваю, почему ты такой шустрый и быстрый?
Валерка разулыбался во всё лицо.
— Так, я с детства такой. А вот ты таким не был.
— Ты меня разозлил, — хмыкнул я. — Захотелось тебе харю намылить, вот и пошёл на самбо, а потом карате занялся. А к ним и всё остальное привязалось.