Тогда вперёд вышел другой менеджер уже телом «пожиже» и пригласил в здание.
Здание штаб-квартиры «Мазда моторс» (на самом деле это было её не официальное название, а официально она оставалась «Toyo Kogyo») имела форму куба, шесть этажей и четыре лифта. На одном из них мы «долетели» на самый верх и там снова попали в «кисель словоблудия».
Тут Тадаси снова не выдержал и снова сказал несколько нелицеприятных слов встречающим, и те отступили, пропустив нас через огромный холл в кабинет с даже не длинным, а длиннющим столом, за которым сидело не менее двадцати человек. Все они одномоментно встали и тоже склонили «повинные» головы, как приговорённые к казни. Я не понимал причины такого поведения «встречающей стороны». Ну, пилоты отравились кофе, с кем не бывает?
— Мы понимаем всю тяжесть вины и неизгладимого позора, легших на нас и нашу компанию, господа: Тадаси Минобэ и Тиэко Минобэ, а так же уважаемые наши иностранные гости Васа и Миса. Просим вас принять наши извинения в виде компенсации морального ущерба.
Я тихо переводил отцу услышанное.
— Ваши извинения мной и моей дочерью принимаются, но требуют уточнения размеры компенсации. Ваш самолёт едва не убил нас. Уже сейчас мы бы плавали в океане и кормили акул. Только мастерство этого молодого человека, с детства знакомого с управлением военных аэропланов, позволило ему посадить ваш самолёт и теперь нам находиться в этом шикарном кабинете корпорации «Toyo Kogyo». Иначе вы бы сейчас сидели и с сожалением констатировали гибель в непонятной авиакатастрофе человека, давшего вашему автомобилестроению новый толчок. Тогда бы и лицензию покупать было бы не надо. Так ведь? Я говорю о моём наследнике Мичи Минобэ.
Тадаси тихо и грозно рычал, как киношный самурай.
— Предлагаю не горячиться, господин Минобэ, а подойти к проблеме разумно и рационально. Давайте пройдём в комнату переговоров и обсудим ситуацию спокойно. Вы же не собираетесь уже покинуть нас? — сказал, вошедший в комнату откуда-то сбоку седой японец неопределённого возраста.
— Пройдёмте в мой кабинет, — сказал седовласый и жестом пригласил нас пройти в его кабинет.
Он стоял так далеко от нас, что я не понимал, как до нас доносится его голос. Помещение было просто огромным и занимало, наверное, половину всего шестого этажа.
— Пошли, — сказал Тадаси. — Это президент компании Ёсики Ямасаки. Послушаем, что он нам скажет.
Я перевёл предложение отцу.
— Ну, Ямасаки, так Ямасаки. Пошли, послушаем, но я что-то уже устал от разговоров. Мы, что-то, как я понимаю, хотим получить в виде компенсации?
Я кивнул.
— Это как-то некрасиво, — поморщился отец.
— Некрасиво будет, если мы откажемся от своих требований, папа. В мире капитала о таких просто вытирают ноги. Не снимая грязных сапог. Тут просто…Виновен — плати и плати много. Очень много. И Тадаси сейчас с них шкуру сдерёт. Да и что тебе этот японец, который, может быть в японскую войну с живых китайцев или малайцев шкуру сдирал? Чего нам его жалеть? Мы, между прочим, сейчас точно бы кормили акул в Тихом океане, если бы не случайное пикирование. Кончилось бы горючее и кирдык котятам. Утонули!
— Ну ладно-ладно. Это их дело, а нам нельзя уподобляться фашистам.
— А мы и не будем. Тадаси сам всё решит. Я слова не скажу, — соврал я.
Мы прошли в кабинет президента компании «Toyo Kogyo» и он тоже оказался не маленьким. В нём в одном углу стоял большой во всю стену аквариум, а стена, между прочим, была длиной около десяти метров. В другом углу с прозрачной крышей стояла небольшая рощица тропических деревьев. Там имелись диваны, кресла и небольшие столики. Туда нас и пригласили.
Когда мы расселись поудобнее, господин Ямасаки сказал:
— Наша компания потеряла лицо, господин Минобэ и восстановить его теперь будет трудно. Кто-то из наших врагов навредил нам, подставив под удар судьбы ваши жизни. И я прекрасно понимаю, что вы выжили совершенно случайно. Тот, кто это всё устроил не предполагал, что среди вас найдётся тот, кто сможет управлять и даже посадить тот самолёт. Мне сказали, что самолёт очень сложен в управлении и особенно в посадке. И как его мог посадить этот русский мальчик, специалисты не понимают. Но сейчас поговорим не об этом. Э-э-э… Что говорит этот молодой человек?
— Он переводит, сказанное вами, своему отцу, — сказал Тадаси.
— А-а-а… Ну да, ну да… Так вот… Шила в мешке, ясное дело, не утаишь. О происшествии уже сказали в телевизионных новостях, и теперь вас будут преследовать журналисты.
— У меня с ними разговор короткий, — рыкнул Тадаси.
— Я не об этом. Не хотелось бы, чтобы вы муссировали это происшествие, обвиняя нашу компанию. За это мы готовы предложить очень серьёзную компенсацию.
— Десять процентов акций вашей корпорации.
— Вы сошли с ума? — спокойно спросил хозяин кабинета. — Десять процентов простых акций это более трёх миллионов штук, а цена каждой акции котируется в пределах двух тысяч йен. Вы представляете, что это за сумма?
— Шесть миллиардов, — спокойно сказал Тадаси. — А вы знаете, на какую сумму застрахована моя жизнь, жизнь моей дочери и жизнь моего наследника? Про господина Васа, я не знаю. Мало того, для меня лично и моя жизнь, и эти две бесценны. А вы говорите о каких-то шести миллиардах йен. Не хотелось бы вас пугать,но иначе, если мы не достигнем соглашения здесь и сейчас, через суд я заберу больше, а вы потеряете ещё больше, чем я заберу через суд.
— Мы ведём переговоры с компанией Форд о приобретении ими у нас двадцати пяти процентов акций. Потому уже через год котировки наших акций удвоятся. Поэтому, может быть, мы сойдёмся на пяти процентах?
Это может случиться через год. А может и не случиться. А пока ваши акции котируются на уровне тысячи йен. И продажи ваши упали до ста тысяч единиц в этом году. И если не продажи новой Мазды Просид по лицензии, которую вам продаст мой названный сын Мичи Минобэ, удачи вам не видать.
— Да, мы знаем, что вы запатентовали концепцию нового Просида и в Японии, и в Соединённых штатах Америки, поэтому и пригласили господина Мичи Минобэ на эту встречу. Которая, чувствую, нам обойдётся очень и очень дорого.
— Лучше контролируйте своих пилотов, господин Ямасаки. И, прошу вас, не заставляйте меня злиться ещё больше, чем я злюсь.
Глава 19
Тадаси буквально шантажом вынудил Ямасаки составить договор передачи десятипроцентного пакета акций компании своему приёмному сыну Мичи Минобэ. Он так и сказал, что из отделения полиции вызвал своих юристов и токийских журналистов, которые уже должны были приземлиться в аэропорту Хиросима и в скором времени должны стучаться в двери штаб-квартиры.
Президенту компании Ямасаки ничего не оставалось делать, как составить соответствующий договор, который ни я, ни Тадаси, как свидетель, сделки не подписывали, пока не пришёл юрист Тадаси и не проверил текст договора от первой буквы до последней.
Потом был также проверен договор о покупки лицензии на мой патент компоновки ходовой и трансмиссионной части полноприводного Просида типа «Марви». «Предок» сам ездил на таких «Просидах» и было дело, сам пытался их ремонтировать в девяностые, когда с запчастями было совсем плохо. Причём не один раз в жизни, а несколько раз, потому что эта модель ему очень нравилась, причём именно с двигателем 4D5 компании «Мицубиси». Который он как-то в одной из жизней «впендюрил» вместо родного. В этом и была «фишка» моего патента. Почему дизелёк «Мицубиси»? Да потому, что того родного WL-T «Мазда» в семидесятых ещё не выпускала.
Самое забавное, что «Мазда» и сама бы вскоре перешла на двигатели «Мицубиси», а я её просто надоумил на принятие правильного решения.
Покупка «Маздой» лицензии на «Просид Марви» обошлась компании в полтора миллиона долларов. И мой счёт должен был пополниться на эту приятную и волнующую меня сумму буквально сегодня же. В течении получаса. Акции «подаренные» мне после регистрации в Японском государственном реестре тоже должны были осесть в филиала «Банка Америки».
Отец в конце концов устал вникать в мой перевод и, после пары бутербродов с кофе, ничтоже сумняшеся в своём праве, тихонько заснул в кресле.
Мы с отцом и Тиэко ехали на горно-лыжную базу и я объяснял отцу, почему «Мазда» заплатила так много за лицензию.
— Понимаешь, пап. Мазда тратит огромные деньги на проектирование и разработку новых моделей. Например для рынков Северной Америки Mazda потратила более ста миллионов долларов США на проектирование и разработку грузовиков. Такой как этот «Просид» если поставить ему вместо багажника кузов, в Америке уйдёт за шестнадцать тысяч долларов. В том году «Мазда» продала всего сто тысяч машин. Умножь ка на шестнадцать тысяч долларов. Сколько получится? Один миллиард шестьсот миллионов долларов получится. Ну, так и что им полтора миллиона?
— А ты им, значит, к тому же сохранил, сто миллионов?
— Естественно! К тому же, эти исследования можно направить на другие разработки и заработать на других проектах.
— И на сколько даётся лицензия? — спросил отец.
— Эта дана на пять лет. Но они её точно продлят. А, скорее всего, захотят купить сам патент.
— И ты его продашь? — улыбнулся отец.
— Скорее всего, продам. За миллиард долларов, — я довольно засмеялся.
Отец только покрутил головой. Он ещё до конца не осознал, что стал миллионером. А, что, я ему так и сказал: «Папа — это деньги считай, что твои, только лежат на моём счету».
Тадаси сказал, прощаясь со мной и пристально глядя мне в глаза:
— Сейчас с тобой и твоим отцом ничего не случится. После того, что ты для меня сделал, я твой должник.
— А что я для вас сделал? Посадил самолёт? Так это я для себя сделал и для своего отца. О вас я, честно говоря, думал в самую последнюю очередь. Так жить хотелось, что все наставления инструктора вспомнил. О Тиэко, да, думал, переживал, но не о вас, это точно.
— Это ничего не значит. Всё-таки, хоть и в последнюю очередь но думал. А за то, что думал про Тиэко — особое спасибо. Хотел бы я, чтобы она была с тобой. С тобой боги. Поэтому и я с тобой. И Тиэко. Ты будешь жить, и мы будем жить.