— Егоза, — подумал я.
— Не-е-е… В это время егозы тут не было, — сказал «предок». — Я сидел в этом кабинете примерно в это же время. Обычная спираль Бруно. Без стальной ленты.
— Наверное, — сказал я. — Для чего этот заборчик?
— Для прогулок. Тут что-то типа изолятора временного содержания. В соседнем помещении. Вон дверь.
Точно… Рядом с входной дверью имелось ещё две двери в других стенах. Все двери, так же, как и стены, были покрашены в серый мышиный цвет.
В комнату без стука зашёл человек в сером костюме: в брюках, в пиджаке, в белой рубашке. Галстука у человека не было. На ногах я заметил чёрные, похожие на форменные, полуботинки и чёрные, в цвет, носки.
— Будем знакомы, — сказал человек. — Меня зовут Александр Александрович. Фамилию вам пока знать не обязательно. Разговор у нас неформальный, пока, без, так сказать, протокола. Интересует меня следующее. Как вы, Михаил, в такое короткое время, практически за год, освоили такое сложное боевое искусство, как каратэ? Да так освоили, что чуть не выиграли чемпионат мира у тех спортсменов, которые занимаются по нескольку лет?
— Я занимаюсь уже пять лет самбо-дзюдо, где мы проходим боевой раздел. Иногда балуемся и машем ногами. Были ребята, которые где-то, что-то слышали про каратэ, у нас по вечерам несколько ребят тренируется, несколько человек из нашей секции у Валерия Николаевича Ибраева. Они мутузят друг друга ногами. Мы с Валеркой Колотом проковыряли в краске, что на оконных стёклах, щелочки и подсматривали какое-то время. Но потом нам стало скучно. Мы с ним, правда, тоже попинали друг-друга, но тренер запретил, да и надоело.
Я передохнул немного и продолжил.
— Потом я нашёл тетрадку с комплексом последовательных упражнений и стал заниматься сам. Потом я стукнулся головой и после комы попытался научиться двигаться, используя эти движения и, оказалось, что двигаться текуче очень удобно, не возникает зажимов. Так и научился двигаться непрерывно, как юла, знаете? Там много движений. Почти на все случаи жизни. Потом встретился с Тиэко. Она показала технику каратэ. Хотя нет… Сначала я подсмотрел её у Жлобинского Владимира, который тренировался в лесу. У меня после больнице память стала лучше. Это и учителя заметили. Вот я и запомнил. А Тиэкоо показала ката. Я их зарисовал и выучил. Вот и всё.
— Да-а-а… Легенду ты разработал себе хорошую. А всё-таки? Кто тебя научил каратэ. У тебя не отрывочные сведения, а систематизированные знания. Ты поверь, я знаю. Я сам каратэ занимаюсь уже семь лет, а такого мастерства, как у тебя не достиг.
— Вы, просто, в комме не лежали и потом не были обездвиженным овощем. И вы не представляете себе, что это значит — начинать заново учиться двигаться.
— Ну, в комме я не лежал, слава богу, но что такое начинать заново учиться двигаться — знаю. Когда полежишь обездвиженным с месяцок, все мышцы атрофируются.
— Это всё равно не то, — покрутил я головой. — У меня нейроны в мозгу и мышцах высохли. Я их заново восстанавливал.
— Нейроны? — удивился Сан Саныч, как я его прозвал для краткости. — Откуда ты знаешь, что у тебя нейроны высохли?
— Как откуда? Профессор говорил. Они же исследовали меня. У живых нейронов сигналы идут, а у меня хрен да маленько. Вот я и представлял себе, что их оживляю. Кое-что получилось и руки-ноги заработали.
— Складно гутаришь, — хмыкнув, сказал Сан Саныч. — но не поверю. И при чём тут комма и твоё мастерство. Не уводи разговор в сторону.
— А в чём, собственно, дело? — спросил я «раздражаясь». — Ну, владею я своим телом лучше, чем другие и что в этом криминального?
— А в том криминал, что мы, голубь сизокрылый, работаем не по простым гражданам, а по гражданам, отягощённым чужими знаниями.
— Это как это чужими знаниями? — по-настоящему опешил я.
— А вот так это! — почему-то весело улыбаясь, сказал Сан Саныч. Попадаются у нас, водишь ли индивидуумы, которым вдруг неожиданно приваливает знания со стороны и чаще всего из будущего. Ты не из таких субчиков?
— Охренеть! — выпучил я глаза, реально удивившись. — Вы это серьёзно?
— А ты как думаешь?
— Думаю, что разыгрываете меня для чего-то.
— Ну, ладно каратэ… А в хоккей ты, как научился играть? И главное — где? Да так играть, что тобой заинтересовался даже сам тренер сборной по хоккею Тихонов.
— К-к-акой сборной? Как-к-ой Тихонов?
— Виктор Васильевич Тихонов. Специально ездил смотреть тебя в Астрахань на игру с «Волгарём». Но ты туда не приехал. Зато твоя команда взгрела «Волгарь» так, что от неё только перья летели. Твоя команда, это потому, что мы побеседовали с тренером, а он сказал, что во всём виноват ты. Что это из-за тебя ребята играют, как заведённые, без потери, как говорят врачи, физических кондиций. У всех игроков «Ласточки» отменное здоровье. Стало отменным. А раньше было так себе. Среднее здоровье было. У кого золотуха, у кого лишай, у кого хронический насморк, гайморит. Да мало ли болячек у сельских ребят? Теперь всех хоть в космос отправляй. Это что за фокусы?
— Не понимаю, что вы мне, гражданин начальничек, шьёте? — сказал я, улыбаясь как, артист Куравлёв из фильма «Место встречи изменить нельзя». И тут же сразу принял серьёзное лицо.
— Слушаю вас и самому становится страшно. Что я за монстр такой? Всех оздоровил, заставил играть в хоккей, сам вдруг стал мастером по каратэ.
— И, добавлю: самбо, волейбол, баскетбол, настольный теннис, и бадминтон, — подсказал Сан Саныч. — Языки: английский, французский, немецкий, японский. А раньше ни бум-бум. Ну, кроме английского на уровне средней школы на пятёрку с натяжкой.
Я слушал и молчал.
— Это он точно Женьку Дряхлова имеет ввиду, — сказал «предок». — Значит, одно из двух, либо его наши забросили, либо не наши выкрали и теперь контрразведка огнём вокруг дышит.
— Что в Японии с твоим отцом произошло? Рассказывай.
— Вы бы тон разговора поменяли бы, — попросил я. — Иначе, никакого разговора может не получиться. А это вам зачем?
— Тут и не таким языки развязывали, — ухмыльнулся Сан Саныч, но взял всё же тоном пониже. — Но ты прав. Извини. Что-то я резковато начал.
— У! Хорошо, что вы это понимаете.
— Я немного нервничаю, — сознался собеседник, чем удивил меня ещё больше, чем информацией о чужих разумах, вселяющихся в советских граждан.
— Меня, честно говоря, ты интересуешь только как тренер. Ты, наверное, используешь, что-то типа гипноза, что у тебя все «танцуют под твою дудку»? И спортсмены и тренеры. Физрук ваш тебя просто боится… Знаешь, как он тебя называет?
— Как?
— Ведьмак. Говорит, что никогда не наблюдал такого спортивного роста. А у него тренерско-учительский опыт будь здоров. Да и Михалыч пить бросил. А эта зараза, брат, только гипнозу подвластна.
— Я не знаю, Сан Саныч, что со мной происходит, хотя думал об этом многократно.
Я дёрнул плечами.
— И до чего додумался?
— Ну… Себя же я как то заставил восстановиться. И я сильно напрягался, поверьте. Может и с внешним воздействием так же. Я только недавно заметил, что ребята лучше в хоккей играть стали когда я на площадке. Сначала подумал, что это как у Павла Корчагина или у Аркадия Гайдара… Внутренний порыв возбуждает массы. У меня самого, когда фильм смотрел, мурашки по коже…
— Значит, всё-таки, сам заметил за собой такие качества, как возможность влиять на эмоциональное и физическое состояние окружающих?
— Ну… На собраниях ещё получается повлиять на комсомольцев. Поднять их дух, так сказать. А то сонные приходят на комсомольские собрания. А я немного поговорю, и все, вроде, просыпаются. Даже слово сказать хотят. И говорят. Не только постоянные «говоруны» которым завуч тексты выдала, а и обычные школьники.
— А те с бумажками, значит, не обычные? — хмыкнул Сан Саныч.
— Ну, вы же понимаете о чём я говорю?
— Хм! Понимаю! Так, что с отцом твоим произошло в Японии?
— А я не знаю…
Пожал я плечами.
— Случайно ему поставили пред-инфарктное состояние, а оно возьми да случись, пока мы в кафе еду заказывали. Пришли, а он белый лежит и еле дышит. Я начал ему массаж сердца делать, а Тиэко убежала за помощью. Когда помощь пришла, у отца уже всё было в порядке.
— Из-за твоего массажа сердца?
Я снова пожал плечами.
— Я сильно хотел, чтобы отец жил и представлял, как я качаю сердце, заставляя его мышцы сокращаться. И увидел, как оно вдруг заработало.
— Прямо таки увидел?
— Увидел и почувствовал, как оно забилось.
— А до этого?
— До этого оно трепыхалось, как раненная птица.
— Наши врачи-специалисты заинтересовались этим случаем. Подозревать, что японские врачи, таким образом, намерено увеличили вам срок пребывания, не разумно. Можно это было сделать не так грубо, а значит, они пришли к выводу, что первичный диагноз был реальным. Слишком уж он категоричный. Да и показания разной аппаратуры… Так, что произошло там в Японии?
Я пожал плечами.
— У меня нет ответа. Я ежедневно делал отцу массаж, как он сам меня когда-то научил, и всё.
— Ежедневно делал ему массаж и отец выздоровел? Так получается?
— Получается, что так. Я и у него представлял, как восстанавливаются нейроны и мышечная ткань. И не только сердца… Я ему массаж всего тела делал.
— Хм. Ну вот и поговорили…
Мой собеседник задумался.
— Я в управлении отвечаю за специальную физическую подготовку, как ты уже,наверное мог понять.
Я кивнул.
— И меня очень сильно интересуют твои методы психологического воздействия и можно ли их применить в наших условиях. Хотел бы попросить провести у нас показательные выступления и, так сказать, тренировку. Я даже сам встану в строй, как говорится. Договорились?
Я снова пожал плечами. А что мне оставалось делать?
— Договорились, — кивнул я головой. — Когда мне прийти?
— Да, прямо сейчас! — ошеломил меня собеседник.
— Э-э-э… У меня и формы нет, — промямлил я.
— Мы найдём. Мы в «робе» военно-морской занимаемся. Очень удобная одежда. Так что и тебе подберём по размеру. Готов к труду и обороне?